vot-i-vse:
sacred:
romanovich:
«Одна и та же книга»
К огда твой мир рушится, делать вид, что это не так, - дурацкая стратегия.
***
У каждой девочки непременно есть свой бездонный колодец, во тьме которого таится какой-нибудь очередной «он», который не звонит, не приходит, не понимает или ещё что-нибудь «не», мучает девочку, болван. Если в колодце никого нет, значит, был совсем недавно и скоро, вот буквально на днях, заведётся новый, это, я так понимаю, закон природы: всякая замечательная девочка должна целыми днями пялиться в этот проклятый колодец и мучительно размышлять о поведении его обитателя, забыв, что вокруг, вообще-то, огромный удивительный мир, все чудеса которого, теоретически, к её услугам. Вернее, были бы к её услугам, если бы она не воротила нос, бормоча: «Спасибо, не надо», - лишь бы отпустили поскорее к колодцу, смотреть в темноту.
***
И я как-то сразу понял, что нам больше не стоит надолго расставаться, но более-менее убедительно изложить свою позицию сумел только три дня и девяносто восемь эсэмэсок спустя.
***
С олнце всё-таки осталось, и пляж на месте, даже лето ещё не закончилось, и ты сам тоже есть, хоть и не слишком этим сейчас доволен, я понимаю, но ты учти, жизнь длинная, и когда-нибудь она тебе снова понравится, я точно знаю.
***
Б ыть живым человеком на этой прекрасной земле, как ни крути, - подвиг, даже в мирное время. Скромный, почти бесполезный подвиг, но всё-таки. Если бы папа не научил, что, когда страшно, надо смеяться и смешить других, давным-давно можно было бы рехнуться, а так – ничего.
***
С уществование наше только из них [мелочей] и состоит, да-да, что-то вроде супермаркета «Тысяча мелочей», построенного на огромном пустыре, пролегающем между рождением и смертью, а больше и нет ничего, и это, будете смеяться, никакая не экзистенциальная драма, а очень даже хорошая новость.
***
Люди всё же умом повредились на теме «Ты меня любишь?» Сами попробовали бы, честное слово. В данном вопросе самообслуживание только на пользу.
***
Т о есть мне (теоретически) может быть очень жалко расставаться с человеком или, что гораздо хуже, непонятно, почему это случилось (ненавижу не понимать). Но чувство освобождения перекрывает всё. Не надо никого ждать, можно сесть где нравится, а самое главное – идти другой дорогой и, если повезёт, даже заблудиться.
***
Я – очень интересная книга. Хоть и обо всякой ерунде. Или как раз именно потому, что о ерунде. С книгами вечно так.
***
С трого говоря, вот это и есть схема идеальных человеческих отношений. Быть рядом, не докучать, заниматься своими делами, а в нужный момент совершить единственный жест – необходимый и достаточный в текущих обстоятельствах.
***
Э то вообще очень по-человечески – на пустом месте нагромоздить унылую телегу о вере в какое-нибудь скучное и безопасное чудо, которого нет, чтобы отвлечь внимание от настоящего.
***
Е сть вещи – тексты, картинки, музыка, - созданные одновременно благодаря и вопреки ледяному ужасу небытия. Это когда стоит человек на самом краю своего личного мира, живой и прекрасный, время хлещет из него, потому что он весь – рваная рана, и даже утешительное «я умру через сто лет» для него означает «прямо сейчас». И надо что-то делать, потому что – невыносимо.
***
Н аши тексты вообще ничего не говорят о нас; вернее, одни говорят, и ещё как, другие – говорят, привирая, третьи не говорят вообще ничего, четвёртые неделю говорят, а потом нет, а потом снова да, и так далее, никакой закономерности, никакой твёрдой опоры, никаких правил, вообще.
***
Я уже почти не могу представить лица этих людей, с трудом понимаю, что могло нас связывать, и даже сочинить не могу, о чём мы разговаривали сутками напролёт, но до сих пор помню, как велико было наше желание смести границы, стать одним существом – любым способом, как угодно, но хотя бы на секунду, и уж секунда-то у нас точно была, даже больше, так что, можно сказать, всё получилось у нас.
Макс Фрай
