Жил я тогда в одной старой девятиэтажке. Снимал хату. Домой возвращался поздно, но особо никогда не стремался, благо был подкачан, и месная гопота до меня не доебывалась. Как-то поздно вечером у подъезда стояла толпа. Ну, я поинтересовался у народа, чего случилось. Кто-то сказал, что мужика нашли на площадке, с сердцем чего-то. Ну, нашли и нашли, чего не бывает. Через неделю где-то еду в лифте и слышу, как в лифтовой шахте чего-то стучит. Я как-то не придал значения, ну ремонтники там, мало ли. Свет в шахте горит, да и лифты частенько ломаются. В тот раз свет горел долго, несколько дней, а потом погас. Ну, погас и погас. Я тогда на пару недель отъезжал, а когда вернулся, соседка мне поведала историю. Этажом выше девчонка жила, красивая. Я подумывал за ней приударить, и даже движуху кое-какую начал. Соседка это дело знала, ну и рассказала, что девочка в больнице лежит. Нашли ее утром, лежала на лестнице, которая рядом с лифтами проходит. Лестница эта, идет отдельно от холла, где лифты, да еще и двери есть. Сколько она там пролежала никто не знает. Говорят только, что вся седая была. Сейчас ни с кем не разговаривает. Просто смотрит в одну точку. Ну, я расстроился, конечно. Тем более чего случилось, никто не понял. Через пару дней я возвращался домой как обычно поздно. И в шахте лифта опять горел свет. Я когда в него заходил внимания как-то не обратил, и только когда поехал, сообразил, что в час ночи никакого ремонта быть, в общем-то, не может. Ну, мало ли. Может забыли свет выключит. Наши лифтеры знатные раздолбаи. Приехал я на свой этаж, лифт остановился, и как только начали открываться двери, свет погас. То есть вообще весь свет. И в лифте, и в шахте, и на площадке. Я немного струхнул признаюсь. Картина получалась довольно жутковатая. Полная тишина, темнота. Только с улицы свет фонарей падает. И тут я слышу как по дну лифта кто-то скребется. Тихонько так, но в тишине звучит очень громко. Тут я пересрал знатно. Схватил дверь начал ее дергать, и кое-как расширил, чтоб протиснутся на площадку. Только из лифта вывалился, как в лифтовой шахте загорелся свет. И тут–то я пересрал по настоящему. Оттуда, из этой шахты, послышался тихий детский смех. Лифт дернулся, словно его с чудовищной силой ударили снизу, и из щели между лифтом и полом площадки показалась маленькая детская ручка. Она шлепнулась на пол, заметно напряглась, и лифт со страшным скрежетом пошел вверх. Я влип в стену, и не мог пошевелиться. Только смотрел, как все больше становится зазор и ярче полоса света. И там в ней, я ясно видел детское лицо. Это был мальчик лет десяти, он смотрел прямо на меня и тихонько улыбался. От дикого страха я даже не сразу понял, что голова больше нормальной раза в два. А потом это повернулось, и я увидел, что половины головы просто нет. Только кровавое месиво. Я не помню, как оказался на улице. Я просидел во дворе до самого утра, где меня потом и нашли. Я был совершенно седой и явно невменяемый. Некоторое время провел в больнице, и только выйдя из нее пораспрашивал местных жителей. Тогда-то и узнал, что в этом подъезде год назад. Двое пацанов залезли в шахту лифта и катались там. Только вот один одумался и быстро вылез, а второй так там и остался когда лифт поднялся на последний этаж и размазал его по потолку.