ahead :
С котт Дональдсон, автор недавно вышедшей в Англии книги «Взлет и падение одной писательской дружбы», пишет о Фицджеральде и Хемингуэе уже пятьдесят лет. В этой своей книге он сделал ключевой вывод о взаимоотношениях двух гениев: «Хемингуэй ощущал необходимость наносить удары своему бывшему другу примерно в такой же степени, как Фицджеральд хотел или испытывал необходимость ощущать боль».
Фицджеральд был старше Хемингуэя на три года и получил известность раньше его, опубликовав роман «Великий Гэтсби». Когда два писателя впервые встретились в апреле 1925 года в баре «Динго» в Париже, звезда Хемингуэя еще не взошла. Они мгновенно подружились и отправились в Лион, прихватив с собой в машину пять бутылок «Макона». Фицджеральд «веселился, как девчонка», вспоминал о том дне Хемингуэй.
В дружбе, как и в любви, всегда один обожает, а другой дает себя обожать. Фицджеральд отставал от Хемингуэя по габаритам, не прошел закалку войной и страдал почти всеми неврозами. «Сисси» (неженка — англ.) — пожалуй, это было самым ласковым словечком из тех грубостей, на которые не скупился Хемингуэй, говоря о своем обожателе.
А еще — красавчик, трус и бабочка.
Видимо, в ответ на эту «ласку» Фицджеральд представил своего друга известному издателю Максвеллу Перкинсу, написав: «Это настоящий талант».
Фицджеральд ссужал Хемингуэя деньгами и дал ему несколько очень важных советов, прочитав его «И восходит солнце» (Хемингуэй впоследствии старательно опровергал эту версию).
Одновременно Фицджеральд поддался «страшному натиску» стиля Хемингуэя.
В течение последующих пяти лет слава Хемингуэя росла. А Фицджеральд тщетно пытался создать преемника «Великого Гэтсби», в перерывах между попытками сочиняя короткие рассказы для журналов с глянцевой обложкой. Он и его жена Зельда сделали сокращение жизни ее смыслом. Фицджеральд не отпускал стакан и умер, когда ему было всего лишь 44 года.
Зельда тронулась умом и многие годы провела в лечебнице для душевнобольных.
В отличие от Хемингуэя (который сменил четырех жен) Фицджеральд был не способен избавиться от Зельды. И Хемингуэй считал, что это слабость. «Бедный старина Скотт, — говорил Хемингуэй, — ему надо было сбыть с рук Зельду лет пять-шесть тому назад, до того как она помешалась».
Жалел Хемингуэй Фицджеральда и за то, что тот не умел пить. Хемингуэй не осуждал тех, кто пьет. «Мужчина не существует, пока он не пьян», — говорил он. Но надо пить как мужчина, а не как девушка в день своего первого свидания.
Но главное, за что Хемингуэй критиковал Фицджеральда, — отсутствие дисциплины, необходимой художнику. «Он слишком часто писал дешевую ерунду», «это был обаятельный золотой талант, растрачиваемый впустую».
На последнем этапе их отношений они общались главным образом через Перкинса. Маятник, качаясь 15 лет, вернулся в свое исходное положение. «Хемингуэй сегодня лучший писатель США, — написал Фицджеральд в конце своей короткой жизни. — Я хотел быть лучшим писателем США и по-прежнему хочу этого». Но последний его гонорар был в размере 13 долларов. «Бог мой, — констатировал он, — я забытый человек».
Есть один сюжет, который неизменно повторяется во всех рассказах об отношениях между Фицджеральдом и Хемингуэем. С особым удовольствием изложил его сам Хемингуэй в своей автобиографической повести «Праздник, который всегда с тобой».
Фицджеральд якобы пожаловался Хемингуэю, что Зельда недовольна его пенисом (слишком маленький). Хемингуэй повел его в мужской туалет (дело было в ресторане) и «обследовал». «Совсем не такой уж маленький», — заявил он.
А потом Хемингуэй отвел Фицджеральда в Лувр. И два величайших американских писателя своего времени провели несколько часов, старательно обмеряя пенисы греческих статуй. Дональдсон считает этот сюжет выдумкой самого Хемингуэя. Ему нравилось вешать Фицджеральда на стенку в качестве трофея рядом с другими трофеями своей суперпотентной мужественности.
Оба великих американских писателя неумеренно пили, используя бутылку как снаряд против депрессии. Но у Хемингуэя был бронежилет характера, он вел более здоровый образ жизни и был менее уязвим. Но и он не выдержал поединка с алкоголем.
Фицджеральд сам сочинил для себя эпитафию: «Я был пьян многие годы, а потом умер».
«Независимо от того, кто выиграл в битве за титул лучшего писателя своего поколения — Хемингуэй или Фицджеральд, к сожалению, оба проиграли битву с алкоголем, — подвел резюме Дональдсон. — Алкоголь никогда не проигрывает».