Я еще сплю…
В щели в стенах светит солнце, мы с сестрой сидим на двух березовых чурках, она читает вслух, а я повторяю: «Я, член Священного Штаба, обязуюсь быть честным, благородным, трудолюбивым и послушным! А также, клянусь, что даже под страхом смертной казни никому не расскажу, где находится секретное укрытие! Если же я нарушу клятву, то буду навеки изгнан из тайного союза!»
- А теперь, распишемся кровью! Зловеще говорит Наташа и достает красную гелевую ручку и маленький блокнотик.- Вот тут!
Сладко потягиваюсь… одно одеяло еще на мне, а два других сбились в ком на краю продавленной раскладушки. Говорила же папе, что не замерзну. Жужжат шмели, опыляя дикий виноград, оплетающий снаружи одну из стен. Солнце светит сквозь него, попадает в зазоры между неотесанными досками, и на стареньком половике лежат зеленоватые полоски. Ой! Застывший воск! Опять неаккуратно ночью читала при свече. Потом отскребу, главное чтобы мама не заметила. Надо вставать… Голова задевает пучок душистой мяты, который сушится под потолком. Железный пол немного прогибается, вряд ли дедушка рассчитывал, что в небольшом домике, построенном на крыше крольчатника, будет жить летом его внучка, а не сушиться сено. Поэтому, прикоснувшись к стене, можно посадить себе занозу (Ай! У меня опять две свежих!), а первый раз поднявшись сюда, можно с непривычки скатиться вниз, так как дедуля для того, чтобы удобно было выгребать сухую траву, сделал пол наклонным. Спускаюсь по лесенке вниз. На траве еще не высохли росинки.
- Опять спала в своем сарае! - улыбается папа.
- Не сарай, а штаб! – строго повторяю я.
- И неужели интересно там ночевать!
Я не хочу спорить с отцом, пожимаю плечами и иду через грядки умываться. Если бы он видел звездное небо в распахнутое настежь окно, выпиленное прямо в стене! Если бы слышал каждый шорох в роще неподалеку! Если бы до него доносились гудки ночных поездов, и он чувствовал бы, как дрожит раскладушка в такт стучащим колесам! Если бы утром он проснулся от пения птиц или жужжания шмелей!
Пфф! Вода холодная, утренняя бежит по лицу, по шее… Где-то смеются дети… Вдыхаю глубоко дачный воздух, закрываю на минуту глаза…
На стене висит лист бумаги с какими-то закорючками, черточками, кружочками – это план похода. В Штабе не только я с сестрой, но и соседские девчонки (они тоже расписывались кровью). Мы готовимся к экспедиции в рощу. На головах, вместо защитных панамок, у нас лопухи. В походных сумках кукольные ножи, на случай, если нам встретятся какие-нибудь страшные твари, и блокноты – записывать научные открытия. Ведь березы для нас – это клыки огромных тигров, а трава – шерсть пушистых брюхоползов…
- Ира, иди кушать! – кричит мама.
После завтрака беру книгу Харуки Мураками и опять карабкаюсь в свое «гнездышко». Отскребаю воск, заправляю постель. Устав читать, смотрю по сторонам. Моя фотография, где мне всего два, детские рисунки. А вот шляпа, в которой я выступала в первом серьезном спектакле. Самодельный лук из прутьев, старенький, затасканный медвежонок. На половике зеленые полоски, на улице лето, а в душе – детство. Мне светло и легко.