daisyyy:

Круги на воде

Я усаживаюсь поудобнее, залпом проглатываю стакан морковного сока, закусываю губу, глубоко вдыхаю, выдыхаю, зажмуриваюсь, досчитываю до пяти и начинаю:
– На очередной свободный вечер я составила подробное расписание. Собиралась испечь торт для себя и брата. Еще постирать джинсы, найти все «Американские пироги», сходить за продуктами, накрасить ногти, скачать свежую музыку. Ну, и на ночь глядя позвонить всем подругам. К  22:00 план был почти выполнен. Торт получился вкусным, забытая в карманах джинсов мелочь стучала по стенкам стиральной машинки. Мэтт Стифлер дурак, пакеты тяжелые, в  iPod’e закончилось место – как жаль, что он не резиновый. Оставалось всего ничего: полтора часа телефонных разговоров, двадцать отжиманий вместо колыбельной – и  можно с чистой совестью ложиться спать.

Я наливаю себе еще один стакан сока, открываю новую упаковку сливок и ставлю все это перед собой.
– Я набрала Машу – она с Колей, шепчет, что перезвонит. Ксюша прохохотала мне в трубку что-то невнятное: неугомонный Паша щекотал ее. Марина сбросила меня три раза подряд, а после написала смс: до утра она занята, не беспокоить, завтра все расскажет. Я депрессивно всхлипнула и обнялась с подушкой. У меня было целых четыре повода, чтобы отменить отжимания и вписать в программу час жаления себя. Десять вечера, а я дома – раз. Мне не с кем поговорить по телефону – два. Мне семнадцать, а у меня еще не было парня – три. Ну, и двойка по математике.
Я выливаю сливки в сок.
– Быть одной совсем не обидно, особенно если твое отражение ничего такое, сойдет, а когда накрасишься, так вообще очень даже. Я активно пользуюсь одним потрясающим оправданием и подозреваю, не одна я такая умная. Дело в том, что мальчики боятся красивых девочек, потому что они якобы непостоянные и неприступные. Только поэтому все красивые одиноки. Я одинока. Значит, я красивая.
Я делаю глоток сока – один, но очень большой.
– От жалости подруг меня трясет. Нет, ну правда же, это ужасно: ах, ох, бедная Олеся, как бы ей найти мальчика, да поскорее. Я, вроде бы, обеими руками за: найдите. Только, пожалуйста, чтобы глупо не шутил. И руки мыл хотя бы два раза в день. И чтобы любил меня больше пива. В компании все друг с другом, а я с пакетом чипсов. Смотрю на него с нежностью: привет, дружок, мы снова вместе. Такое безответное общение достает. Признаться честно, лучше не гулять вообще, чем смотреть три часа подряд, как подруга целуется с противным сальным оболтусом. Какой-никакой, но мальчик ведь. Завидно.
Стакан наполовину пуст или наполовину полон? Мне, если честно, уже тошно.
– И я придумала защиту. Даже лучше, чем нападение. Я стала отправлять себе из Интернета анонимные сообщения. Пишу в них, что я самая прекрасная. Это же по сути правда. Вытекает из того, что я одинокая. Значит, эти смски и не ложь вовсе. Мне как бы никого обманывать не хочется. По возможности. Когда Маша или Ксюша зовут меня вечером в кино, потому что их мальчики заняты (неужели не обидно, когда тебе предпочитают ящик пива?), я развожу руками и говорю: жаль, но у меня сегодня свидание с Максимом. Да, неотложное. С вымышленным Максимом мы уже полтора месяца вместе. Ему 20, он высокий красивый блондин с зелеными глазами. Помощник папы-генерального директора рекламной компании. Звезда всех самых модных клубов.
Любому VIP’у фору дает. И все такое.
У меня даже есть его фотография. Из Интернета. Долго искала что-нибудь красивое, перекрашивала глаза и волосы в «Фотошопе», замазывала прыщи. Если бы умела, и себя бы пририсовала. Только никак руки не дойдут до самоучителя. Мало того что Максим красивый, он еще и очень-преочень меня любит. Его окружают толпы красивых девушек, но он предпочитает им меня, такую всю с тонкой душевной организацией. Он читает мне на ночь «Маленького принца», приносит варенье из фейхоа и мятный горький шоколад, слушает Maroon 5 по утрам. Носит мятые протертые дорогие джинсы, серые свитера и белые кеды, которые я подарила. В его квартире огромные окна, большие подоконники, зеленый электрочайник. В его телефоне я записана как «ОО» – Осенняя Олеся (я так люблю листья), а он у меня «ММ» – Мороженый Максим (он жить не может без пломбира).
Сделав над собой нечеловеческое усилие, я допиваю остатки сока.
– Периодически мне начинает казаться, что он существует. Когда я ложусь спать, почти что вижу его: вот он обнимает меня сзади, утыкается носом в затылок и засыпает. Я держу его вкусно пахнущую медом и молоком руку и думаю, какая же я счастливая. Самая-самая.
Я встаю, включаю свой серый электрочайник. Достаю заварку, чашки, ложки, печенье. Сажусь обратно. Подгибаю под себя ноги.
– Вчера в школе было скучно: никто из подруг не пришел. От тоски я непрерывно писала им смски. Они наперебой предлагали программу на вечер. Я сказала им, что Максим допоздна работает, поэтому мы можем посмотреть вместе какой-нибудь новый фильм: мы давно никуда не ходили, а мне хочется. Они согласились.
Чайник начинает противно шуметь. Почему он не может вести свои кипяченые беседы про себя?
