Из-за моего растущего с невероятной скоростью живота я уже не могла застегнуть на себе даже самые свободные джинсы. У Роберта это вызывало не только смех, наблюдая за мной, но и тревогу. Он все время боится за меня. Ему кажется, что наш ребенок меня погубит. Как? Как это крохотное существо внутри меня может погубить, вообще обидеть?
На днях я обещала Майклу заехать к нему, чтобы навестить. Мне кажется, если Майкл узнает о моей беременности, которую почти невозможно скрыть одеждой, то он не будет в должном восторге от этого. Он решит прочитать лекцию о том, что нам рано иметь детей, потому что мы не пожили для себя, мы очень молоды. Именно поэтому ни он, ни Ева не одобряют ранние браки.
Погода сегодня как раз для поездки: уже больше недели стоит зверский мороз, все утверждают, что никогда прежде такой морозной зимы не было. Ветер завывает, кружа в дерзких вихрях падающий снег. Под ногами хрустит снег.
— Я бы не советовал тебе в таком состоянии ехать куда-либо, а тем более самой садиться за руль, Аврил. Для твоей же безопасности.
— Роберт, пожалуйста, не волнуйся так сильно! Я не могу не поехать, ты же знаешь! Я обещала Майклу. А не ехать, сообщить, что я якобы заболела, тоже не могу, это расстроит Майкла, и он приедет сам.
— Может, лучше мне тебя отвезти?
— Не стоит. У тебя появилась хорошая возможность побыть одному, подумать, поохотиться. Я бы тебе посоветовала сходить в лес. Твои глаза совсем уже черные.
— Ладно, — сделал одолжение Роберт. — Только будь внимательна и осторожна. И, пожалуйста, если что-то пойдет не так, или даже тебе просто покажется, ты мне позвонишь! Договорились?
Мне хотелось сказать Роберту о том, какой из него получится отличный отец, такой заботливый, но не стала. Я знала, что разговоры об этом ему делают больно. Я лишь улыбнулась в ответ.
Одной рукой Роберт открыл для меня дверь автомобиля, а другой притянул меня к себе и поцеловал. Оставшись вне его объятий, я села в автомобиль и поехала к шоссе, чтобы выехать на дорогу, ведущую к дому Майкла.
— Пап, ты дома? — закрывая за собой входную дверь, позвала я Майкла. — Я принесла пончики.
По лестнице ко мне спускался Майкл. Он стал выглядеть счастливым, увидев меня.
Я раскладывала продукты из бумажного пакета, пока Майкл ставил чайник, чтобы вскипятить воду для чая.
— Пап, мама не говорила, когда она приедет в Самеркров?
В свой вопрос я вложила двоякий смысл: я хотела узнать о том, когда приедет Ева, не только потому что я соскучилась по ней и хотела бы ее увидеть; но и о том, какие у родителей складываются отношения. Я заметила, что Майкл будто высох. Высох так же как высыхают растения, если их долго не поливают.
Майкл, молча, отрицательно покачал головой, наливая воду в чашку для чая.
Я приготовила обед для Майкла, хотя он пытался отговорить меня от этого занятия. Но я не послушалась. От запаха еды меня мутило, хоть Майкл уплетал тушеную говядину за милую душу, я немного ему завидовала, но не была голодна. Никогда прежде я не испытывала подобного отвратительного ощущения отвращения от еды. Мне казалось, что в комнате был недостаток кислорода. Мне хотелось как можно скорее выбежать на улицу и подышать свежим воздухом. Я старалась не выказать вида, чтобы не встревожить Майкла.
— Мне не очень удобно говорить на эту тему, но я должен… Да, пожалуй, я должен задать этот вопрос, — заикался, волнуясь, Майкл. — Вы с Робертом уже говорили о ваших будущих детях?
По началу вопрос Майкла меня смутил, и я не знала, что ему ответить. Но я отдавала отчет себе и своим словам о том, что я должна снова придумать какой-то ответ, снова слукавить.
— Говорили. А что ты имеешь ввиду? — увильнула я.
— Я хочу сказать, что вам торопиться не стоит. Вы ведь еще так молоды, у вас вся жизнь впереди.
Я подумала, что Майкл догадался, но потом отогнала от себя эту мысль.
— Да, может когда-нибудь… — мечтающее, проговорила я. — А сейчас пока мы учимся, но это не остановит нас, если я забеременею. — Я ясно дала понять о намерениях Майклу.
