Вновь начинаются для меня трудные дни: сегодня я иду в школу. Вот уже год, как я живу в Самеркрове, уже год я хожу в школу этого городка. Я успела привыкнуть к образу жизни Самеркрова, к его размеренности и спокойствию. К его погодным условиям и климату; к жителям и их сплетням. В какой-то мере все это я полюбила. И именно благодаря Самеркрову я поменяла взгляды на жизнь.
Не знаю почему, но открыть глаза я очень боялась. Сегодняшней ночью я не видела никаких снов, я боялась, открыв глаза, не увидеть любовь своей жизни, боялась, что не смогу прикоснуться к его руке, щеке…
Я еще не успела завершить мысль в голове, как на своих губах я почувствовала холодные прикосновения его губ. А когда они прекратились, я услышала переливистый бархатный голос над своим ухом.
— Доброе утро! Пора открывать глаза. На улице такая чудесная погода! — в голосе слышалась радостное удовольствие. Мои веки поднялись (непроизвольно).
Мне хотелось посмотреть на погоду за окном, раз та смогла порадовать вампира, но отвести взгляда от его лица у меня не было сил.
— Почему ты радуешься?
— Радуюсь? — недоумевая, переспросил Роберт. Я подала жест — кивок. — Радуюсь… Потому что ты рядом, потому что за окном погода отличная: легкий мороз, снег!
Улыбка с его губ не сходила, он буквально светился, словно зажженная лампочка. Чему можно только позавидовать.
Все время, пока я сидела дома после аварии, я боялась наступления сегодняшнего дня и вообще весны. Я боюсь, что Ева уедет, так как я поправилась, а остаться навсегда она не может; Фрэнк и забота о нем, у них своя жизнь. Я и так испортила их отношения тем, что попала в больницу и потом еще три месяца с мамой просидела дома. За эти три месяца Ева ни разу не виделась с Фрэнком; разговор по телефону раз в неделю ничего не дает, тем более он бессмысленный и какой-то… холодный. С одной стороны мой отчим обижается на меня и маму, но с другой понимает, что я для Евы — жизнь, ее ничего другое не волнует, кроме меня (как и любую другую мать).
За все это время Майкл привык к присутствию дома Евы. Мне кажется, он часто погружается в прошлое, ностальгирует… Счастливые годы нашей семьи… Жаль, что я мало помню из того времени, лишь рассказы Евы.
Еще я боюсь предстоящего разговора с обоими родителями о своей помолвке с Робертом. Я боюсь их реакции. Но этому страху я не позволяю оседать в своей голове, я не хочу обижать самого дорогого человека на Земле!.. Три месяца назад попросила подождать с рассказом до весны, время настало, а нужных слов я еще не нашла…
Поднявшись с постели, я все-таки обратила внимание на окно. Как обычно шел снег крупными пушистыми хлопьями, продолжая образовывать на земле сугробы. Майкл очищал лобовое стекло своего автомобиля от снега, выпавшего за ночь.
В доме было слишком тихо, но уже на лестнице я почувствовала запах ароматного завтрака, приготовленного Евой совсем недавно. Он ожидал, остывая, только меня.
Спустившись вниз, я увидела наливающую в чашку кофе Еву у обеденного стола в кухне. После того как она убрала кофейник от чашки и перевела взгляд на меня, она улыбнулась и жестом пригласила за стол. Я с удовольствием принялась поглощать яичницу, от запаха которой во рту набирались слюнки.
— Папа не говорил, где лежат ключи от моей машины?
— Нет, — равнодушно ответила Ева, улыбка с ее очаровательного личика испарилась в миг. Она вперла глаза в чашку с кофе в своих руках.
— Странно, но мне тоже. Ладно, попробую так найти.
— Их нет дома… — осеклась Ева.
— Как это нет? Ты же сказала, что не знаешь, где ключи! — с упреком произнесла я, наблюдая за реакцией Евы, которая была равнодушной и холодной.
— Ты должна папу правильно понять: он очень за тебя волнуется! На выходных он отвез твой Форд к сыну Уивера, тот понимает в технике. Майкл надеялся, что Этан починит его. Но твоя машина в ужасном состоянии. Ее уже никто не сможет починить, папа продает эту груду металла.
