Женщина прекрасно знала о своей репутации, более того – она сама долго и тщательно ее создавала. Результаты превзошли все ожидания. Она сама себе развязала руки: беспринципной расчетливой стерве простят если не все, то многое. То, что не дозволительно отважной и честной Героине войны, циничная шлюха сделает запросто и не вызовет особого негодования.
Северус Снейп. Профессор зельеварения. Двойной шпион. Ужас хогвартсских подземелий. Истерзанная, измученная душа и сокрушительный шквал эмоций под непрошибаемой броней холодной презрительности. Кто знал об этом?.. Я знала. И как же мне было хорошо с тобой, профессор! Я пытаюсь вспомнить, с чего все началось, но у меня не получается. Помню только невозможный, сумасшедший, голодный поцелуй и шероховатую прохладу стены школьного коридора. Снейп, зажимающий Грейнджер посреди школы – есть отчего спятить. Ты называл меня бедой и горем, но ни разу не назвал радостью, даже в насмешку. Называл невыносимой всезнайкой, своим личным боггартом, своим смертным грехом, бешеной кошкой называл… Лишь однажды, в нашу последнюю ночь, с твоих строгих губ слетело: «Девочка моя…»
Мы с тобой говорили обо всем на свете, но никогда – о нас. Никаких «нас» не существовало, были ты и я. У тебя и меня не было такого будущего, в котором могли бы возникнуть «мы». Ты не собирался выжить в войне, а я собиралась. Ты не представлял того, что произойдет после, а я мечтала о победе и счастье. Несовпадение…
Я до сих пор считаю себя «богаче всех в Египте». Ведь я видела, как ты улыбаешься. Я видела то легкое, довольное движение твоих губ, когда ты понял, что ты у меня – первый. Я видела твою одобрительную усмешку, когда мне удавалось (как редко!) отстоять свою точку зрения. Видела чуть надменную полуулыбку, когда поздно вечером (или рано утром, тут уж как повезет) ты сдавал меня с рук на руки Гарри и его мантии-невидимке, чтобы я могла незаметно вернуться в Гриффиндорскую башню. Мои дорогие мальчишки прикрывали нас с тобой, как только могли… И единственную настоящую улыбку, задумчивую и печальную, я видела, когда сказала, что люблю тебя.
Мы обвенчались тихо, почти тайком. О нет, мы не любили друг друга. Но у тебя были определенные проблемы в личной жизни, а я не могла позволить кому бы то ни было прикоснуться к себе. И мы решили, что женитьба сильно облегчит нам жизнь. Оказались правы.
Мы с тобой создавали свой маленький мирок методично, старательно, словно строили дом, в котором предстояло прожить всю жизнь. Ты заявил, что тебе остозвиздело скакать под Авадами и гондурасить по белу свету в поисках всяких придурков, ушел из Аврората и присоединился к предприятию Джорджа. Вскоре после этого я послала своих Невыразимых по далеким, но всем хорошо известным адресам, устроила дома лабораторию и закопалась в науку.
На чем стоял наш с тобой мир? Не на любви, но на уважении. Не на страсти, но на доверии. Мы знали друг друга, берегли друг друга, мирились с «тараканами» друг друга, плакались в жилетку друг другу и ревностно охраняли свой обретенный покой от любых посягательств. Мы засыпали спина к спине, готовые даже во сне защищать друг друга от всякой неприятности. А потом ты погиб, и от тебя мне остались два неугомонных рыжих чуда, глядящих на мир твоими синими глазами – только благодаря им я не наложила на себя руки. Ты погиб, и рухнул целый мир, наш с тобой мир, так долго создаваемый и так трепетно хранимый нами.
Неудивительно, что тебя заинтересовала холеная титулованная сука, в которую я себя превратила. Удивительно, что ты заинтересовал меня. Я никогда не отличалась неразборчивостью в связях, и с практической точки зрения ты был для меня совершенно бесполезен: заместитель Министра Магии – не тяжеловес в мире волшебной политики, и мое влияние к моменту нашей встречи было гораздо выше твоего. А использовать меня для достижения своих целей ты не смог бы при всей твоей легендарной хитрожопости. Вкойке ты не подкачал, и только поэтому задержался в моей жизни дольше, чем на одну ночь. Но кто бы мог подумать, что лорд Малфой, потомственный волшебник, замминистра, уважаемый отец семейства, умудрится влюбиться – и в кого! В поганую грязнокровку Грейнджер! А вот поди ж ты… Влюбился, да так глупо, как переполненный гормонами подросток. Я стала твоей тоской, твоей бессонницей. Всю жизнь мечтала…
Я негромко хихикаю и выбираюсь из кресла, чтобы отнести на кухню пустую кружку. Он не дает мне сделать и шага: одним слитным движением взвивается с пола, оказывается в кресле и решительно утягивает меня к себе на колени. Так делал Северус, когда я в пылу словесных баталий начинала бегать туда-сюда по его гостиной. Утверждал, что от меня рябит в глазах…
Улыбается тепло и немного снисходительно. Так улыбался Рон, когда заставал меня среди ночи с книгой или над каким-нибудь хитрозамороченным зельем. Мягко, но непререкаемо оттаскивал от котла, легко подхватывал на руки и уносил в спальню.
Подносит к губам мою руку, целует запястье, прижимается щекой к ладони. Так делал Драко, когда признавался в своих чувствах. Говорил, что я противоречу всем его принципам, и поэтому без меня невозможно существовать.
Невербальное Акцио – пижонство, но он может себе это позволить. Плед покорно является на его зов, и он укутывает нас обоих в колючее шерстяное тепло. Еле ощутимо касается губами моего виска, запускает пальцы в волосы, слегка надавливает, принуждая опустить голову ему на плечо. С глубоким медленным вздохом он прижимает меня к себе чуть крепче, устало откидывается на спинку кресла и закрывает глаза.
Так делает только Гарри Поттер.
(с) "Шалава" Чернокнижница
Неизгладимое впечатление. Мини фик, а сижу как кипятком ошпаренная, эмоции просто через край. Пожалуй, отнесу этот фик к любимым. Прочитайте, не пожалеете.
https://www.snapetales.com/index.php?fic_id=11545