– На последней перемене ко мне подошел Костя. Нос длинноват, джинсы какие-то нелепые, брови чересчур густые… Раньше при виде него у меня крышу срывало порядочно. Я даже как-то катала ему анонимные мейлы с признаниями, но он так громко читал их всему классу, и все так дружно смеялись над «той дурочкой, которая это пишет», что я решила себя не обнаруживать. Вот идиот. Думала, Костя хочет домашку узнать, а он отчего-то спросил, как дела. С чего это ты, Романов, интересуешься, воскликнула я. Ну, ты сидишь одна, без подруг, промямлил он. Отличная логика, парировала я невозмутимо. Костя внимательно посмотрел на меня и отошел. Тут же прозвенел звонок. Вечером я рассказала о Косте подругам. Посмеялись: мол, одумался мальчик, разглядел красоту. Хором его пожалели: у меня же Максим, все дела, бедный Костик, его сердце будет разбито.
Чайник все шумит, никак не закипает. Может, я воды перелила?
– В кинотеатре мы с Машей устроили дуэль на шариковых ручках: кто проиграет, тот идет за попкорном. Я выиграла, Маша поплелась к стойке. Когда она вернулась, мы стали обсуждать Костю снова. Я зачем-то сказала подругам, что сегодня он был весь такой взъерошенный. Смешной очень. Будто кросс бежал. А может, и правда бежал.
Чайник наконец выщелкивает кнопку. Я заливаю кипятком любимую ромашку, медленно пережевываю печенье. И слегка обжигаю язык. Сок хоть и надоедает, зато не шпарится.
– А сегодня утром наша супербанда активно привлекала внимание всей школы: мы решили дружно прийти в мини-юбках. У меня голова закружилась от наших коленок, бегающих по лестницам. Костина супербанда нас подкалывала: мальчики хвастались, что их ноги ничуть не хуже. Довыпендривались: договорились, что встречаемся через час у школы, все в юбках – и мы, и они. Если мальчики приходят в брюках, ведут нас в кафе. Мы, ясное дело, победили. Очная ставка с пирожными была назначена на сегодня же. Но вот какая незадача вышла: утром я зачем-то сказала девочкам, что у Максима день рождения. Кто ж знал, какие перспективы нарисует вечер? Подруги поначалу было парились: им хотелось со мной, но куда уж школьницам к Максу на вечеринку, не доросли еще. Потом-то они даже обрадовались, что все так сложилось. А я расстроилась. После уроков все сразу выбежали на улицу, а я долго возилась со шнурками. Я разогнулась, зевнула и увидела Костю. Тебя подождать, спросила я слишком громко для пустой школы. Он дернулся и агакнул.
Я дую на чашку. В центре образуется точка, от которой отходят круги. Ровные круги, любой циркуль позавидовал бы. Круги увеличиваются и ударяются о стенки. Разбиваются.
– Не люблю, когда приходится долго терпеть тишину, это неуютно. Не верю, что с близким человеком можно о многом помолчать – глупости. Уже решила было заговорить с Костей об инаугурации президента, как он спас нас обоих от скучной темы: спросил, иду ли я в кафе. Я фыркнула: у моего мальчика сегодня день рождения, какое кафе? Костя спросил, как его зовут. Я ответила. Сказал, что ему понятно. Что тебе понятно, раздраженно буркнула я. Его ли вообще дело, как кого зовут. Все понятно, глупо сказал Костя. Какие вопросы, такие и ответы.
В троллейбусе я задумалась. Конечно, я не могу нравиться Косте, потому что никогда ему не нравилась. И вообще, у меня есть Максим. Ну, то есть не совсем есть. Не важно, короче.
Я зашла домой, переоделась в старые джинсы и легла на диван с книжкой. Вместо Парфюмера по страницам бегал Костя. Пш-ш-ш, бр-р-р, прочь из моей головы, у меня тут такой момент захватывающий. Ксюша написала мне, что Костя расстроился из-за моего отсутствия. Бред, ответила я ей. Ксю пожелала мне хорошего вечера и пропала. Я отложила книгу: все равно не понимаю ни строчки. Если даже на минуту допустить, что я ему нравлюсь, тогда… Ничего тогда не будет, потому что все думают, что у меня суперпрекрасный Максим – зачем мне какой-то непонятный школьник? Ну, я уже говорила об этом. Телефон снова завибрировал сообщением от Ксюши: «У нас весело, Костя травит байки».
Я села, потом обратно легла, потом снова села, потом легла, встала, походила, полежала, включила и выключила телевизор, повертела в руках телефон. Надела кроссовки и вышла из дома, за 15 минут доехала до кафе и встала около двери, не решаясь войти. Какая же я дура все-таки. Еще и тормоз к тому же. Мысль об ужасном позоре дошла до меня очень уж поздно. Никто же не поверит, что я была на супервечеринке в старых джинсах и кроссовках. И чего я только приехала.
Я стучу ложкой по чашке. Просто так, без сахара. Чай с сахаром – это, по-моему, преступление.
– Костя увидел меня через окно и вылетел из дверей, едва не сбив входящих посетителей. Так обрадовался моему приходу, что неуместно рассмеялся. Я виновато посмотрела на свои джинсы и улыбнулась. Он обнял меня. Коленки подкосились, я собралась вот уже умирать от странного приятного чувства, но тут из кафе вышли подруги. Я напряглась, начала было оправдываться, передумала, мысленно махнула рукой и продолжила умирать носом в его плече. Потом покаюсь – они простят.
Я снова дую на чай. Даша достает последний носовой платок из пачки и трогательно умиляется тому, что я смогла сказать ей всю правду. Правду про выдуманного Максима. Еще Даша почти рыдает над нашей с Костей красивой историей.
– Как в кино, – говорит Даша.
Ну да, как. Почти. Я почти не соврала. Я же жду своего Костю, который избавит меня от лжи про Максима. И от лжи про Костю заодно. Я очень жду.