belladonna:

lacrymosa49:

…Пальцы не отвыкли играть. Особенно если закрыть глаза и перестать старательно вспоминать нотную грамоту. Оказывается, часы обучения не пропали даром. Драко играл старинную балладу, которую его предок написал в подарок своей супруге. Предок прожил на свете всего девятнадцать лет, но успел оставить после себя сына и вот эту мелодию. Мелодия была… необычной. Она то кружилась снежинками в вальсе, то грохотала камнепадом, а то почти затихала яркими солнечными лучами на каменном полу. А еще в ней была нотка тревоги, словно напоминание о том, что все в этом мире хрупко и непредсказуемо. Но самое главное – мелодия была нестерпимо нежной. Потому что мальчик, проживший на свете всего девятнадцать лет, любил ту, о которой играл. И память о ней пережила его самого на несколько веков. Кто осмелится сказать, что он оставил после себя слишком мало?

Ах да! Еще от него осталось имя. Для Драко оно стало вторым. Хотя нет, имя ему оставил не тот Регулус, а… Впрочем, Драко не был уверен и предпочел не ломать голову. В этой части истории семьи он был не слишком силен. Он мог без запинки назвать титулы и награды каждого своего предка по отцовской и материнской линии. А мелочи вроде, кто по ком вздыхал, и кто какие мелодии сочинил, в голове не укладывались, отбрасывались, как ненужный мусор. Он и эту-то балладу запомнил только потому, что ее любила Мариса, и она часто звучала в доме тети. Иногда даже в исполнении Драко – сама Мариса не играла. У этой баллады были еще слова, но Драко их не помнил. Только название: « Lady la Lumière Solaire » – « Леди Солнечный свет ».

А потом вдруг он понял, что на него кто-то смотрит…

В это рождественское утро он успел почувствовать себя опустошенным, испуганным, несчастным и брошенным. Казалось, хуже уже не будет, но… Никогда не стоит зарекаться.

Взгляд Гермионы Грейнджер заставил почувствовать себя… словно вывернутым наизнанку. Не страшно. Не горько. А… обреченно. Обреченно потому, что она вошла, и все, что он так старательно отгонял от себя в это утро, ворвалось в комнату. Он снова вспомнил тупое болезненное отчаяние, охватившее его вчера. Чертово осознание, которого он не хотел. Кто говорил, что правда нужна? Ни черта она не нужна! Вчера была не нужна!

Она выглядела уставшей и испуганной. И еще… кажется, не ожидала его здесь увидеть. Во взгляде было смятение. Значит, она просто бродила по замку и наткнулась на него… Невероятно. Уже не в первый раз возникла мысль, что Хогвартс заколдован и порой выкидывает вот такие фокусы.

Драко понимал, что должен уйти. Взять и уйти. Не дожидаться ее слов. Уйти из этой чертовой комнаты, в которой вдруг повисла давящая тишина.

А потом она попросила остаться. И он… остался.

Зачем? Драко понятия не имел. Она предложила присесть, и он, точно зомби, сел на пуфик у стены. Почувствовал холод затылком и лопатками, но выпрямляться не стал. Отчасти потому, что не был уверен, что сможет сидеть достаточно прямо, а отчасти потому, что ему было плевать на холод. На все плевать. Даже на нее. Хотя ненавистный внутренний голос глумился над его попытками убедить в этом самого себя.

И все же Драко его победил. Он равнодушно смотрел на то, как она вышагивает по комнате, точно разговаривая сама с собой. Она нервно теребила рукав свитера и порой вертела часы на запястье, останавливалась, заправляя за ухо прядь волос, и вновь принималась ходить взад вперед. Драко с удивлением понимал, как же много успел узнать о ней за эти несколько месяцев. Сейчас не нужно было даже смотреть на нее, чтобы понять, что она делает в этот момент, как смотрит. Но он смотрел. Смотрел, потому что знал, что больше такой возможности у него не будет. Смотрел, с какой-то змеиной хладнокровностью подмечая красные пятна, выступившие от волнения на бледных щеках, криво завязанный хвостик, розовые полосы от ногтей на шее. Он, точно письмовод, фиксировал все недостатки, стараясь не дать им превратиться в достоинства. Но снова и снова проигрывал в этой борьбе, потому что за каждой неидеальной черточкой видел… жизнь. Звонкий голос звучал в комнате то отчаянным шепотом, то почти вскриком, когда она порой захлебывалась воздухом в попытке что-то объяснить. А он просто смотрел и не слышал ни одного слова, потому что запретил себе слушать. Все, что она говорила, было неважно. Теперь уже неважно. А потом она внезапно остановилась и посмотрела на него в упор. И где-то внутри что-то дрогнуло, но он не отвел взгляда. У него просто не хватило сил отвернуться.

