Чую, Будда нам будет трудно, но, пожалуй, мне всё равно.
У верблюда большие зубы. Саблезубые, как в кино.
Ты читаешь романы быстро. Будто пальцами по воде.
Я считаю, что это лишне - льнуть губами по темноте.
Ищешь средства ловить по взгляду, каждой клеткой ловить тоску.
Я прошу тебя: «Ну не надо. Больше я не перенесу».
Тихо шепчешь мне, как котёнку, что мясцо у меня болит.
И читаешь мне в газетёнке, что на берег был брошен кит.
Ты считаешь – искал свободы, я считаю твои слова
И щетину на подбородке морщит твой звериный оскал.
Думай просто, что я слепая, и, что нужно держать в руках.
Купишь громкого попугая вместо верного поводыря.
В этом весь ты – чужой мужчина. Ежедневно мыслями мой.
И, наверное, есть причина, почему же ты не со мной.
Скажешь, что ты хотел бы дочку, чтоб похожая на меня.
Хохотну: - Не дай Бог сыночек, так же много бы изменял.
Ты смеешься с такой горчинкой, что я чувствую подлецом.
- Знаешь, я бы давно мужчину.… Но у них не твоё лицо…
- Знаю, я бы давно к тебе…, но ты слишком уж хороша.
Подожду я, пока морщины, набегут на поверхность лица.
Засмеюсь: – Вот одна морщинка. - Это ямочка. Ты не ври.
- Хочешь рядом со старой бабкой коротать бесполезно дни?
Ты дождёшься – уйду к соседу! У него две квартиры и дом.
- Что ж, удачная партия детка. Точно будет мне поделом.
- Прекрати делать этот вид, что тебе на меня всё равно!
Сам же знаешь, что там, где болит - не поможет ни один дом.
В каждой комнате будет пусто без тебя и твоих идей.
- Ты несчастная – это искусство одинокой быть средь людей.
- Ненавижу тебя! - Да я знаю. Заслужил. - Ах, раз знаешь – иди!
Он уходит, уже не глядя. У неё же - дыра в груди.