I.
Когда она шла со мной рядом, улица широко раскрывала глаза. Прохожие оборачивались, очарованные формами ее стройного тела. Водители невольно сбавляли скорость, любуясь ее грациозной походкой. Что до меня, то лишь спустя годы я перестал чувствовать себя неловко.
У нас была большая разница в возрасте. Но мы оба из этого извлекали только выгоду: она получила достойного наставника, я же - все наполнял и наполнял хрупкий сосуд желанным содержимым.
Сначала она, признаюсь честно, не отличалась манерами. Бывало так, что я не брал ее с собой, собираясь куда-нибудь, просто потому, что не был готов представить в приличном кругу. Но я верил, что рано или поздно ее выходки сменятся молчаливым обаянием и в итоге был вознагражден.
Со временем даже в закрытых клубах наш столик ничем не отличался от остальных. Разве что возле него чаще крутились официанты с нескрываемыми глупыми улыбками. Ну и мои колени она так и не оставила в покое. Впрочем, не могу сказать, что это было неприятно. Навязчивость в ласках со мной - это, пожалуй, единственный способ их получить, так что…
Дома она всегда умела находиться рядом, не утомляя. Никаких разбросаных по комнате вещей, никакой болтовни по телефону. Музыка, ее громкость, расстановка мебели, ее цвет, яркость света - все это было исключительно моей прерогативой.
Готовил обычно я. Для нас обоих. Но это ничуть не было сложно, потому что я люблю этим заниматься. И еще потому, что ее предпочтения в еде соответствовали лишь ее тонкому восприятию вкусов и ароматов, а не каким-то глупым диетам, еженедельно сменяющим одна другую.
Изо дня в день она прилежно встречала меня дома и всегда с радостью. Моя редкие опоздания не раздражали ее. Наоборот, она острее чувствовала разлуку, хоть и короткую, и в еще большем волнении бежала навстречу, когда я входил.
Но я не злоупотреблял этим. Всегда представлял, как дома в тишине тикают часы, а она стоит, опершись на подоконник, и высматривает меня среди прохожих. От этого внутри возникало приятное и одновременно щемящее чувство. Я всегда помнил, что ей хочется со мной поужинать, хочется успеть вечером выбраться куда-нибудь, поэтому никогда не задерживался по дела дольше, чем того требовали обстоятельства.
Когда же я освобождался, мы были практически неразлучны. И где бы мы ни находились, и кто бы нас ни окружал, я никогда не переставал отвечать улыбкой на теплый взгляд ее карих с бронзовым отливом глаз, гладить вьющиеся необычайно мягкие золотисто-песочные кудри.
Мы оба не любили шумных вечеринок. А когда по какому-то стечению обстоятельств попадали в толпу, она становилась растерянной, прижималась ко мне и всегда хотела поскорей уйти. Все происходящее, будь то маскарад, парад, ярмарка или концерт, ее уже не интересовали. В общем, когда меня приглашали на громкие многолюдные сборища с салютами и выпивкой, она предпочитала остаться дома. Так было и в тот раз. Вечером за мной прислали автомобиль, она ограничилась проводами до ворот. Я уехал.
Помню, еще по дороге в области солнечного сплетения проснулось легкое будоражащее предчувствие каких-то диких событий. Ветер перемен ворвался в окна, наполнил салон манким ароматом цветочных эмульсий. Прикрыв глаза, я видела эти капли, росой рассыпающиеся по гладкой коже, распаренной ванной, горячей и как будто сопротивляющейся любым платьям.
Десятки женщин готовились к аукциону тем вечером. У входа в аукционный дом, подбирая шлейфы, они еще отчетливо помнили отражение свои обнаженных бедер в запотевших зеркалах. И вот - уже переливались шелка, сверкали ожерелья, по мрамору стучали каблучки, но в их глаза еще можно было поймать ускользающую истому, час назад окутавшую все тело.
Час вперед - и фальшь вытесняла остатки потревоженных вечерним туалетом инстинктов. Но я пришел вовремя. Эти мерцающие огоньки вокруг начали сводить меня с ума еще в фойе. Исход вечера был предрешен, а едва оказавшись в главном зале, я увидел ту, которая должна была зачитать приговор. Большие живописные глаза, черные прямые волосы, поджарые ножки, наглый зад, выдающаяся грудь. Она представилась Верой, и мне ничего не осталось кроме как уверовать, отречься от всего аукционного, будничного и думать лишь о том, где бы сорвать с нее платье.
