Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, — век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю, — словом, время это было очень похоже на нынешнее.
Когда въезжаешь ночью в большой город, невольно задумываешься над тем, что в каждом из этих мрачно сгрудившихся домов скрыта своя тайна, и в каждой комнате каждого дома хранится своя тайна, и каждое сердце из сотен тысяч сердец, бьющихся здесь, исполнено своих тайных чаяний, и так они и останутся тайной даже для самого близкого сердца. В этом есть что-то до такой степени страшное, что можно сравнить только со смертью.
Все бури в конце концов затихают и наступает покой.
—А с чего мне начать?
На что Дефарж рассудительно ответил ему:
—Начинай с начала.
Чтобы приохотить кошку к молоку, надо показать ей молоко. Чтобы научить собаку хватать дичь, надо показать ей дичь.
—Молния не медлит, сразу убивает человека, -возразил Дефарж.
—А сколько пройдет времени, пока соберутся тучи, из которых ударит молния?-спокойно спросила мадам.
Лунный свет всегда призрачен, так же как и свет солнца, так же как и тот свет, что зовется человеческой жизнью-все, что приходит и уходит.
Держи голову выше, а надо-прикинся мышью.
Горе и отчаянье таят в себе непостижимую силу.