Выйдя на автомобильную стоянку, я шла к своему автомобилю, набирая номер Трэйси на телефоне.
— Я слушаю тебя внимательно, именинница! — с ребячеством в голосе говорила Трэйси.
— Трэйси, Роберт сказал мне, что ты бы не отказалась организовать мой день рождения. Но сказала ему, что без меня решать ничего не будешь.
— Да, мой брат мои слова передал верно.
— Я тут подумала и решила, что не прочь отпраздновать день рождения. И ты бы не могла помочь мне организовать его?
— Отлично! Я с удовольствием тебе помогу! — радостно воскликнула Трэйси. — Где бы ты хотела праздновать: дома; я могла бы заказать зал в ресторане?
— Нет, нет! Я бы хотела дома. Чтобы было все спокойно, по-домашнему. Чтобы были только близкие.
— Хорошо, как скажешь. Устроим домашнюю вечеринку.
— Только у меня есть просьба. Я бы хотела отпраздновать дома у Майкла.
— Тогда я позвоню Майклу и договорюсь с ним.
— Нет, позволь, я сама поговорю с Майклом. Папа точно уж не откажет мне.
— Что ж, ты поможешь мне. А я закажу еду. Или хочешь, что бы мы сами приготовили?
— На твое усмотрение.
Я взглянула на панели на часы — до вечера оставалось еще много времени. Я знала, что у Майкла сегодня выходной. И я решила съездить к нему домой и поговорить.
В сумке у меня лежали ключи от входной двери дома Майкла. Спокойно я открыла ключом дверь и вошла. Майкл лежал на диване перед включенным телевизором, но резко обернулся от звука закрывающейся двери. На лице Майкла был испуг.
— Привет, пап! — улыбаясь, я попыталась вернуть в комнату мысли Майкла.
— Господи, дочка! Я так испугался.
— Прости.
— Нет, что ты! — отмахивался Майкл, выключая пультом телевизор.
Я обняла Майкла. Отстранившись, Майкл попросил дать ему минутку, а затем, побежал наверх. Вернувшись, он вручил мне коробочку, обернутую упаковочной бумагой, перевязанной лентой с бантом. На лице сразу же появилась довольная гордая улыбка.
— С днем рождения, дочка!
— Пап, спасибо!
Я крепко прижалась к Майклу; он гладил мои волосы.
— Тут еще подарок от мамы. Она думала, что сама сможет вручить тебе его. Но у нее не получилось. Она оставила его здесь на всякий случай, — говорил из кухни Майкл, шаря рукой в ящике. — Вот, это от мамы.
Майкл протянул мне совсем маленького размера коробочку, покрытую синим бархатом. У меня было предчувствие насчет того, что внутри этой коробочки, но не хотела, чтобы это предчувствие оказалось явью.
— Я обязательно позвоню маме и скажу ей «спасибо»! — улыбнулась я.
Я села на диван, Майкл сел рядом. Он внимательно рассматривал меня, как будто во мне что-то так заметно изменилось, например, я сильно прибавила в весе, и это стало заметно.
— Пап, я хотела с тобой поговорить о своем дне рождении.
— А что с этим днем не так? — не понимал Майкл.
— С ним, кажется, все в порядке. Сначала я не хотела его праздновать, но потом подумала, что не прочь. Я хотела попросить тебя, разрешить праздновать его дома, то есть здесь.
— А почему именно здесь?
— Просто я очень скучаю по этому месту, моему дому, по тебе, — протянула я, довольно улыбаясь. — Если, конечно, ты не возражаешь? Этим могла бы заниматься Трэйси, и ты бы точно не смог ей отказать, если бы хотел. А так у меня получилось убедить ее, что я сама поговорю с тобой. Если ты возражаешь — я не настаиваю.
— С чего ты взяла, что я возражаю?! — возмутился Майкл. — Я наоборот очень даже «за»! А Трэйси я бы и не думал отказывать, особенно по поводу празднования твоего дня рождения!
— Спасибо, пап! Почему-то я боялась, что ты откажешь… — покраснела я.
— Слушай, Аврил, ты, наверное, голодная после занятий? — сменил тему папа.
— Нет, пап, не волнуйся, пожалуйста. Я пообедала в колледже. Да, кстати, пап, я надеюсь, вечером ты обязательно будешь?! Я без тебя не хочу праздновать! — умиляющим взглядом посмотрела я на Майкла.
