«11 августа.
Я прошу прощения тех, кто в будущем будет читать мой дневник, за свое отсутствие красноречивости. Я не поэт, не писатель. Я не умею красиво говорить.
Мы снова переезжаем. За то время, какое я вампир, я должна была привыкнуть к переездам, но каждый раз, когда мы должны собирать вещи и уезжать буквально в неизвестность, я вхожу в настоящий ступор. Даже мои видение не помогают, где я четко вижу то, как может сложиться наша жизнь на том или ином месте. Я последняя сажусь в автомобиль. Единственная в нашей семья, кто прощается с домом. Я знаю, что некоторые считают меня сумасшедшей. Но они не знают, какими считаю я их.
Мне нравится быть с Дэниэлом без всяких преград, без страха за его жизнь! Я по-настоящему счастлива! Мне хочется петь от счастья. Мне кажется, что Дэниэл чувствует тоже.
В новом доме Мелисса, Дакота и Кэролайн с энтузиазмом занялись ремонтом. Я, конечно, тоже предлагала им свою помощь, но Мелисса сказала, что они обойдутся без меня, у меня сейчас другие заботы, мысли забиты Дэниэлом. Может, они и правы. Но я не замечала у себя этого.
Я заметила, что у нас хорошие соседи. В доме напротив живет отличная семейная пара. В первый же день они пришли к нам и принесли черничный пирог. Это так мило и по-соседски. Слева живет пожилая женщина, к которой на выходные приезжает дочь. А в доме справа от нашего живет старый индеец. Он очень замкнутый человек. Редко выходит из дома, только в магазин, и ездит на велосипеде. Одевается как настоящий индеец, в длинных (до поясницы) седых волосах всегда перо.
Лето скоро закончится, и нам надо придумать себе занятия, чтобы не отличаться от жителей. Марку надо найти работу. В больнице свободных мест нет, даже санитары не нужны. А мне так не хочется ходить в школу.
26 сентября.
Сегодня утром случилось самое непредсказуемое, неожиданное из того, что вообще могло бы случиться. Когда я вышла за утренней почтой, наш сосед-индеец стоял у нашего почтового ящика. Я поздоровалась с ним, стала забирать почту. Он буравил меня взглядом. Принюхивался, как пес принюхивается к запаху мяса. Я не могла понять, для чего он это делал? Я решила узнать:
— С вами все в порядке? — спросила я.
— Да, а вот с вами… — прохрипев, осекся индеец.
Я не понимала, что значат его слова.
— Я вас не понимаю.
— Все ты понимаешь, девочка. Я узнал в вашей семье кое-кого. Хотя я бы не стал называть вас семьей. Скорее клан. Но не семья.
В отражении в его радужках я видела себя с округлившимися от недоумения глазами.
— Если не хотите, чтобы я рассказал людям, уезжайте. И поскорее! Так и передай вожаку.
Индеец был настойчив, и не очень вежлив. Он отошел от почтового ящика и, прихрамывая, поплелся к своему дому. Закрыв ящик, я побежала в дом.
Закрыв за собой входную дверь, я застыла на месте. В голове появилась картинка. Она была живой, я слышала звуки. Это были крики людей. Они кричали, что сжечь кого-то надо. Все напоминало средневековье, когда на главной площади сжигали ведьм. Только люди выглядели современными.
Когда мысли прояснились, я побежала к Марку, он сидел в гостиной и увлечено читал книгу. Бросив на диван почту, я смотрела на Марка, ждала, когда он обратит на меня внимание.
— Трэйси, что-то случилось?
— Только что я встретилась у нашего почтового ящика с соседом-индейцем. Марк, кажется, он знает, кто мы такие! Он сказал, что мы не семья, мы — клан. Настаивал на том, чтобы мы поскорее уезжали от сюда, или он расскажет людям о том, кто мы. Попросил, чтобы я передала это тебе, и назвал тебя «вожаком». Что нам делать? И еще это мое видение.