— Разумеется…
— Если ты думаешь, что я повторю ваши с мамой ошибки, я обещаю, что постараюсь избежать этого!
Сказав, я тут же начала мысленно себя ругать за сказанное. Ведь Майкл может и обидеться на мои необдуманные слова, на мою бестактность!
Я чувствовала себя довольно дискомфортно и понимала, что лучше мне вернуться домой. Хотя так не хотелось расставаться с Майклом.
Во время вождения автомобиля и во время общения с Майклом я чувствовала себя уверенной. Майкл совершенно не рассматривал меня, как делал это раньше, когда мы встречались.
Выйдя из автомобиля, я направилась к дому. Я чувствовала, что у меня кружится голова, и словно земля из-под ног уходит. Я боялась, что не успею дойти до дома.
Роберта дома не было. Дойдя до гостиной, я легла на диван, не снимая пальто. Я понимала, что нельзя закрывать глаза, чтобы не потерять сознание, но сил держать глаза открытыми совершенно не было, сопротивляться этому желанию было очень трудно.
Полежав немного, я начала чувствовать себя лучше, голова уже не кружилась. Сняв пальто, я прошла в ванную. Сняв с себя теплую кофту, я расстегнула несколько пуговиц рубашки и посмотрела на свое тело в зеркало. На животе я обнаружила неяркие голубоватые пятна, и прикасаться к ним было больно. Я ощущала боль в пояснице. С нежностью я погладила живот и, застегнув рубашку, вышла из ванной.
Я слышала, как закрылась входная дверь и раздался голос Роберта:
— Аврил, где же ты? — обеспокоено звал Роберт. — Твоя машина в гараже…— Роберт осекся, когда я вышла к нему.
— Не волнуйся, у меня все в порядке.
— Почему ты так рано вернулась домой?
— Честно? — провинившись, посмотрела я на Роберта.
— Хотелось бы услышать правду!
— Я скажу с условием, что ты не будешь из этого раздувать слона и поднимать панику.
— Я буду спокоен, — заверил Роберт.
— У меня немного закружилась голова, когда я была у Майкла. И от запаха еды меня мутило. И я решила вернуться домой.
Роберт хотел было что-то мне сказать в ответ, но я его перебила, так и не дав сказать:
— Это нормально! Я беременна. Я немного отдохнула и чувствую себя гораздо лучше! — заверила я.
Роберт слушал меня, скрестив руки на груди, а как только я закончила, он распустил их и обнял меня.
— Я знаю. Но я не могу не волноваться за тебя.
Я чувствовала, как мой выпирающий живот касается его. Чувствовала странное тепло во время касаний, словно какие-то искорки огонька вспыхивали. Я раньше подобное чувствовала, но не придавала этому особого значения, потому что сейчас было гораздо сильнее.
Как только мне удалось уговорить Роберта поиграть мне на рояле, я заметила, что в моих руках оказались карандаш и альбом, которые лежали на столе в гостиной. Карандаш так ловко передвигался грифелем по бумаге, что вскоре появились ясные очертания части рояля и сидящего за ним Роберта в полуанфас. Просто на какое-то время я не отдавала отчета своим действиям, и даже не заметила, как взяла альбом с карандашом и начала рисовать.
Когда рисунок был завершен, я перевернула лист в альбоме и принялась снова рисовать лицо Роберта. А после этого следовал еще один и еще один рисунок, пока Роберт приятно музицировал.
После того как я приняла душ, я снова рассматривала свое тело в зеркале. Синяки на коже на животе стали более яркими и боль стала сильнее чувствоваться.
Вернувшись в комнату, я закрыла за собой дверь. Обернувшись, я в мгновение ока очутилась в стальных объятиях Роберта. Он был сравним с хищным зверем. Страстные требовательные принуждающие поцелуи перешли в покусывания. Внутри меня горел огонь, мне казалось, что я уже догораю в нем.
— Роберт, что ты делаешь? — кое-как проговорила я.
Но мой вопрос остался без ответа. Лишь каждое движение Роберта становилось требовательнее предыдущего. Я думала, что теперь Роберт будет воздерживаться, но я ошиблась. Я знала о его влечении, желании, но также знала о его силе воли.
Ночью мне совсем не спалось: я лежала и смотрела на Роберта. В свою очередь он делал тоже самое. Но в основном его взгляд был направлен на мой живот. С его отличным зрением он, конечно же, заметил синяки на коже, и его лицо приняло тревожный вид.
