— Ну вот, Инфиния, это твой дом, — объявила я, смотря в глаза дочери.
Мы стояли в коридоре нашего дома. Роберт обнял меня за плечи.
— Я уверен, Инфиния, тебе здесь понравится! — объявил Роберт. — За то время пока нас не было, воздух сперся, я открою окно на кухне, в гостиной и нашей комнате.
— Да.
Я поднялась в детскую комнату. Мне казалось, что здесь все изменилось. Все преобразилось, наверное, потому что я вошла сюда со своим ребенком.
— Твоя комната.
По середине просторной комнаты стояла детская кроватка с лиловым балдахином. На этот раз Трэйси не перестаралась, комната не пестрела розовым и всем, что могло бы напоминать, что у нас девочка. Я положила Инфинию на детский столик и быстро сняла с себя пальто.
Роберт вошел в комнату. Он наблюдал за тем, как я переодеваю Инфинию в легкий костюмчик. Потом я положила ребенка в кроватку на бочек. Роберт начал разбирать сумку с вещами Инфинии, раскладывая их в шкафу. Я отправилась на кухню, чтобы вскипятить молоко и покормить Инфинию. Перелив молоко в бутылочку, я не решилась добавить содержимое флакончика Марка. В голове всплывали воспоминания о том, что сегодня было в подвале дома Кендриков.
Я вернулась в комнату, где Роберт почти закончил с вещами дочери. Он разговаривал с ней, пока раскладывал вещи. Инфиния реагировала на его голос, слова, она издавала звуки, как и любой ребенок, не умеющий говорить.
Взяв Инфинию на руки, я села в широкое кресло у окна. Я не знала, как Инфиния отреагирует на молоко по сравнению с тем, что ей давали раньше. Но мои мысли не превзошли то, что сделала моя дочь. Она с жадностью выпила молоко. Такое впечатление, что обычное молоко ей понравилось больше чем еда с плазмой.
— Роберт, Инфиния уснула. Пусть как следует выспится. Переезд был для нее трудным.
Я уложила Инфинию в кроватку, накрыв одеялом. Погладив по голове, я отошла от кроватки. Забрав свое пальто, я вышла из комнаты, Роберт последовал за мной, закрыв дверь. Я отчетливо слышала дыхание Инфинии даже сквозь стены.
— Надо закрыть окна.
Я была, наверное, похожа на параноика, когда говорила это. Но я боялась того, что может навредить ребенку. В том числе и простуда, которую она может подхватить, простыв и замерзнув.
— Да, конечно, не волнуйся. Я закрою.
Роберт отправился на первый этаж закрывать окна. Я вошла в нашу спальню и повесила в шкаф длинною во всю стену свое пальто на первую попавшуюся свободную вешалку. Закрыв окно, я глубоко вздохнула. Мне нравился наш дом еще больше прежнего, когда я вновь в него вернулась. Я убрала чемоданы в шкаф, у меня не было желания сейчас их разбирать.
Роберт вошел в комнату. Он подошел ко мне и обнял со спины.
— Расскажи мне обо всем, что происходило со мной в те три дня, когда я обращалась? — попросила я.
Оторвав от пола, Роберт посадил меня на кровать, а сам встал передо мной, как актер на сцене перед зрителем.
— Когда я перестал слышать тихие удары твоего сердца, и Марк сообщил мне о том, что сердце остановилось, у меня словно у самого снова остановилось сердце, я думал, что земля из-под ног уходит. Но Марк не дал мне даже задуматься о том, что только что произошло. Не было времени. Мы могли тебя потерять навсегда! Он сделал тебе укол в сердце. Заранее мы наполнили шприц моим ядом из слюны. Таким же, какой в твоем кулоне. — Роберт взглянул на мою руку. Я не стала переодевать на шею после того, как Роберт завязал мне на запястье в госпитале. Я обхватила запястье пальцами другой рука. Я не использовала этот яд, он до сих пор со мной. Выходит, я сдержала обещание, данное в госпитале Роберту. — Но одной инъекции оказалось недостаточно. И Марк сказал, что я должен сам тебя укусить. Я знал, что это рано или поздно случится: мне придется тебя укусить. Но я не хотел этого делать. Я рассчитывал на инъекцию.