— Что за видение, Трэйси?
— На площади было много людей. Они все кричали, что нужно кого-то сжечь. Иначе это обернется для людей и города очень плохо. Я думаю, это они нас хотели сжечь. Индеец рассказал им.
— Трэйси, Трэйси! Давай не будем торопиться и делать скоропалительных выводов! Может, индеец не о вампирах говорил, может, он имел в виду что-то другое?
— Тогда о чем, Марк?!
— О чем? — для себя повторил вопрос Марк. — Не знаю. Но о чем-то другом, — пытался убедить меня Марк.
Ладно, я оставлю это. Но если мои ведения будут повторяться. И если они будут предвещать нам не лучшее будущее, то я это на самотек не пущу! Я не хочу, чтобы пострадала моя семья. Прав индеец, мы — клан, а не семья. Я не спущу с соседа глаз, буду держать ситуацию под своим личным контролем.
2 октября.
Сосед из дома справа от нашего чаще стал смотреть в окна, из которых видно наш дом, наш двор. Он следил за нами. По утрам приходил к нашему почтовому ящику, ждал пока кто-нибудь выйдет за почтой. Но я никому не позволяла выйти, пока он не уйдет. На прошлой недели он доставал нашу почту, ища в ней что-нибудь необычное, подтверждающее нашу сущность. Но кроме утренних газет и счетов ничего не находил. Всех наших друзей мы попросили нам не посылать писем, а звонить.
Сегодня у меня вновь было видение. Я видела, как индеец в магазине рассказывал всем, кто присутствовал, о том, кто мы. Что для их городка наступили темные, опасные времена. Жителям стоит обходить наш дом стороной, не встречаться с нами даже глазами. Он запугивал тем, что пока мы здесь, прольется очень много невинной крови не только взрослых, но и детей. Беззащитных детей. Просил, чтобы лишний раз люди сами не выходили из дома и детей своих не выпускали на улицу.
Утром индеец снова стоял у нашего почтового ящика. Другие соседи не понимали, что ему от нас надо. Он выглядел очень подозрительным. Сегодня он не лазил в почтовый ящик и не наводил там ревизию. Он не сводил свой пристальный взгляд синих глаз с входной двери нашего дома.
Марк намеревался выйти к индейцу и разобраться. Я подбежала к Марку, схватила его за руку, стала тянуть обратно в дом, не давая выйти на улицу совсем.
— Трэйси, отпусти! — рявкнул Марк, стоя в дверном проеме, одной ногой на крыльце. Все, что происходило между нами, видел индеец.
— Нет, Марк! Не выходи!
— Я всего лишь поговорю с ним. Отпусти!
— Нет! Этот разговор ни к чему хорошему не приведет, поверь. Я видела.
Я не была до конца уверена, что означало мои последнее видения: то ли оно о бездействии с нашей стороны, то ли о последствиях разговора Марка с индейцем.
— Трэйси, я сейчас выйду к индейцу. Узнаю у него все, что меня интересует. А потом мы все сядем и вместе, семьей, решим, что делать дальше. Договорились?
Я разжала пальцы, высвободив руку Марка. Он вышел на крыльцо, широкими шагами дошел до соседа. Я слышала, о чем они говорили, но я не хотела слушать. В доме кроме нас с Марком в то утро не было никого, поэтому никто не застал моего детского поведения. Я не знаю, как бы я смотрела всем после этого в глаза. Но я хочу надеяться, что они меня поняли бы. Ведь я хотела защитить нашу семью.
Я мерила шагами гостиную, коридор. А когда услышала приближающиеся шаги, остановилась у дивана в гостиной. Я слышала шаги двоих. Неужели кто-то из наших вернулся? Или хуже: Марк ведет в дом индейца. Когда дверь открылась, и в нее вошли, я поняла, что случилось худшее из того, что я предполагала. Марк вошел вместе с индейцем. На их лицах не было написано о том, что они о чем-то конкретном договорились, скорее наоборот. Они решили продолжить разговор не на глазах у всех любопытных соседей.