— Что произошло? — взволнованно спросил Роберт.
Немного помолчав, я рассказала:
— Синяки. Они появились сегодня, в течение дня…
— Тебе больно? — перебил меня Роберт.
— Нет.
Я не успела договорить маленькое слово «нет», как почувствовала боль. Удар был изнутри моего живота. Машинально я приложила ладони к животу. Эти жесты еще больше смутили Роберта. Я улыбнулась.
Я смотрела Роберту в глаза, когда толчок повторился, но с большей силой, и это отразилось на моем лице мимикой боли. Безусловно, Роберт это заметил. Я поняла, что надо как-то его успокоить. Взяв его руку, я положила ладонь себе на живот так, чтобы ладонь соприкасалась с тем местом, где должно быть сердце у плода. Я не сводила взгляда с Роберта, пытаясь разглядеть его реакцию. Мне хотелось, чтобы и он тоже почувствовал движения нашего ребенка. И именно в этот момент плод снова толкнул меня изнутри. Это был самый сильный его толчок.
— Невероятно… — прошептал Роберт. Я кротко улыбнулась.
— Это только начало, — тихо ответила я.
— Аврил, ты это уже чувствовала раньше?
— Нет, сегодня впервые.
— Я должен кое-что тебе рассказать, Аврил.
— Что-то случилось?
— Да. И я снова ничего не понимаю… — задумался Роберт. Я молчала — ждала пока он заговорит. — Прости, о чем ты сейчас думаешь? Неужели о разноцветных бабочках?
Мои глаза резко округлились от изумления. Придя в себя, я ответила:
— Нет. Я не думала о разноцветных бабочках. Я думала о завтрашнем дне, о том, что нас ждет завтра, но ничего толкового мне не пришло в голову. Думала о нашем браке.
— Не может быть, чтобы кто-то еще думал о бабочках! В доме кроме нас никого нет.
— Кажется, я догадалась! Не списывай, пожалуйста, со счетов того, кто сейчас находится в этой комнате и пару мину назад давал о себе знать.
— Ты думаешь, что… — осекся, не веря своим и моим словам, Роберт.
—А что, у нас есть еще какие-то варианты? Я так понимаю, ты хотел мне рассказать о том, что не слышишь снова мои мысли. Верно?
— Да, верно. И я уже совсем запутался!
— Странно! Может быть, сейчас для тебя важно знать то, о чем думает наш ребенок?
Роберт неоднозначно тряс головой мне в ответ.
— А, по-моему, это единственное объяснение, которое приходит ко мне в голову. Я не знаю, как еще можно объяснить странные «перепады» твоего дара?!
Подумав, Роберт сменил тему разговора:
— Ты сегодня совсем ничего не ела. Это неправильно.
Я ощутила, как сработал внутри меня рвотный рефлекс.
— Пожалуйста, не говори мне о еде. Меня мутит от одного лишь слова! — вопила я. — Плод отвергает все то, что ему не нужно для формирования организма. Странно, что же ему тогда нужно? Может не так уж и плохо, что ты слышишь его мысли? Он хоть расскажет с помощью своих мыслей, что ему необходимо, и мы будем знать и применять знания.
— «Он»? Ты сказала «он»? — удивленно переспросил Роберт.
Да, я бы хотела, чтобы это был именно « он ». Чтобы он был похож на Роберта как две капли воды. Чтобы у него были его цвет волос, его глаза, нос, губы, улыбка, его скулы. Я бы назвала его Робертом. Он был бы копией своего отца во всех отношениях.
— Да. Мне кажется, это мальчик. Мне кажется, что те сны о мальчике, они вещие. Я и сейчас вижу того мальчика во сне. Мы говорим о тебе. Он сказал, что хотел бы с тобой познакомиться, а я сказала, что ты с ним обязательно скоро познакомишься. И он похож на тебя, Роберт.
Спорить Роберт со мной не стал, наверное, подумал, что у меня паранойя.
— Разве ты никогда не мечтал иметь сына? Я всегда не понимала, почему все мужчины хотят иметь сына? Чем их дочери не устраивают?
— Мечтал. Но чтобы я при этом не был тем, кто я есть на самом деле. Ты была бы его матерью. Мы были самыми обычными людьми. И у нас был бы не только сын… Но это лишь мечты, которые никогда не сбудутся, — с горечью в голосе сказал Роберт.