От слов Евы мои глаза прослезились. За этот год я так привыкла к своей «черепашке» Форду, мне очень нравилась его медлительность, простой внешний вид кузова, удобный салон и столько воспоминаний… Теперь от всего этого не останется ничего! Лишь кому-то кусочек моего Форда достанется в новом металлическом изделии. Я надеюсь, что он (новый обладатель) будет так же, как я любить свою покупку и дорожить ею.
Когда голова чуть-чуть прояснилась, я смотрела неотрывно маме в глаза.
— А как же я буду добираться до школы? Он об этом подумал?! — я перешла на крик. Поняв это, я исправилась. — Прости, мам!.. Я не могу в это поверить…
— Не извиняйся, я тебя понимаю. Майкл решил, что ты больше не будешь водить автомобиль. Извини, но я с ним согласна. Ближайшие пару лет мы запрещаем тебе садиться за руль самостоятельно! — строго произнесла Ева. Мой рот открылся от удивления. — Мы очень тебя любим! Заботимся о тебе! Мы хотим, чтобы ты была целой и невредимой! — мягко и доброжелательно произнесла она. — Сегодня мы поедим вместе на такси. Я хочу поговорить с директором школы о твоих пропусках и предстоящих экзаменах.
— Мам, не надо!.. — жалобно взвыла я. — Может, ты одна подъедешь к школе, поговоришь с директором и спокойно уедешь?..
— А ты? — перебила Ева.
— А я попрошу Трэйси заехать за мной по пути в школу, — выкрутилась я.
— Мне кажется, это неудобно! — заявила Ева.
— «Неудобно» будет мне, когда я появлюсь в школе с мамой на глазах у всех учениках!
На мгновение я представила эту ужасную картину. В первый день меня папа-то не отвез в школу, а тут я подкатываю к школе на такси, да еще и с мамой за ручку, прям как в первом классе! А окружающие, вместо того чтобы понимающе поддержать, будут подтрунивать и косо смотреть все оставшееся время до конца учебного года. Это, конечно, сильные эмоции, но мне такие не нужны! У меня и без этого проблем и забот полон рот.
— Может ты и права?.. — сама себе (судя по интонации) задала вопрос Ева и допила кофе.
— Так я звоню Трэйси? — отвлекла я от своих мыслей Еву. В ответ она кивнула, вынужденно, головой.
Поднявшись в комнату, я набрала номер Трэйси. Через пару гудков я услышала голос, но не тот, который ожидала услышать в ответ.
— Телефон Трэйси слушает, — шутя, произнес мужской бархатный голос.
— Раз это телефон Трэйси, то тот, с кем я сейчас разговариваю, не мог бы заехать за мной перед школой, а то я осталась без транспортного средства. Но так, чтобы моя мама подумала, что это настоящая Трэйси Кендрик заехала за ее дочерью перед школой, — отвечала я, подыгрывая.
— Будет сделано!
За словами последовал задорный смех. Не знаю, как, но мне удалось не поддастся влиянию этого смеха и не рассмеяться в трубку, лишь немного растянуть губы в подобии улыбки.
— Увидимся!.. — с нежностью в голосе произнесла я.
Отключив телефон, я спустилась вниз. Поставив рюкзак на пол в коридоре, я подошла к Еве, которая складывала в свою сумку кошелек, телефон, и перчатки.
— Мам, я договорилась с Трэйси. Она заедет за мной.
— Хорошо, я тоже уже вызвала такси.
Надев куртку и завязав вокруг шеи шарф, я обула ботинки и туго зашнуровала их. Схватив рюкзак, поцеловала Еву в щечку и, распахнув входную дверь настежь, выскочила на улицу. В глаза сразу дало отражение света от снега на земле. Такое яркое, слепящее глаза.
Перед домом стоял белый Вольво Трэйси. Но из него никто не вышел, через тонированные стекла не было ничего видно. Быстрыми шагами я приблизилась к автомобилю. Открыв дверь, я обернулась; Ева спускалась по ступеням крыльца. Я помахала ей рукой. Следом за Вольво остановилось такси, и Ева направилась к нему.