По обычному ритуалу в волосах индейца торчало перо, на щеке черными чернилами был на рисован небольшой крест. Неужели люди искренне верят, что всякую нечисть, а тем более вампиров можно уничтожить, да даже просто напугать крестом, святой водой, осиновым колом и серебряными пулями? Я глупее бреда еще в жизни не слышала. Именно поэтому принципу я никогда не читаю книги и не смотрю фильмы о вампирах.
— Я еще раз повторяю, если вы не уберетесь из города, я сделаю все возможное, чтобы люди узнали о том, кто вы на самом деле! Я ведь знаю, что вы вампиры!
— Вы преувеличиваете, мы не опасны! — защищалась я.
— Трэйси, не надо. — Марк понимал, что мои слова роли никакой не сыграют. — Трэйси, может, ты предложишь гостю что-нибудь выпить? — сохранял даже в такой ситуации вежливость Марк. У меня не было никакого желания угождать, вертеться перед индейцем.
Я ушла на кухню делать чай для индейца. У меня было желание насыпать ему в чашку мышьяка вместо сахара. Но я знала, что тогда Марк не дал бы ему выпить этот чай.
— Спасибо за чай, Трэйси, — поблагодарил Марк. — Можешь идти к себе.
Я вышла из гостиной. Села на кухне за стол и стала внимательно слушать все, о чем Марк говорил с индейцем. Сосед продолжал настаивать на том, чтобы мы поскорее убрались из города и никогда не приближались к нему. Марк сказал, что ему нужно время, чтобы обсудить это с семьей. Индеец дал нам время до конца сегодняшнего дня. А завтра утром он уже начнет рассказывать.
Индеец вышел, прихрамывая из дома, направился к своему дому. Я продолжала сидеть за столом. Марк сел напротив меня. У него были злые глаза. Ему не нравилась сложившаяся ситуация, как и мне, как и всем нам.
Вечером мы обсудили на семейном собрании план наших дальнейших действий. Единогласно мы решили уехать из этого города и никогда не возвращаться сюда, пусть пройдет два, три, пять, двенадцать веков. Мы сюда не вернемся, пусть они спят спокойно!
На следующий день утром Марк сообщил индейцу о том, что мы уезжаем, когда они встретились (как и договаривались) у нашего почтового ящика.
Когда мы уехали, спустя время, я не знала, что произошло дальше. Мне не было это интересно. Было все равно, что индеец скажет людям, они ведь начнут спрашивать, что за «темное время», когда оно пройдет? Как он это все объяснит, и поверят ли ему? Скорее посчитают сумасшедшим, одиноким старым индейцам, которым с детства вбивают в головы всякие страшилки и легенды, не имеющие научного обоснования.
В дороге я задумалась, откуда этот индеец знает о вампирах. Я нашла немного информации. Как правило, в племенах (племя — это семья, как правило) рассказывали вечерами перед кострами вожди, отцы, своим детям, внукам, женам, сестрам, братьям… Наверное, и наш сосед знал это от вождя, отца.
Я решила выкинуть из головы все свои мысли о прошлом, я хочу жить будущем! Да и мне жаль Роберта, ведь он каждую минуту слышит все, о чем я думаю и не только я».
Я старалась жить так, как будто ничего не происходило. Я продолжала ходить на занятия, но уже вместе с Робертом. Расписание многих дисциплин у нас совпадало (Роберт постарался). Я также ела, спала, читала книги, гуляла, разговаривала. Для всех делала вид, что ничего не произошло. Лишь в своих ночных кошмарах я жила реальностью. В них я чувствовала себя — собой, не претворялась.
Всю Рождественскую ночь я пролежала в кровати с высокой температурой, у меня болела голова и горло. Так что не получилось, как хотелось отметить не только Рождество, но и годовщину дня, когда Роберт сделал мне предложение. Я заметила, что стала очень сентиментальной. К чему бы это?