Роберт закрыл глаза, очевидно, он вспоминал тот момент, о котором говорил.
— Почему Марк сам не укусил меня?
Глаза Роберта резко открылись, он смотрел на меня властным взглядом. Мне должно было бы стать страшно, я была серьезна, я должна была получить ответ.
— Потому что так нельзя! Сначала один яд, потом другой. Тебя это бы убило, Аврил! У каждого вампира своя слюна, так же как и у людей. Если яды смешались, то это бы тебя погубило. И мы бы не смогли тебя обратить. Я столько раз представлял себе, как это все будет происходить. И каждый раз я должен был произнести длинную речь о том, как я тебя люблю, о нашем будущем, о том, что тебя теперь ожидает. Но в этот раз времени не было. Марк торопил меня, говоря, что мы теряем тебя. Когда я укусил, мне пришлось тебя пристегнуть к столу. Так велел Марк. Это было ужасное зрелище: видеть, как ты со всей силой пытаешься высвободиться из ремней. Твои пальцы сжались с невероятной силой до посинения. Ты стонала. Стоны были скорее похожи на всхлипы. Не дышала… Это была агония. Ты билась в конвульсиях, у тебя были судороги. Я по-настоящему испугался. Все три дня я был с тобой. Лишь на третий день, уже ночью, Мелисса принесла Инфинию. Я боялся взять ее на руки. И я заметил, что ты успокоилась, когда в лаборатории появилась наша дочь. А когда ты открыла глаза и вздохнула, я понял, что прежнюю ранимую и неуклюжую Аврил уже не вернуть. Я снова испугался. Я не хотел, чтобы ты становилась одной из нас монстров. Но обстоятельства не давали возможности поступить иначе.
Роберт опустился на колени передо мной, взяв меня за руки.
— Я чувствую себя виноватым в том, что сделал. Я готов просить прощения… Нет, вымаливать прощение ежесекундно! Но ты не должна меня прощать. Я виноват.
— Роберт, когда ты уже поймешь, что я сама выбрала для себя этот путь, эту судьбу. Я знала, на что иду. Я же хотела этого, забыл? Поэтому тебе не за что «вымаливать» прощение. Тебе не за что извиняться; у нас теперь есть дочь, тебе не придется беспокоиться о моей жизни, о том, как бы не сорваться и не укусить меня. В обращении есть свои плюсы!
— Ты забыла сказать: у нас по-прежнему есть враг номер один — Марла! — ерничал Роберт.
— Я не хочу о ней думать! Не сейчас. Каждый из нас выполнил часть контракта: я вышла за тебя замуж, ты обратил меня.
— Да еще и ребенком успели обзавестись!
— Ну, вот видишь, уже шутишь. Мне это нравится!
Я поцеловала Роберта в губы. Они казались мне мягкими словно пух, теплыми.
— Но у нас есть еще одна проблема помимо мести Марлы, — объявила я, отстранившись от Роберта. Он вопросительно на меня посмотрел. — Мои родители. Мы должны придумать, что будем говорить о том, что делает у нас маленький ребенок, который как две капли воды похож на тебя? Какие у нас есть варианты кроме дальней родственницы, оставшейся без родителей, а мы решили ее взять?
— Мы можем сказать правду?
— Что?! — вскрикнула я.
— Можем сказать, что это наш ребенок. Ты могла родить его недоношенным. Забеременела в первую брачную ночь…
— На два месяца? — перебила я. — Я бы не смогла вернуться так рано домой. Врачи бы не позволили забрать ребенка, ведь ему нужно пристальное наблюдение специалистов.
— А Марк? У нас же есть доктор. Не забывай!
Я молча обдумывала ранее сказанное. У меня это в голове не укладывалось, а тем более я не представляла, как смогу все это рассказать родителям. Я вообще не представляла, как я буду говорить хоть что-нибудь родителям. Я, наверное, не смогу и слова из себя выдавить? Они давно не звонили, и меня это настораживало.
