Осенний ветер беззаботно раздува листья по сырой улице, ему всеравно никогда ничего не грозило за его пакости. Этот ветер раздувал прохожим волосы и обдавал холодным влажным потоком.
Мы с тобой - словно два маленьких соединившихся ветерка, ставшие одним большим потоком. Только столько слез оказалось пролито, что ветер стал неприятным. Таким как этот. Влажным и холодным.
А потом он завернет за угол и исчезнет. Распадется. Как и мы.
Глава 1.
Трудно вспомнить с чего все началось. Это было лет пять назад. Разумеется внезапно.
Был летний вечер, я шел по Цветочному бульвару, и как будто мир вокруг был так же легок и безропотен как название улицы. Я шел просто потому что все способствовало моей прогулке. Хорошее настроение, успешное закрытие сессии, обретенная работа в книжном магазине. Все скалдывалось как нельзя лучше. Только не так как мне хотелось. Начитавшись Джерома Селенджера я был без ума от главного героя Холдена, и находил немало сходства с ним. Я стал сходить с ума от прочитанной книги. Я полюбил ездить один в электричках в пригородных поездах, выпивать в богом забытых барах, цеплять различных дешевых баб в кабаках а потом уходить. Нет, это было не мое, но это было мне сродни. Я дрался в уличных драках, приходил в свой несносный от его простоты дом, забывался за учебой, чтобы не сойти с ума от своего одиночества. У меня не было ни сестер ни братьев, по этому я всегда чувствовал тревожное одиночество.
Мои руки всегда мерзли, хотя погода была самая погожая. Холодными пальцами я открыл дверь ближайшего кафе, чтоб заказать себе выпивки.
Деньги у меня всегда водились немалые, родители всегда жили в достатке. Возможно, давая мне деньги, они откупались от меня. Кому нужны дети с проблемами, сами себе на уме, да еще и когда своя жизнь бъет ключем?
Итак, я зашел в кафе. По внешнему виду мне давали всегда старше чем я был на самом деле. Возможно это мой статный образ так восхищал людей. Зимой на мне было неизменно-элегантное пальто, однотонный синий шарф под цвет глаз. Летом я нен носил этих идиотских футболок с мятыми шортами, моим уделом всегда были брюки по фигуре или джинсы и идеально-сидящие, ни в коем случае не висящие рубашки.
Я оказался совсем в непонятном помещении, очень напоминающем любое обычное кафе. Вся мебель была преимущественно из темного дерева, увы, из какого я так и не разобрал, но наверняка не из дорогого. В зале сидела пара-тройка народа, все занимались какими-то своими делами и на вновь пришедшего молодого человека им было грубо говоря глубоко наплевать. За чистыми стеклами виднелась вечерняя московская улица, прохожие сновали туда-сюда, и никто с интересом не вглядывался в сидящих в кафе людей. Как обычно, в мире преобладало чувство обстрагированности каждого человека друг от друга.
Я внезапно захотел уйти из этого места, но я не знал куда. Домой? Там те же самые люди, только они всетаки знают мое имя и иногда спрашивают меня о чем-то. Ничего бы в сущности не изменилось. Все сволочи ровно одинаковые.
Пришлось садится за темный стол и ждать пока ко мне подойдут. Мир превращался в какие-то темные полосы. Подошла официантка. Я быстро вздохнул, и стал чувствовать себя свободнее.
Холодным тоном заказав водки, я разложился на стуле так убедительно, что выглядел наверняка на все 25. Официантка ухмыльнулась, но заказ приняла.
Я стал наблюдать за прохожими, выбирая себе жертву для скверных мыслей, как вдруг меня вновь отвлекли.
—Ты ведь Сбродов, верно?
Да уж, фамилия у меня говорящая. Моя душа - это действительно сброд самых отвратительных характеров на свете. И как может в одном человеке быть столько плохого сразу?
Передо мной стояла маленькая девушка, лет пятнадцати на вид. Она сразу показалась мне безмозглой и глупой, но я позволил себе отогнать эти мысли, потому что все же она называла мою фамилию, а значит она меня знала. Клянусь, раньше я ее никогда не видел - ее светлые волосы и темные сияющие глаза мне ни о чем не напоминали.
— Меня зовут Мила. Мы учимся в одном университете, на одном потоке. -Тараторила она, уже подсаживаясь за мой столик, не спрашивая моего разрешения, но тут же комментируя.-Дивный вечер, не хочется проводить его одной. Я присяду к тебе, как никак, мы учимся в одном универе а значит мы родственные души, хотя и весьма косвенно.