После занятий я с Робертом села в его Мерседес; мы выехали на шоссе, ведущее к Самеркрову. На повороте, который выходил на дорогу к дому, мы не свернули, как обычно. Я не предала этому значение. В окно я смотрела на асфальтированную дорогу. Асфальт был таким ярким, видимо, новым. Может, сделали новую дорогу?
Мы остановились у какого-то жилого дома. Он был трехэтажным, из красного кирпича, с широкой двустворчатой входной дверью в тон фасаду. Крыша была покрыта темной черепицей.
— Роберт, куда мы приехали? — усталым голосом стонала я, выбираясь из салона Мерседеса.
— Идем, я тебе кое-что интересное покажу! — с энтузиазмом сказал Роберт.
Я поднялась по ступенькам крыльца, и меня заставил обернуться звук подъехавшего автомобиля, из салона которого вышел Майкл. На его лице было удивление. Мы остановились у входной двери, чтобы подождать Майкла.
— Я заезжал к вам домой. Но вас не оказалось на месте. Дакота сказала, что вы не возвращались еще из Сиэтла, потому что планировали после занятий куда-то заехать. Я хотел за вами заехать, чтобы вы оценили нашу с Мелиссой работу.
— Так это — тот самый заказ, о котором ты мне говорил?
В ответ Майкл кивнул головой. Входная дверь открылась — на пороге стояла Мелисса. На ее губах сияла радостная улыбка. Она окинула каждого взглядом и сказала:
— Что же вы на крыльце стоите? Проходите! Роберт, я надеюсь, ты уже все рассказал Аврил?
— Нет, еще не успел.
— О чем ты мне не рассказал, Роберт? — насторожилась я.
— Входите! В доме и поговорим, — строго сказала Мелисса.
Мы вошли в дом. Все мне казалось знакомым. Я чувствовала себя уютно, комфортно. Осматривалась по сторонам. Роберт делал то же самое, но он выглядел более настороженным, чем я.
— Роберт, мне кажется, сейчас самое подходящее время, чтобы рассказать. Мы и так откладывали до последнего, — подталкивала, подбадривала своей очаровательной улыбкой Мелисса.
— Да. Мы, наконец, можем рассказать. Майкл этот дом заказал у вас я. Это — раз. Во-вторых, Аврил, этот дом для тебя. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь действительно как дома, — признался Роберт.
— Да, я тоже хочу признаться тебе Майкл. Я сразу знала о том, кто заказчик. Я знала, для кого дом. Поэтому я предложила тебе твой проект, о котором ты мне рассказывал. О том, что в нем воплощены идеи Аврил. Я подумала, что ей будет приятно, тем более что спроектировал ее любимый отец! — рассказала Мелисса.
— Спасибо, вам! — поблагодарил Майкл. — Я тоже хочу рассказать вам о проекте. На протяжении четырех месяцев Аврил подкидывала мне замечательные идеи, а я только делал пометки на чертежах. Поэтому, когда закончил с чертежами, я долго рассматривал их и дал название. Еще никогда я не давал названия своим работам. Этот дом я назвал «Дом, наполненный мечтой». И мне приятно знать, что в нем теперь будет жить истинная хозяйка, автор.
Майкл достала из своей сумки лист, на котором был рисунок дома, а вверху название и имена разработчиков «Дом, наполненный мечтой. Мелисса Кендрик, Аврил Грин, Майкл Грин». Он протянул мне этот лист. Я долго рассматривала его, а потом улыбка просияла на моем лице. Оторваться от листа меня заставили аплодисменты.
— Наконец-то ты улыбнулась! Я не знал, что еще может тебя заставить это сделать. Не прекращай больше никогда этого делать! — попросил, улыбаясь, Роберт.