— Ну… хорошо… — растерялся Майкл.
— Отлично! — махнула я рукой.
— Тогда стоит навести порядок в доме к приходу вечером гостей, — засуетился Майкл.
— Я помогу тебе, пап.
За несколько часов мы управились с уборкой во всем доме. Я вновь почувствовала себя маленькой папиной дочкой. Когда я приезжала на летних каникулах к нему в гости, иногда мы делали уборку во всем доме.
Я осталась в своей комнате, рухнула на кровать от усталости, меня клонило в сон. Быстро набрав сообщение о том, что я задерживаюсь у Майкла, я отправила Роберту. Повернувшись на бок, я почувствовала, как веки потяжелели, и я уснула.
Сквозь сон я слышала звонок в дверь, шаги Майкла (он торопился открыть дверь), а затем, и голос Трэйси. Они разговаривали — что-то обсуждали, — затем, Трэйси рассмеялась. А еще немного погодя они начали чем-то греметь.
Окончательно я проснулась от того, что кто-то стучал пальцами по оконному стеклу. Я открыла настежь окно и от удивления стала пятиться назад к кровати. В окно влезал Роберт, на его лице сияла довольная улыбка. С улицы дул ветер. Картина перед глазами меня тронула.
— Роберт, что ты делаешь?
— Возвращаю тебя в сказку, разве ты не этого хотела? Ну и по совместительству пытаюсь войти в твою комнату, не возражаешь?
— Я не думала, что ты так буквально воспримешь мои слова, когда говорила об этом.
— Тебе не нравится или… — осекся Роберт. — Что-то я не пойму тебя!
— Нет, глупенький! Иди сюда.
Взяв Роберта за руку, я потянула его за собой. Резко повернувшись и обойдя его, я толкнула Роберта на кровать.
— Не надо! Мы же не одни, Аврил, — прижимая меня к себе, говорил Роберт.
— Они слишком заняты.
— Но что подумает твой отец, когда меня здесь увидит. Как я вошел сюда?
— Ты волнуешься, будто ты школьник. Ты же мой законный муж! Так что папа все поймет. Он поймет, что ты влез в окно. Мы же не маленькие! — улыбалась я.
Роберт страстно впился мне в губы. Мне хотелось раствориться в нем, с головой окунувшись в него.
— Перестань! Хватит! — пытался утихомирить меня Роберт. Я продолжала настойчиво его целовать.
— Мне нужно войти в дом через дверь, как полагается.
— Да, хорошо.
Роберт вылез в окно, я закрыла окно на щеколду. Спустилась вниз, старалась держаться ближе к двери, чтобы встретить Роберта.
Майкл и Трэйси расставляли посуду в гостиной на столе. Как я и хотела Трэйси обошлась на этот раз без самодеятельности, не стала пышно украшать дом. Лишь немного шаров и гирлянд с фонариками, чтобы придать помещению праздничный вид. Заказанную еду уже доставили. Трэйси стала раскладывать ее по тарелкам, выкладывая из упаковок.
Раздался звонок в дверь. Я поспешила открыть. На пороге стоял Роберт. В глазах — огонь, на губах — игривая улыбка. Я улыбалась ему в ответ.
— Роберт, ты уже здесь? — понимающим взглядом смотрела на нас Трэйси, проходя мимо нас в гостиную. Наверное, она все видела в своих видениях.
Гости начинали собираться: приехали Дакота с Джаспером, затем, Кэролайн, Майк и Дэниэл. Уже последними, — когда я начала волноваться, — прибыли доктор Кендрик и Мелисса. В руках Мелиссы была круглая коробка. Все улыбались, словно светились, как звезды на ночном небе.
Как мне казалось, вечеринка проходила неплохо, судя по лицам гостей. А если они и играли это удовольствие то очень убедительно, я поверила. Ну или очень хотела верить?
Майкл позвал меня выйти к нему на кухню. Оставив гостей, я отправилась на кухню. Майкл буравил меня взглядом. Такой взгляд мне никогда не нравился, он казался всегда мне тяжелым, я не могла долго его выносить. Мне хотелось кричать, молить о том, чтобы Майкл перестал так на меня смотреть.
— Ты со мной хотел о чем-то поговорить, пап? — как можно спокойнее задала я вопрос.
— Да. Я чуть не забыл тебе передать почту, которую достал утром из почтового ящика. Она для тебя.
