Ленивый всегда работает вдвое больше. Нужно потратить побольше времени, но сделать все с первого раза. Пусть это займет столько времени, сколько нужно, иначе все равно придется все переделывать.
И любой актер, который говорит вам, что он становится тем персонажем, которого играет, либо лжец, либо диагностированный шизофреник.
На свете есть всего три вещи, ради которых стоит подняться с постели: выпивка, хороший сценарий и Depeche mode.
Обычно бывает так: мужики в пабах несут бессмыслицу, а женщины на кухнях несут в мир здравый смысл.
Когда вы видите в кино, как люди отлично проводят время, как они напиваются, ширяются и купаются в деньгах, разве в этом есть какая-то драма? Это же тоска зелёная. Меня вот по-настоящему привлекает и захватывает война, ярость, которые царят у нас в домах. Это мне интересно, за этим я пойду в кино. И не важно, "Макбет" это или история неполной семьи. Это меня возбуждает, напоминает мне, что я человек. Стелла Адлер (звезда американского кино 1930-х, впоследствии учившая актёрскому мастерству Марлона Брандо и Стивена Спилберга. – Esquire) как-то сказала, что дух разрушается и разъедается жизнью. Сколько бы лет ни длился наш земной путь, мы неизбежно приходим к потере родителей, к разводу, смерти, раку – всё это отщипывает от нашего духа по кусочку. И только искусство может напомнить нам, что он у нас вообще есть.
Я склоняю голову перед всем, что может отвлечь ребёнка от PlayStation или Gameboy. Это само по себе маленькое чудо.
Люди часто думают, что могут полностью контролировать свою карьеру. Но далеко не всё в жизни можно строить. Многое зависит от того, что подвернётся.
Не думаю, что в Голливуде вообще понимают, что со мной делать. Когда речь заходит о романтических комедиях, моё имя наверняка оказывается в самом конце списка.
Если бы в молодости я не избавился от алкогольной зависимости, я бы тут с вами не разговаривал.
Лет в 13 я был буквально одержим классикой, одержим Шопеном, одержим игрой на фортепиано. Я тогда нашёл где-то на чердаке пластинку Либераче (Владзи Валентино Либераче, американский пианист и эстрадный артист. – Esquire), и понеслось. Я скупал целые полки книг о Шопене. Иногда мне кажется, что ещё тогда я не столько делал что-то, сколько изображал, что делаю. Я играл человека, который умеет играть на пианино. Потом я безумно увлёкся боксом и Мухаммедом Али, он тогда как раз дрался с Джо Фрейзером. И я пошёл заниматься боксом. Дрался я отвратительно. Но если бы вы посмотрели на меня в зале, вы бы сказали: "Да, этот пацан родился в перчатках". Я идеально воспроизводил все движения, колотил грушу, проводил филигранный бой с тенью, скакал через скакалку. Я бы мог играть боксёра, но сам я боксёром не был. Просто в то время такая у меня была страсть. Ой, а теперь я вот это попробую. Хочу быть боксёром. Хочу быть пианистом. Хочу быть футболистом. Теперь я могу быть ими всеми, но страсть ушла. Я больше не люблю играть.
У людей, у прессы сложилось довольно странное и неверное представление обо мне, проще говоря, срань какая-то. Я всё время читаю об "умалишённом" или о "гении", "переменчивом", "злобном", "сумасшедшем", "безумном" Олдмане. Наверное, дело в том, что люди напрямую ассоциируют меня с персонажами, которых я играю. У меня и правда есть способность к смене личин – хоть во сне могу переключаться. В актёрской игре для меня нет ничего трудного. И любой актёр, который говорит вам, что он становится тем персонажем, которого играет, либо лжец, либо диагностированный шизофреник.
Хотите верьте, хотите нет, но я всё-таки сыграл больше хороших ребят, чем злодеев.
