Эдвард Каллен медленно повернулся, и черные глаза снова окатили меня холодной волной ненависти. Даже искаженное гримасой злобы, его лицо, казалось прекрасным. На долю секунды я почувствовала какой‑то животный страх — в этом парне есть что‑то дьявольское! Всепоглощающий ужас отступил, но мне еще долго было не по себе.
