«1 июля.
Я знала, что мне когда-нибудь уговаривать еще раз Марка обратить кого-то. Но я не думала, что влюблюсь в смертного человека. Это единственное чувство, которое вампир испытывает также как и человек. Также доставляет страданий, проблем, душевной боли. Если я влюбилась, я должна сохранять его человеческую жизнь всеми возможными и не возможными способами. Иначе остатки моей совести загнобят меня. А ведь когда-то я зареклась, что не буду так делать. Я не буду умолять Марка обратить из-за своих любовных чувств. Также как сделала Кэролайн, а я ей помогла, потому что не осознавала в полной мере кто мы есть на самом деле. И не виню ее, наоборот понимаю. Виню только себя.
Знаешь, дневник, я долго размышляла над тем, что я могу не просить Марка об обращении, я могу бросить на произвол судьбы беднягу Дэниэла, но судьба — такая штука, которая иногда может повторить, сыграв в злой рок… Одной аварии я уже помогла избежать — подстроит еще одну.
Я бы могла любить его таким, какой он есть: беззащитный, уязвимый, но это до добра в нашем доме не доведет. На него уже смотрят остальные (кроме Марка и Мелиссы) голодными глазами. Местные жители начинают заподазривать, что странным образом пропадает как домашний скот, так и умирают животные в лесных зонах.
С тех пор, как я стала вампиром, я не испытывала внутреннего мятежа; я буквально разрываюсь… Как и голова… от мыслей.
Не знаю, может, мне стоит попробовать так «жить»? Я попробую любить его таким. Начну с сегодняшнего дня. Я так боюсь!.. Вдруг я причиню ему боль или, того хуже, я убью его?! НЕТ!!! Я попробую. Обещаю остановиться, если что-то пойдет не так!
Я не буду обращать внимание на не одобряющие взгляды остальных. Наконец, я смогу пожить так, как хочется мне, а не так, как должна. Наверное, я расскажу Дэниэлу о том, кто я. Вернее что я. Чем питаюсь и о том, что он делает среди вампиров. Даже если он возненавидит меня после таких откровений. Пусть, я это заслужила!
5 июля.
Самовнушение плодов не принесло. Уже четвертый день я собираюсь рассказать Дэниэлу, но не могу, духа не хватает. Да и он, мне кажется, что-то не доброе в его отношении заподазривает. Но еще труднее мне после его слов… Я не хотела их услышать ни за какие деньги! Теперь его еще сильнее ранит то, что я расскажу. Он также влюблен в меня, как я в него. Неужели, за такой короткий срок можно влюбиться? Да еще и в монстра как я! Где его инстинкты, где его логика, где же его голова в конце то концов?
Мне так хочется заплакать…
Сейчас он сладко спит в моей постели, ничего не подозревая. А я разрываюсь. Он, наверное, думает, что я лежу рядом с ним, и он обнимает меня, а не подушку на самом деле? Я не знаю, что ему снится? Но надеюсь не я!..
Вчера Кэролайн пыталась со мной поговорить, когда мы возвращались из леса, в то время как Дэниэл крепко спал. Она пыталась сказать мне, что не стоит играть в такие опасные для Дэниэла игры. Если я действительно полюбила Дэниэла, то я должна либо отпустить его, оставив для игры с судьбой, или уговорить Марка и обратить его. Но я не должна забывать что такое обращение. Что чувствуешь в эти три дня. Кэролайн рассказала, что временами она жалеет о том, что сделала: заставила Марка обратить Майка. Она думает, ей нет прощения за то, что сделала. Но Майк не считает ее виноватой. Глупый, не понимает до конца, что такое быть кровопийцей. Ему хочется сообщить своей семье, что он «жив», а не может. Каждый раз, когда он пытается это сделать, его останавливает Кэролайн. Я боюсь, что и мне также придется делать. Его и так объявили в розыск. Дэниэл удивляется, почему мы выходим гулять только, когда стемнеет и только во двор.