— Спасибо всем огромное! Я даже не могу мою радость и благодарность выразить словами. Мне кажется, что я готова сейчас горы свернуть от радости и удивления. Спасибо! — Мои щеки покраснели.
— У меня есть предложения осмотреть дом? — предложила Мелисса.
— Я знаю каждый сантиметр этого дома без осмотра. Я помню все детали с чертежа. Так что я бы и сама могла проводить экскурсии, но, пожалуй, предоставлю эту роль вам.
Переехать в новый дом нам удалось за несколько дней. В гостиной мы поставили рояль Роберта (аналог того, какой стоял в доме его родной семьи в Лондоне). Я чувствовала себя комфортно, действительно как дома.
Утром я проснулась от звуков рояля. Звучали нежные звуки музыки с мягкими переходами из ноты в ноту. Спустившись вниз, я тихо подошла к Роберту со спины. Он видел, что я к нему подошла, но не оторвался от клавиш.
Возле рояля стояло кресло, я село в него, продолжая внимательно слушать. Когда Роберт закончил, повернулся ко мне лицом. В глазах играли бесы.
— Ты вновь стал сочинять?
— Само в голову пришло. Навеяло… — протянул Роберт.
— Итак, я говорю, «браво»! — улыбнулась я.
Роберт подлетел ко мне. Его руки сжали меня стальными объятиями.
Сегодня выходной, так что не надо никуда торопиться. Но вообще-то я давно обещала Трэйси съездить с ней в Олимпии, сегодня этот день.
— Чем планируешь сегодня заниматься?
— Извини, я пообещала Трэйси сегодня съездить с ней в Олимпию. Поэтому у тебя появляется свободное время. Ты можешь поохотиться. Посочинять музыку, а вечером я с удовольствием послушаю.
— Да, да, Трэйси что-то про вашу поездку говорила, но я не предал этому значения. Я, пожалуй, сегодня поохочусь. Мои глаза, наверное, уже совсем черные?
— Нет, они только начали темнеть.
Я поцеловала Роберта в губы; он подхватил меня на руки и понес на кухню, где быстро приготовил мне завтрак. До сих пор я не могла привыкнуть ко всем его ухаживаниям, галантности, но мне очень приятно.
Пока я завтракала, Роберт сидел напротив меня за столом, следил за тем, как я ем.
— Хорошо, раз днем вы заняты с Трэйси, может, мы поужинаем вечером где-нибудь в ресторанчике? — предложил Роберт.
— Я не откажусь. Настроения готовить у меня нет.
День тянулся долго. Трэйси решила заняться шопингом и обойти почти все магазины в Олимпии. Я думала, что я этого не выдержу не только физически. По дороге домой, думала, усну в автомобиле. Если бы не нескончаемые вопросы Трэйси.
— Роберт сказал, вы собираетесь поужинать в ресторане? — улыбаясь, спросила Трэйси.
— Да. Только теперь боюсь, я не доживу до ужина. Я так устала сегодня.
— Тебе надо дожить! Иначе мой брать меня будет долго ругать, — смеясь, подбадривала Трэйси.
Трэйси постаралась на славу, предала мне свежий вид, чтобы не расстраивать Роберта. Я надела красивое темно-зеленое платье, пальто. Роберт ждал меня у машины. На его губах сияла улыбка. Трэйси выскочила из дома вперед меня и побежала к себе домой.
Роберт помог мне сесть в автомобиль, сам сел за руль. Я поняла сразу, что мы едем в Сиэтл. Роберт вел автомобиль не спеша. С неба падал крупными хлопьями снег.
— В гостиной я увидела твою нотную тетрадь. Ты решил все-таки сочинять?
— Да, я решил записать все, что когда-либо сочинял. Мало ли, может, сотрется из моей памяти?
— Неправда! — возразила я. — Из твоей памяти никогда ничего не сотрется!
