НОВЫЙ ДЕНЬ ЭММЫ.
В 21 год Эмма Уотсон наконец достигла крупного завершения киносаги «Гарри Поттер», которая заняла большую часть ее юности. Она обсудила новую главу своей жизни с Амандой Форман. Фотографии выполнены Марио Тестино.
Эмму Уотсон выдают стрижка «пикси» и безупречная кожа. Она одета в хлопковое платье с цветочным рисунком от “French Collection”, но она не ошиблась в выборе. За последние полчаса поклонники подбежали к ней уже пять раз. Сегодня 21-й день рождения актрисы, и она стремится провести его, как ей будет приятно, что означает неторопливо выпить чашечку латте и отправиться на прогулку по выставке Хуана Миро в лондонской галерее “Tate Modern”.
Эмма не обращает внимание на взгляды и продолжает с воодушевлением рассказывать о стремлении Миро брать на себя риск своим искусством. Будучи заядлой художницей – «Я люблю рисовать, мне это необходимо» – она может красиво говорить о любой картине. Ее любимая – «Ферма», которую некогда приобрел Эрнест Хэмингуэй, что впервые дало художнику почувствовать свой успех за пределами Испании. Как говорит Эмма, она восхищается тем, что Миро был и графиком, и художником и не побоялся совместить свои таланты, чтобы создать нечто одновременно нереальное и невероятно вещественное.
Ее слова можно отнести и к тому, что происходит вокруг нас. Все более лихорадочная обстановка, откровенно говоря, устрашает, поскольку слова говорят о том, что Гермиона Грейнджер, альтер-эго Эммы, находится в здании. Шумная группа подростков оборачивается и направляется прямо к ней. «Пора уходить», – говорит она, и мы спешно направляемся к ближайшему выходу. За деревом прячется фотограф и фотографирует ее до тех пор, пока она не сядет в машину и не уедет. Большинство людей не захотело бы испытать подобное еще раз, но Эмма продолжает дискуссию, словно ничего и не случилось. «Я должна действительно наслаждаться хорошими вещами, потому что они делают плохие вещи терпимыми», – объясняет она. Как поставить свою жизнь в некой перспективе и вырезать на ней свое собственное определение – великое испытание последних двух лет.
Мы едем по Лондону; из улыбающейся именинницы, с которой мы пили кофе пару часов назад, выходит совершенно другая Эмма. Эта Эмма несдержанна и уязвима. Она описывает недавнюю поворотную точку – она прочитала книгу “Just Kids”, мемуары Патти Смит 2010 года, где Смит пишет об осознании того, что ее истинное призвание находится «в трех аккордах, слившихся с силой слова». Желание писательницы объять достоинства и недостатки творческой жизни задело что-то в Эмме. «Я хочу жить, как Патти, – говорит она. – Книга такая искренняя и смелая. Я влюбилась в ее видение мира. Я действительно почувствовала, что жизнь намного более красива, после того как прочитала книгу. Во мне появилось больше надежд.»
Ее слова могут показаться чем-то странным или мелочью собственных забот, исходящей от одной из самых высокооплачиваемых актрис Голливуда (она заработала 30 млн долларов за двух последних «Поттеров» ;), Эмма ненадолго погружается в тишину. Руки перестают двигаться, ее эльфийские черты морщатся. «Я не могла контролировать свою жизнь, – выпаливает она. – Я жила в мыльном пузыре. Они нашли меня и взяли на эту роль. Теперь я отчаянно пытаюсь вырваться.» Она вопрошающе смотрит, ее вид ясно говорит: «Могу ли я вам доверять?» Сделав глубокий вдох, она приглашает меня к себе домой (со строгим наставлением не рассказывать о нем), чтобы мы могли поговорить, не боясь быть прерванными, и чтобы она могла объяснить, что же она имеет в виду под «мыльным пузырем».
Эмме было всего девять лет, когда ее любовь к книгам, а в частности к той, что о приключениях мальчика-волшебника и его двух друзей, привела девочку на прослушивание к Дэвиду Хэйману. В одну минуту она жила обычной жизнью в живописном университетском городке Оксфорда вместе с матерью и младшим братом по имени Алекс, а в следующую – она была закрыта в переоборудованной фабрике Лондона, внутри волшебного мира, который, вторя описанию Патти Смит отеля “Chelsea”, «был похож на кукольной дом из сериала “Сумеречная зона”».