Подобные эмоции давно меня не беспокоили. Последнее время к незнакомым женщинам я был не более чем внимателен. Зато внимателен - более чем. А, как водится, если замечаешь изъяны наряда до того, как его натянуть, то уже, скорее всего, не натянешь.
Но в этот раз все было по-другому. Зал поплыл, время рассыпалось, безобидная светская беседа ощетинилась копьями намеков. Это был не флирт. Скорее прелюдия.
Стоя неприлично близко друг к другу, мы говорили только для того, чтобы скорей разбросать формальности, загромождавшие проход в алые места. Да и что тут было говорить! Под предлогом забытого сотового Веры мы выехали к ней прямо во время официальной программы, а на втором перекрестке я уже выбрасывал из окна ее кружевные трусики.
Домой в ту ночь я вернулся незадолго до рассвета.
II.
Она не спала и сидела на кухне. Я обнаружил ее там, собираясь в душ. "А, ты не спишь.." Она промолчала.
Пряный аромат чужой туалетной воды медленно растекался вокруг. Он, очевидно, и отбил у нее всякое желание подходить ко мне. Опершись на дверной откос, я застегивал верхние пуговицы рубашки.
Так мы промолчали около минуты. "Ее зовут Вера", - наконец бросил я, развернулся, не дождавшись ответа, отправился в спальню. Сон мой никто не потревожил. С утра мы вышли на прогулку а парк. Просто по привычке. Шли молча, каждый глядел перед собой. Дети кормили хлебными корками уток в озере, в листьях деревьев шептал о лете легкий ветер. Вокруг не было таки же, как и в предыдущие дни. Многочисленные предыдущие дни, когда казалось, что всего хватает.
О чем она думала? Я мог только теряться в догадках. А если бы и спросил, она бы все равно не сказала. Думала ли она вообще или просто созерцала? Ее медитативное спокойствие начинала предаваться и мне, события прошлой ночи потихоньку таяли. Еще немного, и все это стало бы случаем, камушком в маизке воспоминаний. Но судьба распорядилась иначе.
Магнетические свойства Веры после нашей встречи обрели новую силу. Они ворвались в реальность и перекроили ее. Иначе я не могу объяснить, как мы столкнулись просто посреди улице спустя ровно сутки после знакомства. Я как раз шел за покупками, когда краем глаза уловил знакомые черты. Мы отложили удивление на потом, спеша прижаться друг к другу. Нашли губами губы, крепко сплели пальцы рук и… все повторилось.
Прошла неделя. Бутон сиюминутной страсти день за день раскрывался, являя свету красочную гамму переживаний, совпадений в мечтах и вкусах, приятных открытий, интригующий загадок… В общем, настал тот момент, когда я захотел пригласить новую знакомую к себе. А это значило - познакомить Веру с той, которая по праву считала мой дом и свои тоже.
Не удивительно, что я волновался. Ведь за ее внешней приветливостью все еще скрывался довольно крутой нрав. И мне совсем не хотелось, чтобы Вера ушла в крови, как например экономка, недавно позволившая себе с ней лишнюю фамильярность.
Вообще гости бывали у нас часто и оставались довольны общением. Но этот случай был особенным. Хотя имя "Вера" с той ночи ни разу в дома не произносилось, аромат ее духов продолжал там появляться, а мое желание посвятить время привычному баловству и ласка, наоборот, - заметно исчезало. В общем, все всё понимали, но я настаивал на встрече, потому что видел а этом следующий этап наших отношения с девушки с аукциона. Потому что таким был мой выбор.
III.
Встретится решили утром в субботу. Вера позвонила, когда такси уже остановилось у ворот, и мы вышли навстречу. Я - к воротам, она остановилась на крыльце.
Ворота раскрылись, моя гостья с улыбкой вошла, поцеловала меня в губы, но потом увидела ее и в замешательстве замерла. "Не волнуйся", - я легонько сжал Верины пальчики.
Хозяйка спустилась по ступенькам, неторопливо подошла к нам, внимательно осмотрела гостью с голові до ног. Подошла еще ближе и… Уткнулась носом Вере в коленку.
Мы уже почти год живем вместе. Она обожает Веру, да и Вера не чает в ней души. Но как могла быть иначе? Ведь она - само очарование. Она - моя русская борзая по кличке Адея.