- Он меня кормил. Покупал продукты, готовил, мыл всю посуду.
- Утром он меня одевал, а вечером раздевал и относил мое белье вместе
со своим в прачечную. Однажды вечером, снимая с меня туфли, он заметил,
что их нужно починить, и на следующее же утро отнес их сапожнику.
- Он без устали читал мне газеты, журналы, детективы и рассказы
Кэтрин Менсфилд, он даже читал вслух дела, когда я приносила их домой,
чтобы поработать.
- Каждые три дня он мыл мне голову. Он сушил мне волосы моим ручным
феном; только первые два раза он делал это неловко. Однажды он купил мне
очень дорогой гребень (от лондонского Кента) и ударил меня им. Царапины
от этого гребня не заживали очень долго. Но каждый вечер он меня им
причесывал. И никогда - ни до, ни после того - мои волосы не
расчесывались так часто и тщательно, и с такой любовью. Они блестели,
как никогда раньше.
- Он покупал мне тампоны и менял их. В первый раз я совершенно
обалдела, а он сказал:
- Я же лижу тебя, когда у тебя месячные, и нам обоим это нравится.
Так какая разница?
- Каждый вечер он приготавливал мне ванну, пробуя разные соли, масла
и другие косметические средства, с удовольствием подростка покупая мне
все это в великом множестве и разнообразии, хотя сам продолжал принимать
привычный душ с мылом или обыкновенным шампунем. Я постоянно спрашивала
себя, что думает его домработница о кнуте, стоящем на раковине в кухне,
о наручниках, которые висят на ручке двери в столовой, о серебристых
цепях, валяющихся в углу спальни. Я пыталась представить себе, что она
думает об этом изобилии внезапно появившихся флаконов, о девяти разных
шампунях (почти нетронутых), заполнявших шкафчик в ванной, о десяти
упаковках разных солей, выстроившихся в ряд на бортике ванны.
- Каждый вечер он снимал с моего лица косметику. Никогда не забуду
ощущения, которое я испытала, усаживаясь в кресло закрыв глаза и
запрокинув голову, а он, вооружившись кусочками ваты, осторожно очищал
мой лоб, щеки, и особенно долго задерживался на веках.
