Ужин. Собрались всей семьёй. После смерти нашей милой девочки мы все сплотились. Заводим разговоры о прошлом, вспоминаем предков. Старые деревни, которые уже снесли.

Они поднимают бокалы. Остальные пошли рисовать семейное древо.

И он так смотрим на меня:

— Будешь? - говорит он.

Я подумала и в шутку согласилась:

— Давай.

Он наливает, я весело за этим наблюдаю. Всё равно откажусь.

Он налил бокал. Подошел ко мне и уставился, как не евший дня три медведь…

— Бери.

Я даже не успела опомнится, как он толкнул меня так, что я свалилась со стула.

После я чувствовала у своих рёбер удары. Сильные, а может и нет. Он поднимал меня и что-то невнятно говорил. И я кричала:

— Да не нужен мне твой бокал! Будь он проклят!

Тогда, когда ему видимо надело, а может он устал… Он сел за стол. И опрокинул в глотку водки.

Он больше не посмотрел на меня ни разу. Бормотал только что-то.

Я встала, как ни в чем не бывало. Мне, кажется, даже было не больно. Взяла этот бокал и выплеснула на него, глядя ядовитыми глазами.

Я его всегда ненавидела, но сейчас ещё больше.

После этого он, конечно, просил прощения, но каждый раз я выливала в его рожу этот бокал, этот чертов бокал. И я не хотела его слушать, хотя, казалось, давно простила.