Вот был город как город, а стал затопленный батискаф,

Словно все тебя бросили, так и не разыскав,

Пожила, а теперь висишь как пустой рукав

У калеки-мальчика в переходе.

Да никто к тебе не приедет, себе не лги.

У него поезд в Бруклин, а у тебя долги,

И пальцы дрожат застегивать сапоги

Хоть и неясно, с чего бы вроде.

Дело не в нем, это вечный твой дефицит тепла,

Стоит обнять, как пошла-поехала-поплыла,

Только он же скала, у него поважней дела,

Чем с тобой тетешкаться, лупоглазой;

То была ведь огнеупорная, как графит,

А теперь врубили внутри огромный такой софит,

И нутро просвечивает нелепо, и кровь кипит,

Словно Кто-то вот-вот ворвется и возопит:

«Эй, ты что тут разлегся, Лазарь?..»

Полно, деточка, не ломай о него ногтей.

Поживи для себя, поправься, разбогатей,

А потом найди себе там кого-нибудь без затей,

Чтоб варить ему щи и рожать от него детей,

А как все это вспомнишь – сплевывать и креститься.

Мол, был месяц, когда вломило под тыщу вольт,

Такой мальчик был серафический, чайльд-гарольд,

Так и гладишь карманы с целью нащупать кольт,

Чтоб когда он приедет,

было чем

угоститься.

вера полозкова