Андрей часто вспоминал теплый детский дом, а за окном холодный, чужой город, будто отколотый от мира, один в чужбине, он рос без матери, а где-то мать без сына. "Искали ли меня Вы так же, как я искал Вас? Быть может вся моя жизнь просто нелепый фарс, кого то свыше? Но судьбу не перепишешь" Тонул в вопросах и провожал своё мальчишество. Каждый день он видел как в глазах друзей на месте, искр надежды зажигалось пламя ненависти, с чистого листа новыми кистями эскизы, дрожащими руками рисовали свою жизнь, робкими мазками… призрак одиночества, не оставлял его в покое длинными ночами, его проблемы… казались… кому то мелочами, но не каждому стерпеть это по плечам. Мама! И среди шести миллиардов где-то. Мама! Ты у меня всего одна на планете. Мама! Какой бы не была… Знаю, тебе стыдно ты только забери меня назад, я простил… Когда за спиной вместо семьи холодные стены… Тяжелым грузом тянутся к земле колени, ищешь родную душу над каждой чужой тенью, и каждый день сулит новую чашу сомнений. И не стерпеть эту боль… и не понять ни за что, что чувствует дворняга в одиночку под дождем, того и ждет, что заберет назад к себе пьяный, каким бы не был он плохим, все таки хозяин. Дети матерей, которым нет оправдания. Дети отцов-тряпок, что мужчинами не стали. Глазами полными печали… сопровождают как родители ведут за ручки свои чада. Они не виноваты, что были им не рады, их родители не люди, а исчадия ада. И каждый вечер без колыбельной засыпая, мечтают что однажды поцелует на ночь мама… Мама! И среди шести миллиардов где-то. Мама! Ты у меня всего одна на планете. Мама! Какой бы не была… Знаю, тебе стыдно ты только забери меня назад, я простил…