Устроившись удобно на переднем пассажирском сидение, я перевела взгляд на сидящего рядом смирно водителя — Роберта. Еще разговаривая по телефону, я поняла, чем закончится просьба подвезти меня. Я тогда догадалась о том, что этот звонок видела Трэйси и просто предупредила Роберта.
— Ты прав — погода не плохая, — заметила я его правоту, — как всегда.
— Сегодня трудный день для тебя. Ты готова?
В ответ я прикрыла на пару секунд глаза, а затем резко открыла. И продолжила смотреть в его глаза.
— Хорошо. Тогда поехали.
Двигаясь на не очень высокой скорости по пустующей дороге, что не свойственно ей (сегодня же понедельник), Роберт не спускал глаз с дороги. Сейчас он напоминает мне Майкла со своей чрезмерной заботой о моей жизни и здоровье. Но все же мне приятно. Из-за этого медленно сменялись деревья, покрытые шубами из пушистого и белоснежного снега.
— Мы не опоздаем?
— Ты боишься опоздать в школу? Что-то я не замечал за тобой такого ярко выраженного рвения к учебе.
— Нет, мое отношение к школе и ко всему, что с ней связанно не поменялось. Но мы должны приехать раньше Евы. Я ведь ей сказала, что за мной заедет Трэйси. Хотя… может, она и догадалась?..
— Не думаю. Я бы это знал. Кто-то будет по-прежнему утверждать, что не умеет врать или не все договаривает? — последние слова он произнес пародией моего голоса. Да у него талант! Ему надо быть актером, им всем надо быть актерами! Такое мастерство игры для публики пропадает у девяти вампиров точно!
В ответ на замечание мои щеки налились краской, а глаза невольно опустились на собственные колени. Я внимательно рассматривала ткань штанов, надетых на мне, из-за стеснения.
— Не волнуйся, Ева подъедет ко входу в административный корпус, а мы припаркуемся на школьной стоянке. И, возможно, вы не встретитесь.
— Как знаешь.
Деревья вдоль дороги еще долго проносились мимо. Но когда автомобиль сбавил скорость и остановился на школьной стоянке, трясущимися руками я открыла дверь и выбралась наружу. Меня обдул холодный и пронизывающий ветер. Взяв в одну руку мой рюкзак, и закинув за плечо свой, Роберт свободной рукой приобнял меня за талию, и мы неспешна направились ко входу в корпус школы. Стоянка была пуста — ни одной живой души, лишь их машины. Очевидно, звонок уже прозвенел.
Передо мной распахнулась белая дверь, открывшаяся с помощью Роберта. Стоя в дверном проеме, я видела изумленные глаза мистера Элсона. Но немые наши с мистером Элсоном взгляды прервал голос Роберта.
— Здравствуйте, простите, мистер Элсон, мы опоздали. Вы разрешите войти? — вежливо, так как он был воспитан, с поставленной интонацией, как у профессионального актера начал Роберт.
— Да, конечно, мистер Кендрик… Мисс Грин… проходите, занимайте свои места.
После того, как учитель назвал мое имя, класс оживился. Я услышала свое имя, восхищения связанные с моей фамилией.
— С выздоровлением, мисс Грин, я очень рад, что вы вновь в наших рядах! — улыбнулся мистер Элсон идиотско-глупой улыбкой, от которой рассмеялись некоторые ученики в классе. Но на них я не обратила никакого внимания.
Спеша, мы устроились за своей партой и приготовились слушать учителя. На себе я чувствовала не один взгляд. Взгляды изучали меня, ощущение будто я Эйфелева башня, а вокруг туристы, нагло разглядывающие тебя.
— По поводу ваших контрольных, раз я начал… — мистер Элсон перебирал листки бумаги в руках. — Порадовали, но не все. Для примера, Алекс, у тебя средний балл, но я ожидал от тебя большего. Меня порадовала мисс Грин. Несмотря на то, что она была на больничном, она успевала выполнять контрольные, осваивая материал, который я преподаю вам в школе. Я думаю, некоторым стоит взять с нее пример!