— Ну, или можем сказать, что забеременела до свадьбы.
— Нет! Только не это, нет! Ты же знаешь, как отреагируют мои родители. Особенно Майкл. Папу будет переполнять злость на тебя, Роберт. Так что это — не вариант, — отрезала я.
— Хорошо, тогда придумай объяснение сама. А мне потом скажи, предупредив, чего ожидать от твоих родителей, — сдался в итоге Роберт.
За спиной у Роберта, на столе, звонил телефон. Роберт взглянул на экран, встав с колен. Я не знала, чего ожидать. Я же не обладала способностями, подобными его!
— Майкл, — тихо сказал Роберт, подавая телефон.
Я посмотрела на номер, папа звонил из дома. С тяжелой душою я ответила на звонок. Майкл обеспокоено спросил как мое здоровье, сказав, что очень волнуется за меня, ведь Марк сказал: я приболела, подхватила грипп. Это осложняло мое объяснение об Инфинии. Я не могла болеть и рожать, если уж на то пошло.
Я немного успокоила отца, сказав, что уже все прошло. Он до последнего не хотел мне верить. И настаивал на личной беседе при встречи. Я знала, что Роберт слышит, поэтому посмотрела на него, прежде чем дать ответ Майклу. Роберт соглашаясь, кивнул. Я сказала, что лучше будет, если Майкл приедет к нам домой. Разыгрывала сцену для Майкла: я только что переболела, доктор не разрешает мне выходить из дома, так как мой иммунитет еще расшатанный и слабый. Майкл согласился, сказал, что завтра с утра к нам приедет.
Я отключила телефон и вопросительно смотрела на Роберта. Что теперь будет? До утра мне надо придумать, что сказать Майклу об Инфинии. А у меня ни единой мысли не было в голове.
— Майкл будет здесь завтра утром.
— У тебя есть время до утра, чтобы обдумать. А сейчас у нас есть дела поважнее — забота о дочери. Она вот-вот проснется. Отправляйся на кухню, приготовь для Инфинии еду. Как только она проснется, я принесу ее.
Тон Роберта мне показался диктаторским. Я не могла понять, нравится ли мне он, или я готова Роберта за него разорвать?
— Надень на нее теплую кофту. После сна, из-под одеяла, ей будет холодно, — спокойно произнесла я, сделав вид, что не поняла тона Роберта.
— Хорошо, — Роберт смягчился и убедил меня своей обворожительной и доброй улыбкой.
Повинуясь, я отправилась на кухню. Я не знала, обхитрить мне сейчас, не добавляя плазму, или все-таки добавить? В прошлый раз это сработало. Я рассуждала логически, если вампир смог приучить себя к крови животных вопреки желанию человеческой, то и Инфиния сможет употреблять в пищу то, что обычно употребляет обычный человек. К тому же Ванесса не пьет кровь, а питается человеческой едой, и она ей не кажется противной. Я решила, что буду постепенно переводить на обычную пищу Инфинию: каждый день буду увеличивать количество приемов обычной еды, пока не приучу.
В этот раз с неохотой и неким страхом я добавила совсем немного содержимого флакончика Марка. Услышав шаги, я обернулась. Роберт вошел с Инфинией на руках. Как я и просила, он ее тепло одел. На сонном лице Инфинии не было ни единой эмоции. Она смотрела в потолок.
Не спеша Инфиния всасывала себе в рот содержимое бутылочки, никак не реагировав. Лишь движения пальцев на руках выдавало ее.
После того как Инфиния подкрепилась, Роберт унес ее в гостиную. Он ей рассказывал о музыке, об инструментах. Можно подумать, она что-то понимала? Я вымыла бутылочку Инфинии и медленно последовала в гостиную.
Чтобы почувствовать себя действительно как дома, я поняла, чего мне весь день не хватало — музыки. До того, как мы на время переехали к Марку, каждый день в нашей гостиной звучала музыка. Будь-то, играл Роберт или я, или мы вместе в четыре руки.