Майкл протянул мне что-то непонятное. Что-то было завернуто в исписанный лист бумаги. Это что-то лежала на нескольких конвертах, и было перевязано грубым серым шпагатом. Я немного покрутила эту посылку в руках, но на ум так и ничего дельного не пришло: ни от кого посылка, ни что может это быть? Я не могла понять до конца: интересно ли мне знать, что к чему?
— Спасибо, но я посмотрю после.
— Твое дело, — спокойно ответил Майкл.
— А от кого это? Обратный адрес был?
Остановила я Майкла, который собирался вернуться к гостям. Майкл отрицательно покачал головой и снова продолжил идти в сторону гостиной. Я тяжело вздохнула и тоже поспешила вернуться к гостям.
В полночь в доме Майкла остались я, Трэйси, Роберт и Майкл. Я и Трэйси убирали и мыли посуду. Роберт снимал гирлянды, а Майкл убирал их в коробки. В глазах Майкла я видела счастье сквозь пелену усталости.
Положив все подарки на заднее сидение автомобиля, я подошла к Майклу; он крепко меня обнял, словно больше никогда не увидит.
За руль садиться я не стала. Я не хотела расстраивать Майкла своею наглость, если стану нарушать закон и сяду за руль в не очень трезвом состоянии.
Сразу как мы отъехали от дома Майкла, Роберт начал буравить меня взглядом, допытывающим взглядом. Я не могла придумать, как мне стоит на него реагировать. Автомобиль двигался на не высокой скорости.
— Все в порядке, Роберт?
— Нет, все отлично, — неискренне сказал Роберт.
— А мне кажется, что нет! Мне кажется, нам стоит серьезно поговорить.
— Ты думаешь? Сейчас ты мне напоминаешь ревнивую жену из какого-то плохо срежиссированного кинофильма.
— Сейчас не самое подходящее время для подобных шуток! — с сарказмом ответила я.
— Так о чем ты хотела со мной поговорить?
— Мне уже девятнадцать. В декабре, когда ты делал мне предложение, пообещал, что только на таких условиях обратишь меня. Сразу же, как я выйду за тебя.
— Ты хочешь этого прямо сейчас?
— Да, — решительно ответила я.
— Ладно, — слова звучали, как одолжение. Мне стало обидно. — Позволь, мы хотя бы доедим до дома. Или ты хочешь посреди дороги?
Я отвернулась и стала смотреть на мелькающие деревья, темноту среди стволов деревьев. Слезы, прорвав невидимую плотину, потекли с невероятной силой. Я боялась, что мои всхлипы услышит Роберт. А я этого не хотела. В данный момент я чувствовала себя дрянью. Да, дрянью, которая использует Роберта в корыстных, пошлых целях.
Когда мы въехали в гараж, и Роберт заглушил двигатель, он помог мне выйти из автомобиля. Я понимала, что сама до дома не дойду — ноги ватные, — и у меня нет сил, чтобы заставить их идти. Я повисла на Роберте, как обезьянка на ветке, обхватив его ногами. Все же Роберт заметил мои слезы.
— Аврил, почему ты плачешь?
— Я обещала тебе никогда не плакать, а обещание не смогла сдержать!..
— Аврил, не существует идеальных людей, — утешал меня Роберт.
— Нет, существует! Это — ты, — мои слова звучали наивно по-детски.
Спорить со мной Роберт не стал. Он аккуратно поцеловал меня в щеку и понес домой.
В доме стояла гробовая тишина: никого не было. Я чувствовала себя очень странно. Мои мысли были забиты тем, что моя кровь покажется Роберту невкусной, неприятной из-за выпитого мною алкоголя. Меня заботило не то, что с минуты на минуту я перестану быть живым человеком, а заботило то, какая на вкус у меня кровь.
В комнате я спрыгнула с Роберта, приземлившись точно на ноги, меня даже не качнуло, даже голова не закружилась. Сняв с себя плащ и бросив его на кресло, я расстегнула туфли и сняла их. Оставшись в одном белоснежном платье, я рухнула на кровать. Роберт закрыл дверь, снял рубашку. В этот момент мне захотелось прикоснуться к его совершенному телу, посмотреть в его чарующие глаза, пока я еще человек. Я гладила его кожу, вдыхая, тонула в ее аромате; целовала его. Я была похожа на голодную львицу.