Спасибо, конечно, мистер Элсон, но этой похвалы мне сейчас только не хватает! Я больше всего не люблю, когда меня прилюдно хвалят и вообще обсуждают, хоть со многим я уже смирилась. Но эта похвала меня не удостоилась, если бы не Роберт. Кажется, я поняла! Я запретила давать взятки на экзаменах, поэтому он пообещал найти другое решение этого вопроса. И нашел, он брал задания контрольных для меня у мистера Элсона, а дома помогал выполнять их мне.
— И так, мисс Грин, у вас наивысший балл, как и у мистера Кендрика.
Некоторые зааплодировали, но я старалась ни на кого не обращать внимания, опустив взгляд на парту. Больше всего я боялась, что мои щеки сейчас нальются красным. Все эти высказывания мистера Элсона меня сильно смущают.
— Думаю, мисс Грин, вы должны поблагодарить мистера Кендрика за помощь! — мистер Элсон подошел к нашей парте и опустил на поверхность стола листы с чертовыми контрольными. Он не сводил с меня взгляда.
В ответ мистеру Элсону, я сделала почти не заметный кивок головой.
«Безусловно, поблагодарю! Он же мой спаситель», — думала я.
В остальном урок пролетел быстро и почти не заметно. Изредка я ощущала на себе взгляды одноклассников, но мистер Элсон делал замечания отвлекающимся, и те возвращали свои взгляды и внимание к учителю и его лекции. И так было на всех уроках.
На переменах меня все (с кем я более — менее знакома) поздравляли с выздоровлением. Но я старалась как можно быстрее прекратить эту суету вокруг моего появления, точно как год назад. Мне было все равно как кто отреагирует на мое появление. Хотелось поскорее убежать из этого места, вернуться домой!..
Крепкая рука держала в своей мою. Это вселяло надежду, предавало уверенности, появлялся прилив сил, которые мне так нужны, ведь впереди еще обеденный перерыв и пара уроков.
Войдя в помещение столовой, я вновь почувствовала себя «новенькой». Изумленные глаза тех, с кем сегодня я еще не встречалась, были обращены на меня. В них я видела подтверждение рассказов других о моем появлении, только они не верили, пока сами воочию не увидели меня довольно живой.
О том, что произошло со мной тем сентябрьским днем, знает весь Самеркров и его окрестности (Дикий пляж). Для всех стало это событие новостью номер один. Если верить словам Трэйси то все обсуждали, выясняли о том, что случилось, и как я себя после этого чувствую, поддерживали моих родителей, которые ходили чернее тучи. Некоторые делали это из доброжелательных побуждений, а некоторые из-за неприязни ко мне, к моей семье. Даже если и так я бы не хотела их таковыми считать, все-тики надо быть снисходительной.
— Как первый день в школе? — довольно улыбаясь, поинтересовалась Трэйси, ковыряя вилкой пирожное в своей тарелке.
— Скорее бы наступил последний! — раздраженно ответила я и поежилась, представив, что последний день наступит через три месяца.
На этом наш разговор о моем первом дне в школе окончен. По лицу Трэйси видно, что она все поняла правильно и не думает на меня обижаться из-за моего грубого ответа.
Я молча съела обед и принялась разглядывать всех сидящих за столом: Дэниэла, Дакоту, Трэйси, Роберта. В свою очередь они упорно не сводили с меня свои взгляды. Их бдительность меня настораживала, но спросить о причинах ее возникновения я не могла. Какой-то внутренний барьер для этого вопроса стоял во мне, не давая и слова вымолвить. В голове «каша», в которой переплелось все, что можно. Я не позавидую Роберту, который сейчас всю эту кашу слышит и пытается, разобрав, понять смысл всего намешанного. И Кэролайн… Кэролайн, интересно она тоже теперь слышит мои мысли, или моя голова для нее по-прежнему под защитой от проникновения?
«Кэролайн тоже теперь слышит мои мысли?» — мысленно я задала вопрос Роберту, не смотря на него. Мой взгляд был направлен на лицо Дэниэла. Больше всех он выглядит подозрительно настороженным.
— Что с вами? — обведя всех взглядом, спросила я. Напряжение, возникшее между моими глазами и проницательным взглядом Дэниэла, не давало покоя.
