вот так вот приходишь домой, а кто-то пил из твоей чашки, замазывал твоим тональным кремом несовершенство своей души, и, что самое страшное, равнодушными руками перекладывал твои бумажки, не спрашивая чем ты живешь, и осталась ли в тебе хоть какая-то жизнь. какая, блядь, жизнь может быть у того, кто собирает слезы в блокноты, греет чайник, чтобы забыть убить в кружке чай, плачет до одури, и напивается до рвоты, только бы не понять невзначай, что на окружающих удобнее смотреть, взяв их на мушку-- только подумай об этом, и забудешь в каком месте у тебя тормоза. опять ставить чайник, и думать про эту чертову подушку-- единственный повод сказать "за" своему будущему, пошло бы оно триста нахуй. Маша, мне по паспорту 25, а по пресыщенности 43, я никогда не видела большой футбол, и как обдолбанные мексиканцы блюют в воды ТахО, и никто никогда не целовал мои волдыри, но я бы все пережила, или недожила, лишь бы уткнуться в твои плечи, и сказать, что сломаю колени всем, кто криво на тебя посмотрел. ебаное время меня не лечит, оно обостряет паранойю ощущением бредущих рядом и стареющих тел, таких же искалеченных и сломанных, какими будут наши дети. никто не скажет им "спокойной ночи", и не закроет их дурацкие глаза. не читай сказки, Маша, и не ищи того, кто в ответе за то, что напихал в наши жизни медведей, и напрочь забыл по чудеса.