Мне не хотелось опровергать того что она говорит, хотя категорически со всем что она сказала я был не согласен. И все же сказать что-то было надо и меня выворачивало от этого обязательства.
—Почему ты одна?
Мой грубоватый голос как будто на миг ее озадачил, потому что она едва заметно поморщила лоб, но я не смог пропустить этого жеста.
—Я договаривалась встретиться здесь с братом, но он не пришел, позвонил когда я уже была на полпути сюда. Я не часто здесь бываю но вчера, выбирая кафе, выбор пал именно на это место.
За вранье пожалуй она заслужила все 4 балла из 5. И я во всем ей не верил, начиная с умышленного писклявого голоса, заканчивая рассказом о брате. И все же любопытно в этот вечер было кого-то послушать, кого-то лучше чем шум города.
—Знаешь я всегда мечтала стать писателем, -говорила она, а я снова ей не верил, хоть и училась она в литературном универе, как я. Мне почему то насквозь было видно что она мечтала стать кем-то вроде ветиринара или кого-то такой же благородной профессии. Да хоть пожарницей. Или профессиональной лгуньей. То есть психологом, я имел в виду.
—В детствте я писала рассказы про животных, когда подросла-печальные стихи о любви, а теперь… Да что же ты молчишь?
Я молчал потому что видел как официантка несет мой графин с водкой и впервые за долгое время мне сделалось неловко. Все же пить водку не лучшее занятие. По этому я не люблю людей. При них нельзя делать то, что действительно хочется.
—Я видела ты заказывал водку, не стесняйся. Выпьем вместе. Хочешь?
Я был удивлен от этих слов и все же отказать уже не мог. Мы выпили по рюмке. Спустя пару минут ее неугомонного вранья еще по одной. И только тогда в моем голодном рассудке заиграли бесята, я наконец захмелел.
И меня потянуло на разговоры. Я начал рассказывать о том, что я устроился работать в книжный, говорил я не так красочно как она, потому что не врал, но она была хорошим слушателем и мне нравилось говорить ей что-то.
Когда наш графин опустел, я расплатился по счетам, недовольаня официантка унесла очень мало чайвых, но я ничуть не стесняясь своей скупости, вышел со своей спутницей в уже совсем ночную москву.
Мне безумно хотелось спать, по этому я сразу пошел в сторону метро, не предложив своей сокурстнице даже прогуляться или проводить ее. Да, я был плохим и я не старался скрыть этого. Но казалось, она ничего не замечала и только кивала, когда я сказал что мне пора ехать.
Мы попрощались и я пошел в сторону своей ветки, но прежде оглянулся. Ее светлые волосы разлетались назад как маленькие змейки от ветра подъезжающего поезда, она твердо стояла на ногах, несмотря на то что была такая тощая и выпила при этом грамм 300 водки. Мне не было беспокойно за то что ее могли убить в ближайшем переулке. Если честно, мне было всеравно, и я, отвернувшись, пошел в сторону своей ветки. Мне предстояло впереди замороченное одинокое лето.
К сентябрю я остался таким же как и прежде. Ровным счетом во мне ничего не поменялось. Кроме того что моя мама умерла со мной ничего не произошло. Обычно все говорят эпичные фразы вроде - во мне что-то надломилось, я чувствовал одиночество… Во мне наверное уже и было что-то надломленно, а одинок я был ровно с самого рождения. Я ведь уже говорил что я был законченной сволочью.
В тот последний вечер августа я пришел домой. Дом был серый и погруженный в атмосферу траура. Мой отец переживал утрату, и думал что я тоже расстроен до глубины души. Нет, поверьте, мне было жаль, что моя мама погибла. Но в душе я понимал, что смерть постигает любого человека. Если бы я умер, я бы за себя не грустил.
За ужином отец начал рассказывать о жизни с мамой, долго плакал и спрашивал меня как ему жить дальше. Я посоветовал ему уйти в работу, так как думал что это единстыенный шанс отвлечься. Но я не думал что ему это действительно сможет помочь.
Доев отвратительную лазанью, которую я с детства ненавидел, но был безумно голоден после рабочего дня и съел всю, я отправился к себе, и почему то вспомнил Милу, которую так и не видел с того дня и которую обязательно увижу завтра. А потом я медленно провалился в сон, на зеленом диване, где всегда засыпал с трудом.