хорошие девочки пишут про первый снег, на их рисунках
он напоминает манную кашу. панельные дома почти пеналы -
кричат рукава. пенальти игрушечных паровозиков и детства
кому-то в лицо.а у меня снег похож на людей. первый - клёвый,
боишься наступить и обидеть эту белость, запачкать ей глаза
кровью из носа, словами изо рта, просишь цветов и весну в вену.
а через неделю не цепляет больше. я все еще только про снег.
второй, седьмой и какой-то там еще - невнятные, мимика мимо,
счастье, как аллергия на несквик. над переносицей проносятся
поезда, он пишет ей песни, а потом не может их петь. физически.
хорошие девочки переходят переходный возраст и не спотыкаются.
всегда помнят, когда и с кем последний раз. какая была музыка.
а я помню только, как раздевались, издевались. и цифры билайна.
смеялись над стихами Брюсова, а через четыре года вспомнили, как
смеялись, и захотелось выпить что-нибудь сильное, выбить что-нибудь
живое.я не ломаю комедии, честно. только пальцы - кнопкой "отправить".
и иногда рожаю разжатые ладони, чтобы кто-нибудь дочитал мою
запись до конца и снова промолчал.как там говорится - "сберегательный
банк не сберег чуда"? стать бы хорошей. спать с хорошей. на несколько дней,
а потом можно заново в эти стеклопакеты и пакеты со стеклами, выкашливая
себя в холодную смешную погоду.хоть бы один объяснил, что я нетуда.
кажется, что прощаюсь с людьми, рву лица, реву, а это просто фотки.
сколько же раз еще разрезать, куда уехать, откуда спрыгнуть. а вообще-то
этот пост должен был быть о твоих глазах. ангелы сидят на кухне и говорят,
что бога нет. и только я знаю, что ангелов тоже нет. это все наркотик