Я всю зиму писала списки "успеть до 25", тряслась, гундела и по тысячному разу регистрировала, разбирала и раскладывала воспоминания, пытаясь узнать, помнит ли кто-нибудь еще то, что помню я, словно готовясь подробно и при свидетелях отвечать на суде об использовании всех предоставленных мне ресурсов и возможностей, заранее жарко отрицая проебанное; но никто опять не пришел с повесткой, и это значит, вероятно, что они меня простили - или не существуют. Кажется, будто сумеешь расплатиться за все, как можно точнее формулируя, теснее пакуя происходящее в матерчатые сумки и дощатые ящики слов, как будто жизнь можно представить товарным поездом с такими ящиками; пока вдруг однажды не осознаешь себя придурком, пытающимся поймать в свою прыгающую пластиковую бутылочку весь Ниагарский водопад, и не бросаешь к черту это занятие. Тогда начинает нравиться просто ехать - чувствовать, как дорога продевается сквозь тебя, как река, и смыкается позади, а не скрежещет, не сминается и не рвется кассетной пленкой оттого, что ты пытаешься все время остановить ее, смотать и запомнить. Кто вас знает, зачем вы друг другу. Может, ты игла, а она пластинка; чем легче скользишь, тем чище музыка.