Ничто не готовило Эмму или ее родителей, которые развелись, когда дочери было пять, к всеобъемлющему участию, требуемому франшизой «Гарри Поттер», когда ее успех взлетел. Исполнение роли Гермионы не создало некий пробел в нормальной жизни; постоянные съемки и рекламирование фильмов стали нормальной жизнью. Все процессы взросления от покраски волос до прогулок по торговым центрам в поисках мальчиков стали жертвой, осуществленной ради святой работы. В это время родители Эммы – оба успешные юристы – пытались твердо воспитать девочку, и Хэйман старался свести все изменения к минимуму. «Это то, чем я горжусь, – говорит он. – Мы смогли создать безопасную среду, которая позволила людям чувствовать себя защищенными и знать, что мы готовы поддержать их.»
Со временем актерский состав стал суррогатной семьей для Эммы. Дело не только в сближении с коллегами Дэниелом Рэдклиффом и Рупертом Гринтом: акцент Хэймана на продолжительности проекта обеспечивал, что год за годом один и тот же водитель привозил Эмму на студию Ливсден и увозил ее оттуда, одна и та же женщина в столовой выдавала ей пищу, один и тот же стилист укладывал ее знаменитые каштановые локоны. Эмма росла в близости с руководителем по гриму, Амандой Найт, и могла часами экспериментировать в ее трейлере. «Это была моя игровая площадка. Я сидела и играла с помадой, тональным кремом и тенями для век. Аманда то и дело разрешала мне раскрашивать лица актерам массовки для матчей по квиддичу.» Но в 2007 году Эмме исполнилось 17 лет, и «кукольный дом» перестал быть альтернативной вселенной и стал походить на обыкновенную тюрьму. «Она действительно очень умна, – говорит Хэйман. – Она любопытна и интересуется всем: модой, культурой, литературой. Она задавала больше вопросов, чем Дэн и Руперт. Были вещи, которые она хотела понять.»
Несмотря на разные характеры Эммы и Дэниела Рэдклиффа, она никогда не сомневалась в его лидерстве в их маленькой группе. «Он осознавал свою роль, – говорит она. – Не только роль актера, но роль главного человека в колоссальной франшизе. Думаю, в некотором смысле это было даже более важно. Он сплачивал все. Я очень благодарна ему.» Сам Рэдклифф вспоминает их отношения как «очень похожие на отношения между братом и сестрой».
«Когда один из нас переживал не самый простой период в жизни, мы могли довериться друг другу. Мы помогали друг другу и в вопросах отношений; в частности было довольно забавно помогать друг другу в сочинении писем нашим предметам обожания (не слишком кокетливые, но и не слишком легкие!), – рассказывает Дэн. – Это определенно тот случай, когда слепой ведет слепого, но это было чрезвычайно весело.» Актеры и сейчас поддерживают друг друга: недавно Эмма приезжала в Нью-Йорк, чтобы посмотреть на Дэниела, играющего в бродвейском мюзикле «Как преуспеть в бизнесе, ничего не делая».
Эмма проводит меня по своему дому; невероятные глубина и ширина ее талантов становятся очевидными. В каждой комнате есть красивый предмет – предмет мебели или изделие, купленное на вещевом рынке в Париже или Лос-Анджелесе, – и ее произведения показывают, что она может изысканно и рисовать, и писать красками. Одна картинка выделяется на фоне остальных: это автопортрет Эммы, держащей камеру. Объектив грозно нацелен на смотрящего, как дуло пистолета на аккуратной иллюстрации, которую мы только что видели в галерее “Tate”. Она говорит о борьбе с метафорами. «Десять лет я чувствовала эту борьбу; я боролась за образование. Это была тяжелая борьба, – говорит она, сжимая руки. – Я была занозой для “Warner Bros.”. Я всегда вызывала конфликты в графике. Я была той, кто усожнял всем жизнь.» Наконец, Эмма набралась смелости и объявила, что не стала бы подписывать контракт на съемки в последних двух фильмах, если бы он не удовлетворял ее желанию учиться в университете. “Warner Bros.” согласились сделать все возможное. Эмма говорит: «В какой-то момент я просто поняла, что я не могу биться со всем. Я должна двигаться в одном направлении – и смириться с судьбой.»