— Роберт, почему бы тебе не сыграть что-нибудь? — Я хитро улыбалась.
Судя по реакции Роберта, отказываться он не собирался. Осторожно он передал мне в руки Инфинию и направился к инструменту, которое так тосковало без него, стоя в одиночестве посреди нашей гостиной. Я легла на диване, положив Инфинию на себя. Она лежала на животе: спустила руки у меня на ребрах, ноги немного поджала под себя. Я обняла ее двумя руками.
Роберт заиграл. Инфиния повернула голову в сторону, откуда слышались звуки музыки, прижавшись щекой к моей груди. Она следила за каждым движением своего отца внимательно, как будто боялась что-то пропустить, не запомнить.
Я думала, что музыка ее быстро усыпит, но чем дольше она слушала тихие, успокаивающей, усыпляющие мелодии, тем меньше ей хотелось спать. Она начала эмоционально реагировать на все, что видела. Крутилась на мне. Пока Роберт не поднял глаза на часы и не ужаснулся. Я поняла, что уже поздно, и мы потеряли счет времени.
Закрыв инструмент после оконченной мелодии, Роберт встал. Взяв Инфинию на руки, я встала с дивана. Мы отправились в детскую комнату. Заботливо Роберт стелил чистое постельное белье в детскую кроватку, достал пижаму из шкафа. Я раздела Инфинию и пошла с ней в ванную, вход в которую был из детской комнаты. Небольшая уютная ванная комната, выполненная в светлых тонах. Включив кран и отрегулировав температуру, я подождала, пока наберется в ванну вода. Я не видела страха или паники в глазах Инфинии, когда я погружала ее в воду. Она махала руками и ногами в воде, будто плывет. Я крепко ее держала.
Брызги воды только успевали лететь на меня, и ткань моего платья успевала их ловить и впитывать. Инфинии эти водные процедуры были по душе, она смеялась. Вымыв ребенка, я обернулась, чтобы взять полотенце, но оказалось, что я его забыла принести. Я обернулась обратно. Инфиния смотрела мне в глаза.
— Ну что? Без папы нам не справиться?
Инфиния неожиданно ударила ладошками по воде, и брызги снова полетели все на меня.
— А если ты позовешь папу, то он придет к нам на помощь, принесет полотенце.
За спиной распахнулась дверь, и появился Роберт с большим махровым полотенцем в руках. Я улыбнулась, посмотрев на него.
— Кому тут нужна моя помощь? Я слышал, как зовет меня дочь! — веселился, разыгрывая спектакль, Роберт.
Я завернула ребенка в полотенце с головой, и мы вышли из ванной.
Вытерев Инфинию и переодев в пижаму, я положила ее в кроватку. Она зевала, а веки слипались ото сна. Роберт накрыл ее одеялом и наклонился поцеловать в лоб.
— Спокойной ночи, Инфиния! — сказала я и тоже поцеловала ребенка в щеку. Она закрыла глаза, сладко зевнула.
Мы немного посмотрели за тем, как Инфиния засыпает. А потом я включила ночник, который находился далеко в углу, у стены, чтобы не светил ей в глаза, и чтобы Инфиния не испугалась темноты, если проснется ночью. Мы вышли из комнаты, оставив дверь приоткрытой, и направились в спальню.
Ткань моего платья по-прежнему была мокрой. Я не хотела доставлять неприятные ощущения Роберту, поэтому у меня было желание снять поскорее платье. Я видела игривый взгляд Роберта, обращенный ко мне, в котором читался позыв. Все мои мышцы напряглись. Это реакция моего тела, — с которой я еще не научилась, как правильно справляться, — на бесовские искры в светлых любимых глазах. Мне казалось, я даже чувствовала, как эти искры цеплялись за меня, обжигая. Я сделала шаг в сторону ванной комнаты, рука Роберта не выпускала мою — он тянулся за мной.
— Нет, не уходи, — тихо сказал Роберт, его губы еле двигались, но я все поняла.
