dictrict-12:

Я уже подошла к двери, когда его голос останавливает меня.

— Китнисс, я помню про хлеб.

Хлеб. Единственное, что связывало нас до Голодных Игр.

— Они показали тебе запись, где я рассказываю об этом, - говорю я.

— Нет. А есть такая запись? Почему Капитолий не использовал ее против меня? - интересуется он.

— Мы сделали ее в тот день, когда тебя спасли, - поясняю я. Боль в груди зажимает ребра словно в тиски. Все же танцы были ошибкой. - Так что ты помнишь?

— Тебя. Под дождем, - произносит он нежно. - Копающуюся в нашем мусорном баке. Подгорелый хлеб. Мама ругает меня. Выношу хлеб свиньям, но вместо этого отдаю тебе.

— Да. Так все и было, - говорю я. - На следующий день, после школы, я хотела поблагодарить тебя. Но не знала, как.

— Мы были на улице после занятий. Я пытался поймать твой взгляд. Ты отворачивалась. А потом… зачем-то ты, кажется, сорвала одуванчик. - Я киваю. Он помнит. Я никогда и никому не рассказывала об этом моменте. - Должно быть, я очень сильно тебя любил.

— Да, - голос срывается, и я притворяюсь, будто кашляю.

— А ты любила меня? - спрашивает он.

Я опускаю глаза в пол.

— Все говорят, что да. Все говорят, именно поэтому Сноу мучил тебя. Чтобы сломать меня.

anastasiajanuary