corin:
romanovich:
Я не так давно дочитала наконец-то эту книгу.
Все никак не могла пересилить себя и продолжать читать.
Начало совсем не понравилось, но потом как-то очень затянуло.
Любопытно теперь фильм посмотреть, хотя вряд ли он будет лучше книги. Очень вряд ли.
Для глупого маленького человечка это было великое откровение…
Что, если тебя увидит достаточное количество людей,
тебе уже не придется страдать без внимания.
Что, если однажды тебя захватят врасплох и выставят
напоказ, тебе уже никогда не спрятаться. Тогда не будет
уже никакой разницы между общественной и личной жизнью.
Что, если ты сможешь иметь достаточно, тебе не захочется большего.
Что, если ты приобретешь и достигнешь, тебе уже не
захочется приобретать сверх того, что есть.
Если ты высыпаешься и нормально ешь, большего и не нужно.
Если есть люди, которые тебя любят, тебе не нужно еще любви.
Когда-нибудь ты станешь взрослым и умным.
И будешь заниматься сексом - столько, сколько захочется.***
И вот что забавно: если кто-то спасает тебя,
первый порыв - тоже кого-нибудь спасти. Всех и каждого.***
Есть состояние противоположное дежа-вю. Оно называется
«жаме-вю». Это когда ты постоянно встречаешься с одними
и теми же людьми или приходишь в одно и то же место, из
раза в раз, но каждый раз для тебя - как первый.
Все - незнакомцы. Всё - незнакомо.***
Я себя чувствую как актер из какой-нибудь мыльной оперы,
которую смотрят актеры другой мыльной оперы, которую
смотрят актеры еще одной мыльной оперы, которую смотрят
уже настоящие люди - где-то там, далеко.***
Я боролась против всего, но теперь меня стало тревожить,
что я никогда не боролась за что-то.***
Когда-то я думал, что каждая из них - это что-то особенное.
Но голые они все одинаковые. И теперь эти задницы для меня
не более привлекательны, чем точилка для карандашей.***
По прошествии какого-то времени ты понимаешь, что легче
просто признать, что ты - сексист и скотина, нетерпимый,
бесчувственный, бессердечный кретин. Женщины правы.
А ты не прав. Постепенно ты начинаешь привыкать к этой
мысли. И начинаешь оправдывать их ожидания.***
В мире, где больше нет Бога, разве мамы не стали для нас
новым богом? Последний священный оплот - непреступный
и неодолимый. Материнство - последнее волшебство, которое
еще осталось в мире. Но волшебство, недоступное для мужчин.***
Мы живем, а потом умираем. А все остальное - иллюзии
и самообман. Чувства и сантименты нужны только глупым бабам.
Никаких чувств не бывает. Все это субъективные выдумки.
«Для души». А никакой души нет. И Бога нет. Есть только
наши решения, болезни и смерть.***
Мама часто ему говорила, что ей жалко людей. Они так
стараются превратить этот мир в безопасное, организованное место.
Но никто не понимает, как здесь тоскливо и скучно: когда весь
мир упорядочен, разделен на квадратики, когда скорость движения
везде ограничена и все делают то, что положено, - когда каждый
проверен, зарегистрирован и одобрен. В мире уже не осталось
места для настоящего приключения и истинного волнения.
Разве что для такого, которое можно купить за деньги.
На американских горках. Или в кино. Но это волнение все равно -
искусственное. Вы заранее знаете, что динозавр не сожрет детишек.
Конец обязательно будет счастливым. В мире уже не осталось места
для настоящего бедствия, для настоящего риска - а значит,
и для спасения тоже. Для бурных восторгов. Для истинного,
неподдельного возбуждения. Радости. Новых открытий.
Изобретений. Законы дают нам относительную безопасность,
но они же и обрекают нас скуке. Без доступа к хаосу
не может быть истинного порядка.
Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.
Вот что ему говорила мама.***
Иногда у меня возникает такое чувство, что мы живем
в нижней части песочных часов.
И наше время как будто уходит.
Скоро его не останется вовсе.
Нас засыплет песком.
Похоронит заживо.***
Я просто хочу быть кому-то нужным.
Нужным и необходимым. Мне нужен кто-то, кому
я мог бы отдать всего себя - все свое свободное время,
все свое внимание и заботу. Кто-то, зависимый от
меня. Обоюдная зависимость.***
Я вот что думаю: а что, если Иисусу Христу пришлось
долго практиковаться в роли сына Божьего, пока
у него не начало получаться.***
После того, как ты столько лет прожил один, так
приятно говорить «мы».***
Он говорит: чем дольше мы будем строить, чем дольше
мы будем творить, созидать - тем лучше. Пока мы заняты
делом, нам будет легче мириться с тем, какие мы
несовершенные и убогие. Надо продлить удовольствие.***
Каждый камень - маленькое надгробие. Маленький памятник
дням, когда все, что делает большинство людей, испаряется,
выдыхается или устаревает почти в ту же секунду.***
Можно жить, позволяя другим решать все за нас: кто мы,
какие мы. Сумасшедшие или в здравом уме. Сексуально
озабоченные или святые. Жертвы или герои.
Хорошие или плохие.
Можно сказать себе: пусть решают другие.
Пусть решает история.
Пусть наше прошлое определяет будущее.
А можно решать самим.Чак Паланик
" Удушье"