— Это всего на минуту. Моя одежда вся мокрая…
Я не уверена, что успела договорить, потому что перестала слышать свой голос. Роберт привлек мое тело к себе. Я не думала сопротивляться. Холодная мокрая ткань моего платья еще плотнее прижалась ко мне, ее прижал своим телом Роберт.
— Знаешь, освежает! — саркастически сказал Роберт, улыбаясь. Его лицо все улыбалось: каждая бровь, складочка в уголках губ, небольшая морщинка на переносице в виде буквы «V». Я легко рассмеялась.
Я встала на пальцы, чтобы дотянуться до лица Роберта, он обхватил пальцами руки мой подбородок, притягивая к себе. Роберт страстно впился в мои губы. Я почувствовала, как моя бровь поднялась вверх, выгнувшись углом. Меня ничего не удивило, но все мои чувства и ощущения были новыми, приятными. Внутри все переворачивалось, мне казалось, что я даже слышу удары своего сердца… Нет, это удары сердца Инфинии. Губы Роберта стали спускаться вниз — подбородок, шея… Я не успевала соображать. Я не хотела ни о чем думать. Крепкие руки одним резким движением сняли с меня мокрое платье. Я разорвала всю одежду на Роберте. Мне не составило труда это сделать, учитывая мою новую физическую силу. Роберт усмехнулся. Я заткнула ему рот поцелуем, на который он ответил.
Мое горло переполнил огонь — жажда. Как же это не вовремя! Я боролась с ней, сопротивляясь, с головой погружаясь в страсть, с новой силой вспыхнувшую между мной и Робертом. Он оторвал меня от пола, я крепко вцепилась пальцами в его плечи. У меня было ощущение, будто я впиваюсь ему в кожу. Я не контролировала свое тело. Ноги обхватили талию Роберта; он продолжал меня целовать, срывая последнюю одежду с меня.
Несколько шагов назад — мы упали на кровать.
Наши тела сплелись во единое целое, которое никогда не разъединяли. Мою кожу било током. Молния. Ее разряд не меньше двухсот двадцати вольт. Я удивлялась, как я еще не вспыхнула огненным пламенем. Интересно, Роберт чувствует тоже?
Мне нравилось, что мы равны в плане физиологии. Пусть я его сильнее (это не навсегда), но мы не уставали, нам не требовалось прерываться на отдых или отдышаться, на сон, на еду (в том числе ее приготовление), не нужно было мыться. Мы были полностью предоставлены друг другу. И даже если я делала ненамеренно ему больно — он молчал, не подавая вида. Я любовалась каждым дюймом, каждой клеточкой его тела, его красотой. Вдыхала упоительный аромат его кожи. Мне нравилось запутывать пальцы в его волосах. Я восхищалась его силой и телосложением. Мне нравилось рассматривать каждый мускул, который сокращался; рельеф его тела — божественен.
Мы не предавали значение времени, но мой слух был «настороже»: я слушала сопение во сне Инфинии.
Я словно застыла, когда губы Роберта коснулись рубцов на животе. Все-таки я боялась пошевелиться, показать боль или неуверенность.
— Ты что-то чувствуешь? — тихо и медленно спросил Роберт. Я опустила ресницы. — Я знаю одно средство, должно помочь. Яд, он не только губит, но и лечит.
Что? Это что-то типа пиявок или лечения змеиным ядом, или ядом пчелы?
Я почувствовала на грубой коже рубцов что-то шершавое и влажное. Я вновь забылась, как будто все стерли из памяти. Я растворялась, сливаясь с воздушной массой в спальне.
Очнулись мы, когда начинало светать. Моя жажда усиливалась в несколько сотен раз. Но я продолжала с ней бороться, противостоять ей, преодолевая страх и панику, нахлынувшую так быстро и неожиданно.
— Я по-прежнему тебя интересую? — вывела я из затуманенного состояния мысли Роберта.
— Что ты имеешь ввиду? — переспросил Роберт.
— Если раньше тебя я интересовала из-за желания моей крови и сильного запаха. То сейчас что ты чувствуешь?
