Настоящий Панк.

Эскалатор.
Пустой.
Запущен только что.
Идет вверх.
По нему в гордом одиночестве шествует панк.
Тоже вверх.
Да, настоящий панк шел бы вниз, против движения.
Вот только эскалатор пуст, а на других все стоят на своих ступеньках.
И никто не бегает.

Дубленка.

Вагон. Толкучка. Злые лица.
Входит женщина, и вокруг нее мгновенно образовывается круг пустоты.
Она хорошо одета, она профессионально накрашена. Ее дубленка стоит дороже, чем моя квартира.
Она выглядит настолько жалко, что люди двигаются и уступают место.

Ветеран.

Десятое мая.
Вагон. На краю сиденья присела древняя старушка. Коричневое пальто времен 60-х, отглаженная серая блузка, шапка позапрошлой моды. Выцветшие глаза.
Ярко-красная, режущая глаза гвоздика в руках.
Контраст.

Гот.

Переход. Толпа, давка, сутолока.
Как-бы отдельно ото всех идет фигура в черном. Гот.
Длинный черный плащ, взгляд в пол, на голове - огромные наушники, из которых доносятся металлические раскаты.
В переходе стоит флейтист. Худой, костлявый, одухотворенный. Он не зарабатывает милостыню. Он служит искусству.
Гот проходит мимо… Но вдруг поворачивается, выгребает из кармана мелочь и, не считая, бросает флейтисту в стоящий на земле футляр. На мгновение поднимает взгляд.
Флейтист улыбается. Улыбка освещает его лицо, хотя она там - явно нечастая гостья.
Гот идет дальше.
Флейтист продолжает играть.
Но Гот ничего не слышит.

Нота.

Утро, вагон. Девушка задумалась над разлинованным листом бумаги. Красивая девушка, глаза добрые. Даже странно, что едет в метро.
Вдруг она делает пальцами незанятой левой руки такое движение, будто бьет по невидимым клавишам.
На листе сама собой появляется первая нота.

И

…женщина, сидящая на выходе с эскалатора. Почти бабушка. Кабинка такая маленькая, что кажется, будто она сидит в стакане.
То есть ей тоже так кажется.
Зато бабушка точно знает, что нет в городе человека, видевшего за свою жизнь больше счастья, чем она.
Все знают, что эскалатор - лучшее место для поцелуев и объятий.
Правда?..
И поэтому она счастлива тоже.