И тут она сделала то, к чему он не был готов совершенно. Ее руки обхватили его плечи, сжали до боли, и уха коснулся горячий шепот. Слезы потекли по его щеке и стали падать за ворот свитера. Горячие и… невыносимые. Он зажмурился до кругов перед глазами, отчаянно желая провалиться сквозь землю. А она все говорила и говорила, и сознание стало хвататься за отдельные слова. Стало… верить им. И внутренний голос… чертов внутренний голос, который всегда все знает лучше, вдруг сказал: «Она не врет». И это оказалось самым страшным. Потому что до этого Драко мог с ним спорить, не соглашаться. В борьбе было легче. А вот теперь его извечный мудрый враг – внутренний голос – вдруг стал предателем. И на какой-то миг Драко подумал, что это так просто – обнять в ответ и что-нибудь сказать. Неважно что. Любую ерунду. Хотя бы банальное «привет». Но не сказал. И не обнял. Почему?

Он не знал. Он просто старался не прислушиваться. Старался удержать в себе тот надрыв души, появившийся вчера. Потому что ему было не до глупых сантиментов. Он ждал развязки. А то, что происходило сейчас, было лишь сумасшедшим приветом из той, прежней жизни.

Минуты стекали ее слезами по их щекам, и дышать почему-то становилось все труднее. Может быть, потому, что каждый глоток воздуха нес ее запах, ее шепот. И в какой-то момент в душе словно что-то щелкнуло и сорвалось окончательно. Драко вдруг понял, что отчаянно хочет спрятаться в кольце ее рук. Как тогда, когда ему снился кошмар, а она отогнала наступающую тьму. Мысль показалась постыдной и недостойной. Остатки гордости или глупости ощетинились в душе. И тогда он просто ушел.

Встать и почувствовать, как ее обессилевшие руки соскользнули с плеч, оказалось совсем легко. И пройти через бесконечно длинную комнату целых восемь шагов оказалось тоже легко. И не вздрогнуть, когда она окликнула, было тоже легко. Отпереть дверь и выйти в коридор оказалось легко. И сделать первые двадцать два шага тоже. А потом он вдруг споткнулся и, едва удержав равновесие, обернулся. Почти ждал, что увидит ее у оставленной двери, направившую на него волшебную палочку. И был готов сдаться на милость победителя, потому что он проиграл в этой битве.

Но коридор был пуст. Он выдумал ее. Как предательскую подножку, которой не было, – просто тело вдруг стало непослушным, и нога зацепилась за ровный камень. Он все выдумал. И эти несколько дней трепетного ожидания и разговоров ни о чем он тоже выдумал. Эта жизнь – ненастоящая. Настоящая ждала там – за стенами Хогвартса. И Драко чувствовал, что ожидание вот-вот закончится.

Вот тогда-то подступила постыдная дрожь. Драко с ужасом чувствовал, что волна неконтролируемой истерики накрывает его с головой. Еще миг, и он уже не сможет остановиться. И не на что переключиться, не на что ее направить. Он старался привычно думать о Поттере, но образ гриффиндорца был смазан и постоянно ускользал, оставляя вместо себя то бледную Грейнджер, то заплаканную Блез. Драко резко остановился и прижал кулак к губам. Не помогло. Тогда он просто прикусил согнутый палец. Кроме боли – эффекта ноль. И в тот момент, когда он практически готов был рвануть назад в сторону музыкальной гостиной, сдернуть ее с пуфика, прижаться к ней, спрятаться в кольце ее рук, когда готов был совершить то, за что остатки гордости возненавидели бы его до конца жизни, из-за поворота появился Северус Снейп, и Драко сразу перестал дрожать. Появился кто-то, кто сильнее. Тот, кто многое знает и может помочь. Тот, кому Драко еще верил.

© Цвет Надежды.

У меня слезы наворачиваются от этой мелодии…И я поймала себя на мысли, что "Цвет надежды" перечитывала чаще, чем оригинал.

via lanaunknown naastyaaa felton turnitoff

оох, любимый цвет надееждыы