— Да. Ты всегда меня «интересуешь»!
— А теперь что тебя привлекает?
— Я точно не знаю. Воспоминания, однозначно. Желание твоего тела, желание быть с тобой рядом всегда.
— Значит, как раньше тебя больше не привлекает мой запах? — немного расстроилась я.
— Нет! Конечно, привлекает. Он по-прежнему для меня самый приятный, обжигающий горло, манящий, самый сильный и неповторимый!
Я обдумывала сказанное Робертом. Воспоминания переполняли мою голову и мысли. Я сравнивала себя прошлую с настоящей, хотя воспоминания были окутаны какой-то серой непрозрачной пеленой. Но я усердно копалась в них. Лишь чувства и ощущения из прошлого, помогали раскопать в дымке картинки воспоминаний.
Роберт вел тыльной стороной пальцев от моей щеки вниз. Я продолжала, восхищаясь, осматривать Роберта, урывками поглядывая на свое тело, которое тоже теперь выглядело мраморным изваянием, если бы не совсем крохотные следы от швов на животе. Они с молниеносной скоростью затягивались и исчезали, оставляя за собой лишь небольшие тонкие полоски розового цвета, бледнеющие на глазах. Видимо, Роберт оказался прав, как всегда. Яд — это не только оружие, но и лекарство.
— Если бы у тебя была машина времени, ты бы ей воспользовался, чтобы что-то исправить? — Наверное, это глупо звучало? Но я думала, к моим глупостям Роберт давно привык.
— Да.
— И какую бы ошибку ты исправил?
— Твое обращение…
— Ты бы дал мне умереть?
— Нет. Я бы еще и исправил наш контракт. Ты бы не становилась моей женой, но мы бы были вместе.
От удивления и негодования моя левая бровь поднялась вверх уголком. Я смотрела на Роберта широко открытыми глазами.
— Но у нас нет машины времени, и я не могу ничего исправить. Поэтому я очень рад, что мы вместе. И моя совесть чиста: я выполнил свои обязательства. Я не должен жить в страхе за твою жизнь, ставя ее в опасное положения, находясь рядом. Я пробовал твою кровь до того, как выполнил свое обещание и до того, как ты поранила язык об мои зубы. Когда ты попадала в госпиталь и сдавала кровь на анализ, Марк брал у тебя очень много. Мы удивлялись, почему вы ничего не заподозрили с Майклом? Марк отдавал мне оставшуюся кровь. Я устраивал для себя пир с божественным напитком. Ты была для меня донором удовольствия.
Это признание меня удивило еще больше, но я рада, что хоть чем-то смогла доставить радость Роберту, будучи бесполезным беззащитным человеком.
— Я никогда не хотел тебе этого говорить, но рядом с тобой обо всем забываешь, нарушаешь свои же обещания.
Рука Роберта продолжала скользить вверх-вниз по моему телу. Я крепко прижалась к Роберту, как будто искала заботу и поддержку.
— Я подумала, что сегодня мы поссорились… Это было страшно… страшно неприятно! Я не хочу, чтобы это когда-либо еще раз повторилось! — заявила я.
— Не повториться! Обещаю!
Роберт привлек мое лицо к своему и поцеловал.
Уже совсем рассвело, а я все еще слышала сонное сопение Инфинии. Я не волновалась. Но за всю ночь она ни разу не просыпалась.
— С Инфинией все в порядке. Я думаю, она скоро проснется, — успокоил меня Роберт.
Уже было утро. Я даже не думала над тем, что скажу Майклу. Буквально через несколько часов он будет уже здесь с вопросом в глазах и паникой на лице. Мне нужно не забывать играть роль недавно выздоровевшей после серьезного гриппа.
Я сладко потянулась, хотя и не нуждалась в этом, но мне нравилось играть роль, будто я человек.
— Знаешь, Аврил, мне нравится, что ты не изменяешь своим привычкам и ведешь себя как прежде. В этом и заключается человечность — быть собой, таким же, как и раньше.
— Хочешь сказать, что ты был таким прежде? — в моем голосе звучал нескрытый сарказм.