Дотянувшись до его губ, я поцеловала Роберта. Его руки нежно обхватили мою голову, пальцы запутались в волосах.
— Ты еще не утомилась? — заботливо поинтересовался Роберт. — Беременным нужен хороший отдых.
Теперь Роберт стал прежним: самым заботливым в мире!
— Майкл сегодня спрашивал меня о планах, о будущих наших с тобою детях. Я не рассказала ему. Пришлось сказать, что когда-нибудь они у нас обязательно будут.
— И он поверил? Ничего не заподозрил?
— Нет. Он не рассматривал тщательно меня. Как бы я ни хотела, а живот уже невозможно скрыть под одеждой!
— Скоро рассвет, а ты еще не засыпала. Пожалуйста, спи, — попросил Роберт.
— Я не лягу спать, если ты меня крепко не обнимешь, — улыбнулась я.
— Конечно же, я обниму.
Руки Роберта сомкнулись, обвив меня. Я всегда чувствовала себя защищенной в его объятиях, а теперь, я думаю, так чувствует еще и наш ребенок. К тому же это всегда действовало на меня как отличное снотворное. Сегодня — не исключение.
***
Я уже привыкла к тому, что в мире Роберта все решают деньги. Я знала, что сопротивляться этому я долго не смогу. Именно этим способом Роберт решил проблему с нашим образование: мы взяли академический отпуск. В некоторых ситуациях мне это даже нравилось. Но я бы не хотела злоупотреблять такой возможностью. Я не могу загадывать, что буде дальше, но сейчас звукозаписывающая студия Роберта в Самеркрове приносит свои доходы и даже начала окупаться. Я была неправа, когда убеждала Роберта, что это нерентабельный проект. За это мне стыдно. Оказалось, что в Самеркрове есть немало талантов, о которых я даже никогда и не знала.
Мы шли по лесу, держась за руки. Странно, но чем ближе мы подходили к впадине, тем становилось меньше снега на земле. Хотя по всему лесу лежал снег, непроходимые сугробы. Во впадине снега не было вовсе. Цветов, как летом, не было, но кое-где была прошлогодняя солома, виднелась черная земля. На верхушках деревьев — ни снежинки. Для меня это было необъяснимо.
— О чем сейчас думает наш ребенок? — задала я вопрос, взглянув на Роберта. Это меня волновало больше всего. — Мне так интересно! Мне все время важно знать то, о чем думает малыш! — Улыбнулась я.
— Курица.
— Что курица? — не понимая, переспросила я. — Курица… — повторила я для себя.
— Кажется, он голоден. Ты не желаешь курицы?
— Нет! Я не хочу есть. Меня от еды мутит.
— Твои глаза «горят»! — заявил Роберт. Остановившись, он повернулся ко мне. Притянув меня к себе, Роберт легко коснулся моих губ своими, кажется, еще более холодными, чем обычно.
— Что ты чувствуешь? — продолжая находиться в объятиях Роберта, спросила я. — Я чувствую, что между тобой и моим животом возникают искры. Такие же, как когда ударяешь друг о друга два камня, чтобы развести огонь.
— Я чувствую электрические разряды. Каждый раз мне кажется, что они делают тебе больно.
— Нет! Они делают мне только приятно!
Я впилась в губы Роберта, мне это было необходимо в данный момент, как спасительный круг утопающему.
Мы гуляли по лесу, говорили о нашем будущем. Сейчас эти разговоры не доставляли ярко выраженную на лице Роберта боль, наверное, он смирился? Во время прогулки я заметила, что на лице Роберта была настороженность, которая появилась внезапно. Будто помимо нас в лесу был кто-то еще, кто-то неизвестный. Я не решалась спросить об этом Роберта.
Когда мы подходили к дому доктора Кендрика на лице Роберта смешались эмоции так, что я уже не понимала, что именно отражает его мимика. Таким его лицо бывает, когда он чувствует рядом опасность. Неужели и сейчас опасность где-то рядом?
***
Оглушительный звонок в дверь дома Кендриков раздался так неожиданно. Если бы они были людьми, они непременно испугались бы. Мелисса открыла дверь. На пороге стояла очаровательная девушка. Она была высокого роста (намного выше Мелиссы); из-за своего роста казалась очень хрупкой, так как была очень худенькой. У нее густые длинные черные волосы, небольшие голубые глаза, темные брови и ресницы. Румянец на щеках, ее скулы Мелиссе показались знакомыми, они были в точности как у Марка. У незнакомки широкий рот и пухлые губы. Она была одета в платье до колен в стиле кантри, а поверх — зимняя куртка. На фоне темной куртки ее кожа выглядела фарфоровой. В руке у девушки была дорожная сумка. Тело немного знобило. Мелиссу это насторожило.