Будучи перфекционисткой Эмма не могла попросту «смириться с судьбой». Она согласилась еще на четыре года: «Я решила, что у меня отлично все получится». Перемена стала явной во всех сферах ее жизни. Критики отметили новую энергию в ее исполнении. «Роль Гермионы становилась все более интересной, – говорит Дэвид Йейтс, режиссер последних четырех фильмов о Поттере. – И Эмма становилась все более задействованной. Она невероятно интуитивная и инстинктивная актриса. Она может предаться тщательному анализу, чтобы найти эмоции и вынести их в сцене.»
«Дары Смерти: часть I и II» – самые темные фильмы из всей серии; невинность предыдущих картин вытеснена беспощадными размышлениями о природе терроризма. Более сложный материал финала позволил Эмме расправить крылья. Но Йейтс настраивает: «У нее еще не было такой роли, которая могла бы показать, что Эмма действительно может сиять. У нее очень серьезный и интересный мозг актера, который удивит всех.»
Самое яркое воспоминание Йейтса об Эмме – это наблюдение за тем, как она внезапно перестала быть стальным профессионалом и один раз за все съемки вела себя, как юная и свободная девушка. Шли съемки сцены смерти из второй части «Даров» на ледяном пляже в Уэльсе. Актеры были несчастны, в особенности Эмма, которая ненавидит холод, а промокать – и того больше. Но Йейтс вспоминает: «Она вбежала в ледяную воду и стояла, вытянув руки и смеясь.» В этот момент он получил представление о том, каково находиться в мультимиллиардной индустрии, зависящей о каждого твоего шага, и быть всего 19-ти лет от роду.
Цветущее взросление Гермионы пришлось на начало женской зрелости Эммы, поэтому мода обратила на нее внимание. В 2009 году дизайнер Кристофер Бэйли пригласил ее в качестве можели для осенней кампании “Burberry” (где она и встретила теперь уже экс-бойфренда модель и музыканта Джорджа Крэйга). Но ее настоящий удар пришелся на более новых и резких дизайнеров, как Хакаан Йилдирим и Эрдем Моралиоглу, чьи последние коллекции она недавно осознанно отстаивала. «Я думала, что если люди собираются писать о том, что я ношу, то услышу, что на мне одежда от юных британских дизайнеров, которым нужна реклама.» Эта склочная сторона Эммы знакома ее коллегам. «Я думаю, справедливо будет сказать, что Эмма и я были самыми упрямыми актерами из младшего состава», – сказал Рэдклифф.
В то же время Эмма сама экспериментировала в сфере дизайна и создала линию одежды, произведенной из органических материалов. Она сотрудничала с брэндом “People Tree”, организацией честной торговли, для которого разработала три коллекции. «Это была такая трудная работа, – признается Эмма, смеясь. – Я не осознавала, что беру на себя. Я работала 12 часов в день над «Поттером», а дома проводила еще два часа, измеряя и вырезая разрисовку.» Она даже платила за то, чтобы вещи были сфотографированы как следует, и привела друзей, чтобы те были моделями. Несколько месяцев назад ей позвонила Альберта Феретти, которая захотела создать вместе с Эммой экологическую линию «Чистые нити». Эмма была счастлива: «Я едва ли не плакала». Итог – пятичастная капсула, дебютировавшая в марте и получившая лестные отзывы. Часть прибыли будет отправлена “People Tree”.
Пока все это происходило, Эмме удалось найти время для учебы в Брауновском университете в 2009 году. «Я хочу быть нормальной, – говорит она. – Я действительно хочу анонимности.» Вопреки некоторым репортажам СМИ она говорит, что так и случилось. Она жила в общежитии для первокурсников с общей ванной в конце коридора. Никто не донимал ее и не кричал «Три очка Гриффиндору!», когда она отвечала на вопросы преподавателей. Эмма могла легко адаптироваться там, нося на лекциях вьетнамки и заканчивая домашнее задание в четыре утра, как и все. Но она не была, как они, потому что им не приходилось ездить туда-сюда каждые две недели из-за съемок или пресс-мероприятий, а потом возвращаться усталыми и с синдромом смены часовых поясов как раз на экзаменационную сессию. Обрывочное знакомство с Джеймсом Франко и обучение в школе дизайна в Род-Айленде немного помогли. «Было таким облегчением поговорить с кем-то, кто пытается то же, что и я. Я говорила с ним о «жонглировании» учебой и съемками в кино, о поездкой туда и обратно. Он не боится или не ограничен своим страхом того, что люди скажут об этом.»
