Мои старые джинсы сносились и стёрлись до дыр,
мои прошлые мысли изорваны временем в клочья,
и мой кофе в фарфоровой чашке давно уж остыл,
дальше нет ничего, только криком стоят многоточья.

И рождаются строки под сердцем и рвутся наверх,
хлынув страстной лавиной на белую простынь бумаги,
и писать стих, как дышишь, считаю - простительный грех,
я пишу только так, выходя за условностей флаги.

И читают стихи, не вникая ни в смысл, ни в судьбу,
видят форму, считая количество гласных и слоги,
я пишу, как пишу, не вступая в словесов борьбу,
только рейтинг печальный подводит дневные итоги.

Что могу я сказать, да ведь, в сущности, всё я сказал,
если что-то не так, вы, друзья, графомана простите,
тлеют Угли костра, сладкий дым отлетел и пропал,
солнце, скрыв умирающий луч, затихает в зените…

И допью я свой кофе, который безбожно остыл,
прогоню мыслей ворох и выброшу их на помойку,
спрячу старые джинсы, засуну подальше свой пыл,
и с любимой гитарой вновь рухну уставший на койку.

Яков Баст