Ни как у всех. Даже совсем наоборот. Выползая из норки, не нашел счастья, а только пару орешков и мокрую холодную землю. Старался рассмотреть орешки как настоящее счастье - не получилось. Слишком глаз наметанный.
Всего-то ничего прожил, а видал много. Такой весь небольшой, но на слуху. Мягкий внутри, а снаружи шерстка. Не мягкая гладкая шерсть, а именно колючая неровная шерстка. Серая. Любил всякие сентиментальности, скрипки и искал. Всё время что-то искал. И видно по нему было, что ищет что-то очень-очень важное.
Передвигался быстро. И бесшумно. Чтоб никто и нигде. И никогда. Ненужно. Лишние, всё в основном лишние. Поиски, которые он вёл, требовали абсолютного одиночества. Полного и неприкрытого. А поиски ведутся давно, так что он вполне привык к тому, что он один. Вот совсем.
А норка у него интересная была. Такая грустная и тёплая. В ней хотелось грустить. Заползать, греться и грустить. Он в основном сидел в самом глубоком месте норы, тихо дышал и изредка закрывал глаза, чтоб проверить всё ли по-настоящему. Просто он в норке в этой живет давно и атмосфера там такая. Может показаться, что не по-настоящему это всё.
Вот как-то иногда бывало, что выползет, начнет за кем-нибудь бежать, принюхиваться, да убежит слишком далеко. Дрожать начинает, глаза прикрывает и, прижавшись к земле, быстро ползет обратно. Ибо в норке помечтать можно. Об орешках хотя бы. И сколько раз ни пытался хоть денёк прожить без мечтаний в норке - не получалось. Тянет, и тянет, и тянет. А ведь ежели не мечтать, зачем тогда орешки и счастье?
Как-то раз вылез и почуял что-то. Носом засопел и аккуратно пополз в сторону грибницы. Дополз, съел пару подосиновиков, запил водицей чистой дождевой и пополз сквозь хрустящие грибы. Чует - рядом. Смотрит: сидит. Под грибом такая вся. Тоже шерстка. Тоже неровная такая, но красивая какая-то. Подполз. Молчит. Глаза большие, опасливые и добрые. Смотрит.
- Ты чего тут сидишь?
-…
- Просто грустно как-то.
-…
- Я тоже посижу?
- Ну, ладно..
Присел. Сидят. И молча говорят. В запой. Да так, что минут через двадцать наш встает и понимает, что разорвет его сейчас изнутри. И страшно даже как-то. И красиво. И жить захотелось. И банально вроде, коль по книжкам до по мозгам мудрым пройтись, и первый раз за жизнь такое, от этого и страшно. Шерстку примял и, моргнув пару раз, пополз домой. Залез в норку, согрелся и стал думать. Как то по-новому думать. И думает, и думает. И в голове его маленькой что-то так щелкает иногда приятно. И думает он, что грустно ему, но по-другому как-то. Просто грибница-то такая непроходимая и нельзя там долго ему сидеть - не сможет в норку вернуться. Но думает и думает. Потом глаза закрывает, урчит и засыпает. По-новому. Мягко и грустно.