— Аврил, ты уверена? Ты хорошо подумала? Я не хочу, чтобы ты жалела, не хочу делать тебе больно! Ты точно хочешь, чтобы я это сделал?
— Да, я уже решила, — шепотом ответила я.
После того как Роберт поцеловал меня в губы, он склонил голову над моей шеей. Я видела, как он открыл рот, сейчас я снова увидела его зубы. На первый взгляд, ничем не отличающиеся от зубов человека. Но если ты знал, кто он такой, обладатель зубов, на самом деле, то заметишь, какие они острые, опасные зубы, как опасная бритва.
Перед глазами проплыла вся моя сознательная жизнь. Мне показалось, что я ее вновь прожила. Я вспомнила все свои страшные сны, связанные с Робертом и вообще с вампирами. Вновь мое воспоминание остановилось на одном из снов. Где я была, как обычно, жертвой Роберта. Он укусил меня в шею. В том сне он предстал передо мной в образе Графа Дракулы. Это все моя неугомонная фантазия!
От моих мыслей меня отвлекли зубы Роберта. Я почувствовала их на коже на шее. Я понимала, что сейчас он прокусит кожу, и яд начнет попадать мне в кровь. Только сейчас я по-настоящему задумалась о том, хочу ли измениться?
— Роберт, — стонущим голосом позвала я, сквозь слезы. — Мне страшно…
Роберт держал свои зубы на моей шее, но не надавливал на кожу. Мое сердце билось в невероятно бешеном ритме: вот-вот выскочило бы из груди.
— Не надо… — Мои слова звучали, словно мольба о помощи.
Роберт отстранился от меня.
Я зарыла лицо в подушки и взвыла, слезы катились из глаз, от этого становилось еще более обидно. Мне было стыдно. Я винила себя за жалкую попытку. Я боялась, что Роберт не простит меня за это представление.
От злости на саму себя я била кулаками по подушке. А потом так неожиданно, что испугалась, я почувствовала холодные прикосновения руки Роберта. Я продолжала кусать подушку. Я чувствовала, что нужна Роберту, несмотря ни на что.
— Аврил, — тихо позвал меня Роберт. Я перестала кусать и бить кулаками подушку. — Аврил, — снова позвал меня Роберт. — Я могу уйти, побудешь одна.
Я села на кровать и вцепилась руками в шею Роберта, прижавшись к нему.
— Нет, не бросай меня, пожалуйста, — молила я.
— Не буду, Аврил, не убивайся так. Ты ничего страшного не сделала. Я и сам должен был подумать о том, что это для тебя! Должен был настоять на том, чтобы не пробовали! Это слишком опасно для тебя! Куда же я, дурак, смотрел?! — ругал, обвиняя себя, Роберт.
— Перестань, ты не виноват! Виновата во всем только я! — настаивала я.
— Аврил, скажи мне, что сделать, чтобы ты успокоилась, перестала плакать и винить себя? Может, тебе сделать чаю? Я знаю, людям обычно это помогает.
Роберт вырвался из моих, как мне казалось стальных объятий, и направился к двери. Вскочив с кровати и подбежав к нему, я схватила его за руку, не давая выйти из комнаты.
— Нет, не уходи!
Я была похожа на параноика. В один момент мне стало страшнее, чем когда его зубы коснулись моей шеи. Я боялась потерять его навсегда! Боялась, он решит, что я слабохарактерная трусиха. Я ведь действительно такая и есть.
Эта ночь тянулась несказанно долго и мучительно в особенности для меня. Я ни на секунду не могла сомкнуть глаза. Перед глазами стояла страшная картина: это была я. Я выглядела жалко, ничтожно жалко. Всю ночь я просидела в кресле перед большим стеклянным окном; смотрела на лес, смотрела на воду бурной речки сквозь деревья. Меня то пробирал озноб, то бросало в жар, то кожа покрывалась холодной испариной.
Всю ночь мы молчали. Роберт изредка посматривал на меня (я чувствовала на себе его взгляд). Он не знал, чем мне помочь, как меня можно успокоить? Он ходил из угла в угол, лежал на кровати. Укутал меня в одеяло, видя, что со мной происходит. Но ни на минуту он не оставлял меня в комнате одну, как я и просила его. Я сделала ему невероятно больно, я понимала это. Я только и делаю всем больно! Почему я не могу измениться?