— Возможно. Я не знаю, каким я был раньше.
Я уткнулась носом в плечо Роберта — он обнял меня.
— Ты мягкая, — спустя десять минут молчания заявил Роберт. Я пыталась осмыслить сказанное Робертом.
Для меня тело Роберта тоже очень мягкое, немного пушистое на ощупь.
— Мягкая… и теплая, — продолжал задумчиво Роберт.
По сравнению с моими прежними ощущения в статусе человека, теперь Роберт для меня тоже очень теплый, порой я даже чувствую жар, вспыхивающий на его коже, который передается молниеносно мне. И, казалось, мы уже вместе горим.
— Мне нравится прикасаться к тебе. Твоя кожа такая нежная.
Мое дыхание замедлилось, как будто я забыла, что нужно дышать. Но мне это и не надо было делать. Я спокойно могла обходиться без кислорода.
— Я чувствую сильную тягу к тебе… влечение. Хотя во мне не бушуют гормоны. И это как-то странно.
— Странно? — удивившись, посмотрел на меня Роберт. — Это же нормально! У нас нет гормонов, но мы имеем тоже строение подсознания. Наверное, это так можно объяснить. Хотя все считают, что подсознание, как и душа что-то пористое, воздушное, легкое и небольших размеров. Я не знаю, с кем соглашаться?
— Не надо ни с кем соглашаться. У тебя будет свое объяснение. Ни на кого не похожее. Возможно, это даже новая теория, которая в будущем будет доказана и будет применяться в практике. Тогда ты совершишь научное открытые, станешь знаменитым ученым.
— Нет, нет! Я не хочу быть знаменитым ученым. Слава, награда и прочее не для меня. Я предпочитаю оставаться в тени.
Я улыбнулась. Мне нравилось, что ни за какие вознаграждения Роберт не изменял себе.
— В твоей тени. В тени твоей красоты, твоего ума.
— Не льсти мне! — Я легонько хлопнула ладонью по обнаженной «каменной» груди Роберта. — Если бы я могла, я бы сейчас покраснела.
Роберт рассмеялся, я еле сдерживалась, чтобы тоже не засмеяться. Смех у Роберта всегда заразителен.
— Роберт, скажи, какого цвета у меня глаза? — тихо спросила я.
Подумав, Роберт нехотя ответил:
— Не такого же, как у меня. Это пройдет со временем.
Я недовольно посмотрела на него, ожидая ответа. Закрыв глаза, Роберт все-таки ответил на мой вопрос:
— Багровые.
Это все портит. Как я смогу это объяснить Майклу? На последствия после гриппа это уж точно не похоже! А сказать, что Майкл дальтоник? Нет! Остальные предметы он же видит правильного цвета. Что же делать?
— В таких ситуациях мы носим линзы, — шепнул мне на ухо Роберт. Я поняла, что линзы — это мой единственный выход. Тем более что для Майкла у меня еще и зрение ухудшилось, что мне пришлось надеть очки, а тут я просто очки сменила на линзы. В роде бы подвоха нет никакого. — Или солнцезащитные очки. Но очки не для сегодняшней встречи.
Я кивнула, подтверждая его слова. Роберт взглянул на часы на прикроватной тумбе и, кажется, ужаснулся увиденным цифрам и стрелкам на них. Я поняла, что лежать можно бесконечно, но у меня есть обязанности и забота.
— Я принесу тебе линзы. Они в ванной, в шкафчике над раковиной.
— Спасибо.
Роберт ушел в ванную комнату. А я не медля ни секунды, встала с постели, надела на себя халат, стоя перед зеркалом. Но отражения не было. Затянув потуже пояс халата, я обернулась на звуки шагов Роберта. Он подал мне коробочку с линзами. Я надела линзы и вопросительно посмотрела на Роберта. Чувствовался дискомфорт. Я не привыкла к линзам. Но думала, теперь мне придется к ним привыкнуть — во благо Майклу.
— Отлично! Теперь не отличишь от твоих прежних глаз. Я удачно подобрал цвет.