"Не думай об этом, - говорил себе он в тишине многих ночей, сражаясь с новым для себя ощущением, которое люто ненавидел, - в мир ворвалось немыслимое зло, тебе известно об этом и незачем вникать в детали. Тебе просто придется работать усерднее. Еще усерднее, ведь ты же не можешь отдать ему победу!"

"Вокруг не слышалось ни звука. Она понимала, что осталась одна среди руин этого здания. Здесь нетрудно было вообразить, что кроме нее во всем городе никого не осталось. На нее нахлынуло чувство, с которым она боролась ни один год: чувство одиночества, куда большего, чем просто это мгновение, чем царяшее в комнате безмолвие, чем сырая и безлюдная улица, - одиночества серой пустоши, одиночества, в котором нет цели, достойного стремления к ней; одиночества ее детства."

" Что ж, сказал он себе, надо идти со связанными руками. Идти, дже в оковах. Иди вперед. Это не должно тебя остановить… Но другой голос напоминал о вещах, о которых он не желал даже слышать, которые гнал от себя, протестуя: "Зачем тебе все это нужно.. какая от этого польза.. чего ради?. . наплюй! "

"Это был серо-белый снимок, мертвая фотография, которую хранят на память, но которая ничего не может вернуть".

" -Почему ты так и не рассказал мне, что произошло с тобой?

—Потому что в данный момент правда окажется для тебя мучительнее сомнений."