А что, если я расскажу ему правду, и он сам примет решение? Тогда я смирюсь, я должна считаться с его мнением, думаю, мне будет чуточку легче, надеюсь…»
Я уснула, читая на середине одной из страниц дневника Трэйси. Часы на тумбе показывали половину второго ночи, когда я проснулась. На небе светился месяц, яркими фонариками горели кое-где на небе звезды. Легкий летний ветерок шевелил листву дерева, под которой стояла Кэролайн, как честно выполняющий свою службу солдат, не покидая своего поста.
Отойдя от окна, я снова легла на кровать поверх одеяла. Как в детстве я изображала зверей из пальцев с помощью тени на стене от лампы. Рассматривала небо, лежа «наоборот» — ногами на подушке. Все не спалось, но за ходом времени я не следила, хоть и казалось, что оно течет очень медленно.
Я чувствовала странные движения вокруг себя. Чувствовала тепло, которое как будто обволакивало меня, как кокон бабочку. Чувствовала как двигается моя голова, потом почувствовала под головой что-то мягкое, будто я тонула в этом.
Насторожившись, я приоткрыла глаза. Ко мне наклонилась Кэролайн. На ее губах сияла улыбка.
— Аврил, уже утро. Я ухожу. Спасибо за приглашение прошлой ночью! Ты же знаешь, я не могла… я обещала, — шепотом сказала Кэролайн. Погладив мое плечо через одеяло, она исчезла, а мои веки потяжелели в миг и опустились.
Проснувшись скорее днем, чем утром, я обнаружила под головой подушку и на себе одеяло. Мне стало немного грустно; обо мне все заботятся, а я не могу о км-то позаботиться…
Спустившись вниз, в гостиной никого не обнаружила. Я подошла к столику перед диваном, на котором лежала утренняя газета с заголовком: «Кому выгодно убийство полицейского?» Незамысловато, но привлекает внимание. Я прочла статью. «Вечером был убит офицер полиции, который вел дело о пожаре на строительной площадки, пяти убийствах охранников на стройки и странным образом исчезнувшем охраннике. Его нашли в своем кабинете в участке. Он задержался на рабочем месте, чтобы поработать над делом. Обнаружили тело утром, когда охранники сменились, и заступивший на службу стал обходить здание участка. По одной из версий его задушили те, кто виноват в случившемся на стройке торгового центра, чтобы замести следы, и никто не довел бы дело до конца. Но эта версия еще проверяется».
Я обернулась, испугавшись звука шагов. Майкл вошел в гостиную с чашкой. Он явно хотел прочесть статью, выпить чашечку кофе.
— Доброе утро? — переспросила я Майкла, сомневаясь.
— Скорее день. Я ждал, пока ты проснешься.
— Разве ты не должен быть на работе?
— Я собирался поехать туда после обеда.
— Ты уже читал, что произошло с полицейским? Теперь дело передадут кому-то другому?
— Да, это не может быть безнаказанным.
Майкл читал газету; громко пил кофе, сидя в кресле. Раздался звонок в дверь, как гром среди ясного неба. Я открыла дверь. Думала, земля из-под ног уйдет от радости. С чемоданом на крыльце стояла Ева, улыбаясь. Я кинулась ей на шею обнимать.
Допив кофе, Майкл уехал на работу. Он был очень рад, что вместе с Евой не прилетел Фрэнк. Так же как и я. Я позавтракала вместе с Евой. Если честно то мне не было интересно, почему не прилетел Фрэнк, но мама все же объяснила: в Нью-Йорке, откуда они должны были вместе вылететь, Фрэнк был на сборах. Он рассчитывал, что не попадет в состав, потому что выложиться по полной он не смог после растяжения связок и рассчитывал, что поедет в Самеркров, а не в Бостон. А комиссия посчитала, что растяжение — временная трудность, Фрэнк спортсмен, подающий надежду. И эту надежду сумели разглядеть лучшие тренера страны. Я вообще считаю: моя свадьба — важное мероприятие для моей семьи, то есть для родителей и меня самой. И мне намного приятнее не видеть на церемонии Фрэнка, это будет лучшим подарком, который он только мог преподнести. За последнюю пару лет он мне разонравился окончательно. Мне бы хотелось все вернуть, чтобы его не было в нашей с Евой жизни. Но я понимаю, что мама без него зачахла бы намного раньше.