— Ничего. Но на всякий случай мы готовы, если нападет «армия», — строго посмотрев на меня, заявил Дэниэл.
Трэйси потерла плечо Дэниэла. Ее лицо ничего не выражало, но я уверенна, внутри она хотела, чтобы Дэниэл замолчал и ничего мне не рассказывал… пока не рассказывал. Я не испытала удивления от его слов, но все же мои брови вскинулись немного вверх и из головы исчезла «каша». Теперь там ничего нет, пусто. Наверное, тяжело, читая мысли, в них ничего не услышать, совсем ничего.
Дэниэл податливо кивнул и сделал взгляд чуточку мягче, который теперь был обращен исключительно на Трэйси.
До звонка на урок осталось совсем немного времени, а за столиком остались только я и Роберт. Он бережно смотрел на меня и настороженно оглядывал помещение почти опустевшей столовой.
Я и без объяснений Дэниэла знаю, что они ожидают повторного нападения, но надежда у меня в голове проскальзывает иногда. Я точно знаю, что незаконченной месть она не оставит. Какой-то конец все же будет, но какой? И когда он наступит, не известно никому.
После такого хочется куда-нибудь зарыться, спрятавшись, свернуться в комочек, не думать о ней. Но в жизни все не так, как бы тебе хотелось. Приходиться мириться с неизбежными, очевидными вещами, и как бы не было трудно, понимаешь: ты должна выстоять, стерпеть и выйти победителем. Не ради себя, ради дорогих людей. Только поэтому я сейчас об этом думаю.
Даже на уроке взгляд Роберта был на пределе его возможной бдительности. По его глазами, иногда скользящим по мне, я замечала, что он мысли каждого присутствующего в кабинете и за его предела изучает до мельчайших подробностей. Надеется из мыслей разузнать побольше о Марле и ее подставных лицах. А как их еще назвать? Если что-то не так пойдет, она их бросит, выкрутиться, делая себя не виновной (в большей части ее деяний), а «лица» будут отвечать и нести заслуженное наказание не только за себя, но и еще за нее. Если он стал еще более бдительным и настороженным, значит, он что-то узнал еще.
Прозвеневший звонок с урока на некоторое время вернул его к реальности.
Проходя мимо мистера Джеттса, я поймала его мгновенную улыбку, адресованную явно мне, что очень меня удивило. Этот человек всегда был мрачным, строгим и непреклонным, а сейчас улыбается украдкой. Если честно, то я понимаю, почему он не улыбался, улыбка не к лицу ему. Он сразу становится похожим на клоуна из бродячего цирка; такая не привлекательная улыбка, вызывает лишь отвращение. Но из уважения к учителю, я слегка растянула губы в улыбке в ответ и прибавила шаг.
Оказавшись в коридоре, я почувствовала дуновение ветра от открывающейся входной двери.
В маленьком коридорчике между женской раздевалкой и кабинетом учителя физкультуры, я столкнулась с миссис Маиер. Она оценивающе посмотрела на меня.
— Мисс Грин, вы можете быть свободны. Я уверенна, у вас есть другие дела, чем сидеть на скамейке целый урок. Все равно у вас есть освобождение от занятий по моей дисциплине.
Я была немного удивлена от услышанного. Я всегда знала, что миссис Маиер — женщина нормальная, добрая, понимающая. Но она же учитель, и не каждый учитель скажет такое своему ученику.
Закончив, миссис Маиер вошла в спортивный зал. На стоянке я увидела стоящего у Вольво Трэйси Роберта. Подав мне руку, он помог сесть в машину и сам уселся на водительском кресле.
Обратная дорога домой мне не показалась долгой, несмотря на то, что ехали на невысокой скорости; дорога была пустая.
Дома мне ничего не оставалось делать как, скучая, ожидать наступления темноты. На удивление я быстро выполнила домашнее задание, несмотря на его объем. Проходя мимо прикроватной тумбы, я вспомнила про дневник Трэйси, который не успела дочитать до того, как попала в больницу. Достав его, я устроилась в кресле и открыла на том месте, где последний раз закончила читать.