— Здравствуйте! Это дом доктора Кендрика? — заговорила девушка, дрожащим от озноба голосом, но даже это не помешало Мелиссе узнать знакомый тембр.
— Да, это дом доктора Кендрика.
— А доктор Кендрик сейчас дома? Я заезжала в госпиталь, но там мне сказали, что он уже уехал.
— Проходите.
С опаской Мелисса впустила девушку в дом и закрыла за ней входную дверь.
— Как вас зовут? — спросила Мелисса, пока они шли в гостиную.
— Ванесса, — представилась гостья.
— Ванесса, — тихо повторила Мелисса. — Меня зовут Мелисса Кендрик.
— Очень приятно. Вы, наверное, жена Марка?
— Да.
На вид девушке было лет двадцать. Она казалась вежливой, доброжелательной, воспитанной.
— Располагайтесь, я позову Марка, — сказала Мелисса, направляясь к лестнице. Она контролировала себя, чтобы не выдать тайны и не побежать с нечеловеческой скоростью.
Ванесса поставила свою сумку на пол у дивана, сняла куртку и осталась в одном тоненьком шифоновом платье.
Марк и Мелисса спустились к Ванессе, а через пару минут в гостиной собралась почти вся семья Кендриков. Каждый рассматривал Ванессу, как скульптурное произведение. Ванесса знала, что такое будет, держалась стойко, выглядела достойно (знала, на что идет).
Марк первым решил прервать этот повисший в гостиной эффект «галереи» и заговорил:
— Ванесса, вы хотели меня видеть?
— Да. Вы сейчас все думаете о том, кто я, что мне нужно от вашей семьи. Вы правильно думаете. Я бы могла попросить Марка поговорить с ним наедине, но я не стану этого делать. Я хочу, чтобы каждый знал, — Ванесса окинула взглядом каждого. — В гостиной не все присутствуют, не хватает Роберта. Я бы не хотела повторять все для него, поэтому я предлагаю его подождать.
— Мы не знаем, придет ли Роберт сегодня сюда, — встрял Майк.
Трэйси посмотрела смиряющим взглядом пустых глаз на Майка, и тот притих. Дакота смотрела на Ванессу, она видела, как бьется ее сердце, как наполняются ее легкие воздухом. Каждый из присутствующих знал, что их гостья — человек.
***
Когда мы вошли в гостиную, я увидела, что все смотрели на странную гостью, стоящую у дивана в центре гостиной. Девушка мельком взглянула на Роберта, а потом на меня. Все молчали. Роберт помог мне снять пальто, и мы подошли ближе, встав рядом с Трэйси. Девушка обвела взглядом гостиную, вздохнув, начала говорить, ее голос мне казался таким знакомым.
— Раз все собрались, я начну. Марк, вспомни, пожалуйста, тысячу девятьсот первый год. В твоей жизни был период, когда ты имел отношения с женщиной по имени Линда Митчелл.
На лице Марка появилась грусть, смешанная с недоумением и настороженностью.
— Вы расстались после того, как Линда отказала тебе в предложение выйти за замуж. После этого ты уехал из Карлайла, решив, что Линда не хочет тебя видеть. Ты поверил ее словам, что она тебя не любит. Ты решил, что это и есть причина того, почему она не хочет выходить за тебя замуж. Но ты никогда не задумывался, почему она так сказала? И в этом ли главная причина отказа? Ты уехал, бросив ее через месяц после того, как вы провели ночь вместе. Я вынуждена рассказать об истиной причине. В тот день, когда ты уехал, Линда побежала за тобой на вокзал, хотела рассказать, что любит тебя больше жизни, но не смогла. Когда говорила, что не любит, она знала о том, что беременна от тебя. Она боялась, что не нужной станет тебе. Ведь по правилам нельзя девушке быть беременной до замужества. Разве ты не видел ее слез на глазах, когда она расставалась с тобой?! И в тот день, когда она хотела во всем признаться, на крыльце дома потеряла сознание. Ее нашла сестра. Уже тогда у Линды был виден живот, как бы она не пыталась его скрыть под одеждой. В тот день она родила ребенка, но сама умерла. Ее смерть наступила мгновенно. Она родила девочку. Как говорила Виктория, сестра Линды, ребенок был так похож на тебя, Марк. Этот ребенок — я. Меня назвали Ванессой, потому что так хотела мама. Марк решил, что Линду зовут Ванессой до того, как они познакомились, — говоря об имени, Ванесса посмотрела на Мелиссу.
