Она умеет жить — это скажет любой,
кто с ней смеялся, гулял или пил,
у ее авто под капотом пятьсот лошадиных сил,
у нее под началом большой отдел,
а дома прикрытый тыл -
бронедвери, в которые никто чужой не входил.
Вик идет, отражаясь в витринах, стучат каблучки,
самые модные солнечные очки,
тонкие ладони, цепочкою позвонки.
конкуренты говорят — у нее улыбка голодного волка,
только что не растут клыки.
Люди верят, что с любым из кошмаров знакомы -
разве может быть что-то страшнее войны, паралича, комы,
заваленного диплома,
неожиданного погрома?
…Только Вик перед самым рассветом выходит из дома.
Посмотри изнутри - как отчаянно город жив:
щерятся машины, взрыкивая на чужих,
высоковольтный провод напрягается и дрожит.
Мелкие духи шумят и скребутся в запертом магазине,
старый фонарь мигает и зябко стынет,
заброшенный дом оседает в невидимой паутине.
Вик танцует, и ноги ее скользят по размокшей глине.
Вик танцует, успокаиваются автомобили, ворча едва,
духи старых строений, другие мелкие божества,
и стихает разозлившаяся листва,
и невидимых электронных сетей кружева
пропускают запутавшиеся слова.
Значит, духи опять не устроят кошмаров,
других недобрых примет,
просыпаются люди, оживает проспект,
первый луч на глине выхватывает волчий след.
Наступает рассвет.