Знаете что?
У меня анорексия. За три осенних месяца я потеряла пятнадцать килограмм. Оказалось, пятнадцать килограмм счастья, здоровья, взаимоотношений, сна, нарисованных картин и прочитанных книжек. Пятнадцать килограмм пройденных дорог и зацелованных губ и объятий. Пятнадцать килограмм любви, заботы, спокойствия. (Про то что это и пятнадцать килограмм красоты тоже, я молчу; это уже не так важно, правда).
Во мне было 50 кг, а стало 35.
У мамы не было седых волос, а стали целые пряди серебриться.
Папа…
Родители простили меня. Они приняли всю тяжесть моих капризов (сейчас уже можно называть вещи своими именами) на свои плечи. Они верили всем моим обманам. Умоляли не делать так больше, и я клялась, и они верили, а потом я снова обманывала. Я делала вид, что борюсь. Терзала - самые сердца влюбленных в меня (не артишоков, к сожалению) родителей, друзей. Даже просто едва знакомых людей (они, оказывается, тоже терзались).
Восемь месяцев. Восемь. Я гнила и разлагалась и покрывалась внутри струпьями, а снаружи тонкой сеткой проступающих из-под кожи вен. Суставы и кости и выпадающие волосы и ломкие ногти и полная погруженность в себя, культ себя, жалость к себе, ненависть себя ("я, я, мне, у меня, мои, я" в моей голове не переставая, день и ночь).
Сейчас у меня есть два месяца на то, чтобы поправиться. Да, мне страшно. Да, я ненавижу родителей за каждый съеденный кусок.
Но я благодарна им за эти куски. Мне наконец-то вкусно. Я столького себя лишала! Всего.
Мой папа сказал: "Мы никогда не смиримся с этим твоим состоянием, даже не жди". Папа, пожалуйста, не смиряйтесь. Пожалуйста.
Сейчас я готова довериться своим родителям. Я сказала - кормите меня. Сама я не сумела с этим справиться. Я вверяю себя в их руки - и вы будьте, пожалуйста свидетелями.
И еще вы (вы - это потенциальный читатель) нужны мне в корыстных целях. Мне очень трудно, меня пугают килограммы и калории, у меня нет чувства порции, я сыта одним абрикосом. А родители дают мне куда больше одного абрикоса. И я злюсь, паникую (это действительно паника, когда дрожат колени, и губы, и я начинаю плакать, увидев тарелку с завтраком), нервничаю, срываюсь.
Помогите мне.
Я не знаю чего именно я от вас хочу.
Я буду писать здесь все, чем меня кормят. План отца таков: еда каждые два часа. Все буду писать.
А вы - говорите со мной.