Весь вечер я чувствовала себя самой счастливой на свете. Просто потому что рядом со мной был мой любимый и самый дорого мужчина на Земле. Я заметила, что каждый раз, когда я появляюсь в этом ресторанчике, обслуживает одна и та же официантка. Молодая девушка, которая подрабатывает в свободное время от занятий в колледже. Она тоже узнала меня, улыбалась. Роберт прочел мои мысли и дал ей отличные чаевые. Хотя о чаевых я не думала.
— Я так и не поблагодарила, как следует, тебя за дом. Я действительно очень довольна. И до сих пор не могу подобрать слова, которые бы описали степень моего восторга и благодарности! Спасибо! — немного стесняясь, произнесла я.
— Нет, я же не мог всю жизнь сидеть у Марка на шее. Мне уже сто с лишнем лет, пора остепениться и отстать от семьи. И нам давно следовало найти себе отдельное жилье. Я долго искал, ничего не устраивало. Все, что я видел, не ассоциировалось у меня с тобой. Тогда я решил, что закажу у Майкла и Мелиссы. Майкл придумает, он хорошо знает, что тебе нужно. А Мелисса поможет.
— Но ведь Майкл не знал для кого этот заказ.
— На это есть Мелисса. Она знала, поэтому сделала бы все, чтобы дом подошел тебе. Она просто вспомнила про чертежи «Дома, наполненного мечтой» и предложила использовать его именно сейчас. В других обстоятельствах она бы никогда этого не сделала, потому что знала, как важен этот дом для Майкла.
— О! Это благородно с ее стороны! Я ей горжусь!
— Спасибо, ей будет приятно!
— Я до сих пор не могу поверить, что когда-то помогала папе проектировать этот дом! Я думала, что мои бредовые идеи он никогда не воплотит. Я думала, начертит, да и забросит в дальний угол у себя в комнате, как со многими своими чертежами. Кстати, надо намекнуть Мелиссе, чтобы она разговорила Майкла, и он покажет ей их, может, что и пригодится им?
— Отличная идея!
Роберт робко положил руку на мою, лежащую на столе. Я улыбалась в ответ. Мое сердце трепетало в груди.
Когда утром я открыла глаза от поцелуев Роберта, картинка перед глазами была расплывчатой, нечеткой. Я потерла глаза, но это не помогло. Я не хотела вставать, чтобы вчерашняя сказка перестала существовать.
После того как умылась, я попыталась рассмотреть себя в зеркало — лишь очертания своего лица, темные волосы. Я не могла понять, что происходит с моими глазами? Меня это настораживало. Я решила не делать из мухи слона и понаблюдать в течение дня, если изменений не будет наблюдаться, расскажу Роберту и обращусь за медицинской помощью к Марку.
Весь день чувствовала себя слепым котенком, который все делает на ощупь. Во время ленча испачкала подбородок: вилку пронесла мимо рта. Мне кажется, Роберт насторожился. Он спросил, что со мной, а я ответила, что задумалась. Если он начнет глубоко копаться в моей голове, то обнаружит не только то, что с моим зрением, но и все, о чем я умолчала.
Только в таких условиях я поняла, как необходима для меня галантность Роберта. Он открывал передо мной двери, водил как маленького ребенка за ручку.
— Роберт, мне кажется, что у меня ухудшилось зрение, — сказала я и откинулась на спинку сидения в автомобиле, когда мы возвращались домой.
— Давно ты это стала замечать? — настороженно спросил Роберт.
— Еще вчера все было хорошо. А утром, когда я проснулась, все выглядело одной расплывшейся массой в моих глазах. Я думала, что это после сна, но в течение дня ничего не изменилось.
— Поэтому ты вела себя так странно?
— Да. Я не понимаю, как такое возможно?
Я почувствовала, как Роберт резко развернул Мерседес и помчался на высокой скорости в противоположном направлении. Мне не было страшно. Я чувствовала, что это во благо. А зрение все ухудшалось, я не могла разобрать даже очертания, лишь перепады света, цвета.