В гостиной стояла гробовая тишина, каждый пытался понять, что к чему, как дальше жить, и что делать…
— Почему же она так решила? Почему она думала, что будет мне не нужна? — отчеканил вопросы Марк.
— Как рассказывала тетя Виктория, то это ей само взбрело в голову, и ее не могли переубедить. С ней пытался говорить твой брат Патрик, он убеждал ее, что ты любишь Линду. Тетя Виктория тоже ей говорила.
— Где же ты была все это время? Я неоднократно приезжал в Карлайл, искал Линду. Я разговаривал с Викторией, но она мне ничего не сказала, не сказала, что ты родилась, не сказала, что Линда умерла, что была беременна… Ничего!
— Это была ее стратегия. Так как мама сразу решила, что мы не будем тебе нужны, поэтому Виктория не говорили о моем существовании. Решила, что так будет лучше и для меня, и для тебя, все так же, как и делала Линда. Я думаю, что тетя Виктория была неправа. Но она очень много мне рассказала. Когда я выросла, а тетя Виктория умерла, которая меня воспитывала, я решила найти тебя, Марк. Я знаю, откуда и мама, и тетя Виктория узнали о том, кто ты есть на самом деле. Именно поэтому за восемнадцать дней мама выносила меня и родила. Я знала всегда, что я необычная, хоть от меня это пытались скрыть. Я следовала за тобой, Марк, попятам. Параллельно я изучала, искала информацию о вампирах, о возможности вампиру иметь потомство от человека. Я объехала весь мир, но больше нигде не встречала подобных мне существ. На половину человек, на половину вампир…
Ванесса взглянула на меня, а потом продолжила:
— Мало тебе одного эксперимента, ты решил убить еще одного человека?! — разозлилась Ванесса, и кивком головы показала на меня. — Хотя вы уже знаете, что такое возможно. Но хочу предупредить тебя, девочка, — обратилась ко мне Ванесса, — ты не будешь жить после того, как родишь, тебя ожидает то же, что и мою маму!
— Ванесса, я ничего не знал! Я не знал, что такое возможно, — оправдывался надломившимся голосом Марк. Я никогда раньше не слышала его голос таким. — Ванесса, сколько тебе лет?
— А разве по мне не видно? Сколько было маме, когда вы расстались? Двадцать. Мне тоже двадцать, но уже сто десять лет мне двадцать.
Мелисса выбежала из гостиной, Марк поспешил за ней. Они уже не боялись выдать своей тайны, Ванесса и так все знала. Оставшиеся в гостиной смотрели на Ванессу злыми глазами. Я думала, что Дакота применит злокачественную сторону своего дара, я бы не пожелала испытать ее взгляд, когда, кажется, что все внутри разрывается на мелкие кусочки, кажется, что умираешь.
— Так это ты была в лесу, Ванесса? — спросил Роберт, его будто осенило.
— Да, Роберт. Я обошла все окрестности, прежде чем отправиться сюда. Для того чтобы знать, сколько вам требуется времени, чтобы вы собрались в одном месте. Как тебя зовут? — подойдя ко мне, спросила Ванесса и протянула свою тоненькую ручку, кожа на которой была прозрачной и фарфоровой и виднелись голубые тоненькие линии.
— Аврил, — ответила я.
— Как же ты согласилась на такой эксперимент? Разве ты не знала, что это для тебя? Чем может обернуться?
— Мне кажется, ты заблуждаешься, Ванесса. Ни в каких экспериментах я не участвую. Это было мое осознанное решение оставить ребенка. И Марк никакого отношения к этому не имеет.
— Что? — недоумевая, переспросила Ванесса.
— Да, у меня есть муж.
Я крепко взяла Роберта за руку. Ванесса трясла головой.
— Простите! Простите, что набросилась! Я хочу вас предупредить, что не все так, как вам бы хотелось, не так, как вы предполагаете. Я не хочу, чтобы ты умирала, Аврил! Я смотрю на тебя и вижу маму, ей никто не говорил об опасности, хоть они и знала, что Марк вампир.