Он приходил, когда у нее было пусто.
Вытирал о сердце ноги.вешал в прихожей чувства.
Раздевался.и просил ее саму раздеться.
Она играла волосами.как своим детством.
Он просил её кричать.она включала стерео.
А я через две стены слишком слышала.и не верила.
Что в 14 можно быть такой стервою
Или шлюхой. в обоих случаях слишком ранние потери.
Иногда не хватало сил слушать эти огонии.
Я выходила.перегибалась через перила на балконе.
Родительскую пачку кента глазами тёрла.
Собиралась с мыслями.перебинтовывала ими горло.
Так было много раз.много недель.я любила их спектакль.
В конце неизменно она кричала матом.и плакала.
А я как собиратель чувств.вдыхала даже через стены.
её повиновение.терпение. и его «ну прости, родная»
я всегда хотела знать зачем он к ней приходит греться.
Такие как он имеют входы и не в такие дверцы.
Но он бывал понедельно. Мой слух завидовал им постоянно.
Мне всегда становилось душно и пьяно
Как будто сама лежала под ним на фортепьяно.
Их возгласы как ножницы по моим зашитым ранам.
Я видела его лишь раз. когда дышала чем то свежим.
Через перила перегнутая, от их истерии вешалась,
Он вышел на балкон.зачем то тоже перегнулся.
Курил.и я увидела его волосы/глаза.чуть не споткнулась.
Это было глубже марианской впадины.сушило горло.
Мне наверно первый раз в жизни так мысли спёрло.
И я её сразу же простила.за всё её терпение.
и при следущих сценах.
я всегда затыкала уши и уводила себя за двери.