Остановившись, я слышала хлопанье дверей автомобиля, а потом Роберт помог мне выбраться из салона. Подхватив меня на руки, он куда-то меня понес. Я чувствовала знакомый запах, как в больнице. Значит, мы у Марка в кабинете.
— Роберт, что случилось? — спросил Марк. — Аврил, ты цела?
— Марк, со зрением Аврил твориться что-то странное! — взволнованно воскликнул Роберт. Это не внушало оптимизма, а только нагоняло страх.
— Хорошо, я сейчас посмотрю. Для этого посади, пожалуйста, Аврил в кресло.
Роберт опустил меня в кресло. На ощупь я знала, где находится это кресло. В лаборатории, дома. После этого я услышала спокойный, неподкупный голос Марка:
— Так, Аврил, перед тобой таблица. Посмотри на нее, пожалуйста, внимательно и расскажи мне все, что ты видишь на ней. Договорились?
— Да.
Я пыталась напрячь зрение и рассмотреть хоть что-нибудь, но ничего не выходило. Я потерла несколько раз глаза пальцами, щурилась, но даже это не помогло.
— Марк, я ничего не вижу.
— Совсем? — уточнил Марк.
— Да, совсем. Вчера я еще хорошо видела, а утром — уже ничего.
— Я думаю, тебе надо пройти полное обследование. Роберт, отвезешь завтра после занятий Аврил в госпиталь, мы сделаем полное обследование. Я не могу вот так сказать, что произошло, из-за чего зрение ухудшилось. Но я в своей практике с подобными случаями никогда не сталкивался, — удивился Марк.
— Да, конечно, я привезу ее. Не беспокойся! — заверил Роберт.
— А сейчас поезжайте домой. Аврил, тебе лучше всего отдохнуть. Выспись. Постарайся, чтобы нагрузка на глаза была минимальная.
— Я поняла. Спасибо, Марк!
Приехав домой, мне пришлось согласиться на то, чтобы Роберт покормил меня с ложечки. А после я попросила, чтобы он довел меня до дивана в гостиной. В то время как я лежала с закрытыми глазами, Роберт мне играл. Лишь изредка он прерывался и делал пометки в своей нотной тетради (я слышала шуршание грифеля, движущегося по бумаге). Я лежала, слушала, ни о чем не думая.
На следующий день я прошла полное обследование в госпитале. Под чутким контролем Марка доктор делал все необходимое. И уже на основе результатов вмести они поставили мне диагноз. Роберт сидел рядом со мной. Мне казалось, что я смотрю на докторов, но я не знаю точно: в том ли месте они были, куда я смотрела.
— Аврил, все это произошло из-за переутомления. Твои глазные мышцы перенапряжены. Поэтому все восстановится, но со временем. Идеальное зрение тебе уже не вернешь, ты сама знаешь. Ты и так когда-то носила очки.
— Сейчас я вновь должна буду надеть очки? — переспросила, недоверяя, я.
— Да. Это единственный выход в сложившейся ситуации.
— Ну, очки — так очки, — вздохнула я.
— Сейчас принесут для тебя линзы и оправу. Я подумал, что прямоугольная тебе подойдет. Надеюсь, ты не возражаешь?
— Нет. Раньше у меня тоже были очки с прямоугольной оправой.
После того, как я надела очки и взглянула в них на Марка и рядом с ним стоящего доктора, я поняла, что очки — это мое спасение! Да, зрение стало не идеальным, но я видела. Мне подали зеркало, я посмотрела на себя в него. Узнав в отражении себя (я была похоже на ту, которая в возрасте шести лет носила очки), я улыбнулась.
— Такое ощущение, будто я в детство вернулась.
Марк улыбнулся мне. А затем дал несколько советов:
— Гигиена. Не делай на глаза больших нагрузок. Высыпайся, правильно питайся. Аврил, только так мы можем восстановить остроту твоего зрения. И еще я выпишу тебе глазные капли. Трэйси вечером завезет их тебе.