Девочка научилась расправить плечи, если взять за руку - не ускоряет шаг.
Девочка улыбается всем при встрече и радостно пьёт текилу на брудершафт.
Девочка миловидна, как октябрята - белая блузка в тон, талисман в кулак.
У неё в глазах некормленные тигрята рвут твой бренный торс на британский флаг.
То есть сердце погрызть - остальное так,
Для дворников и собак.

А у девочки и коврик пропылесосен (или пропылесошен?), плита бела.
Она вообще всё списывала на осень, но осень кончилась, а девочка не ожила.
Девочка выпивает с тобой с три литра, смеётся, ставит смайлик в конце строки,
Она бы тебя давно уже пристрелила, но ей всё время как-то всё не с руки,
То сумерки, то попутчики - дураки,
То пули слишком мелки.

У девочки рыжие волосы, зелёная куртка, синее небо, кудрявые облака.
Девочка, кстати, полгода уже не курит, пробежка, чашка свежего молока.
Девочка обнимает тебя, будто анаконда, спрашивает, как назвали, как родила.
Она тебя, в общем, забыла почти рекордно - два дня себе поревела и все дела.
Потом, конечно, неделю всё письма жгла.
И месяц где-то спать ещё не могла.

Девочка уже обнимает других во снах о любви, не льнёт к твоему плечу.
Девочка уже умеет сказать не "на хрен", а спасибо большое, я, кажется, не хочу.
Девочка - была нигдевочкой, стала женщиной-вывеской "не влезай - убьёт".
Глядишь на неё, а где-то внутри скрежещется: растил котёнка, а выросло ё-моё.
Точнее, слава богу уже не твоё.
Остальное - дело её.

(с)