Эмма храбро боролась за то, чтобы вместить все в свою жизнь, и все больше уставала, пока после Рождества консультанты Брауна не предложили ей отлучиться. Йейтс не был удивлен подобным поворотом событий. «Я переживаю за нее только потому, что она требует от себя слишком многого. Для своего возраста она непреклонна в своих поступках. Даже во время съемок «Даров Смерти» в свои выходные она разговаривает с прессой о моде или посещает встречи, касающиеся ее модной линии. «Эмма, ты когда-нибудь останавливаешься? Ты должна остановиться», – говорил я ей.» Но она и не собирается останавливаться. Она нанесла новый визит своей старой «игровой площадке» в трейлере руководителя по гриму. В апреле Эмма подписала контракт с “Lancome” и занялась рекламой нового аромата “Tresor Midnight Rose”.
Надеясь восстановить исправность своего расписания, осенью она вернется к учебе, но пойдет в университет, находящийся недалеко от дома. Решив так, Эмма думает, что же делать с новой свободой. Она одна после расставания с Крэйгом прошлым летом. Она с тоской улыбнулась, когда я спросила ее, будет ли у нее время для новых отношений. Одним из ее любимых предметов в Брауне была психология любви. Она не откладывает эту мысль и остается неизлечимым романтиком: «Я феминистка, но думаю, романтика немного не для моего поколения. Мне кажется, что в романах людей объединяет непреодолимая, всеохватывающая любовь – и то, что для них это важнее и особеннее чего-либо другого на свете.» Эмма надеется, что, когда она встретит правильного мужчину, они смогут держать отношения вне всеобщего внимания. «Я бы очень хотела не иметь романтических отношений с кем-то из той же индустрии, где нахожусь я. В противном случае они станут тем, что они значат для всех остальных.»
Но перед любовью стоит работа, как и всегда случается с Эммой. В 2008 году она попала в RADA [“Royal Academy of Dramatic Art” – королевская академия драматических искусств, где учится Бонни Райт], где изучала Шекспира, а в прошлом году взяла курс актерского мастерства в Брауне. Играя одного и того же персонажа на протяжении десяти лет, Эмма не могла не стать жертвой неуверенности в себе.
«Гермиона настолько близка к тому, кем я являюсь как человек, что мне никогда не приходилось анализировать эту роль, – говорит она. – Я буквально заново открываю для себя, что такое быть актрисой.»
«Сейчас она стоит на распутье и пытается определить, какой дорогой пойти, – говорит Хэйман. – Она может совершить много вещей, если она выберет этот путь.» Это возвращает нас к вопросу, стоящему перед Эммой, вступающей в сложившийся взрослый мир, – вопрос, который Патти Смит задала сама себе много лет назад: «Какой я творец?»
Утомленная сегодняшним непрерывным разговором Эмма решает заварить чай. Она наклоняется над деревянным столом на кухне, чтобы взять в руки чашку, и язык ее тела меняется – теперь она наконец выглядит расслабленной. Ее подбородок дерзко поднят: «Наверное, я заслужила право пару раз облажаться. Я не хочу, чтобы страх провала останавливал меня перед тем, что кажется мне действительно важным.»
Поклонникам Гермионы Грейнджер придется привыкнуть к ее новой роли: Эмма появится в совершенно новом свете. Недавно Эмма прочитала сценарий Стивена Чбоски, основанный на его успешном романе о подростковых страхах – «Трудности жизни изгоя» [“The Perks Of Being A Wallflower”], и узнала, что она будет играть Саманту, разительно отличающуюся от порядочной Гермионы. В своем репертуаре Эмма отправилась в Голливуд, чтобы поднять финансирование фильма. «Сэм, – говорит она. – очень сильно отличается от меня. Я неделями слушала “The Smiths” [любимая группа Сэм] без перерыва.» С одной стороны, Сэм – это, конечно, радикальное перемещение. Но с другой, это подходящая роль для Эммы на данный момент. Ближе к концу романа Сэм говорит за каждую юную девушку с горящим сердцем, светящейся душой и терзающей необходимостью испытать все, что может предложить жизнь: «Я буду делать, что хочу. Я буду той, кем я действительно являюсь. Я хочу узнать, что это.»