Прошла неделя. Как и обещал, Марк договорился, что я буду волонтером, и буду ухаживать за мисс Грин. Днем я имел доступ к ее палате, ночью я не мог там находиться.
Когда я вошел в первый раз к ней в палату рано утром, в глаза бросился ее цвет кожи. Оттенок и так совсем светлый, а тут она похожа на фарфор, такой же белый. Веки были опущены, ее густые ресницы, как защитная пленка оберегали тонкие веки. Для стерильности я надел пластиковый костюм медбрата, который от любого движения издавал неприятный шуршащий звук.
Сев рядом с ней, как можно аккуратнее я провел пальцами по ее правой кисти руки поверх гипса. За моими действиями ответной реакции никакой не последовало. Ее голова была обмотана бинтами, на макушке и затылке которых запеклась кровь — рана от удара при падении. На шее тугой воротник, у нее свернута шея, сломаны некоторые позвонки. И сильные ушибы мягких тканей по всему телу, на ее левой руке множество синяков, это единственное место не перебинтованное на ее теле. Пальцы крепко сжаты в кулак.
Приборы издавали звук, на панели видна кардиограмма ее сердечных ударов.
В кабинет вошла молодая девушка — медсестра, в ее руках был шприц и ампула с лекарством. Подойдя ко мне, она набрала в шприц, выпустила воздух из него и протянула шприц мне в руки.
— Мисс Грин надо сделать укол. Доктор Кендрик сказал, что вы умеете. Пожалуйста, внутривенный, — улыбнувшись, медсестра вышла из палаты, аккуратно закрыв за своей спиной дверь.
Я никогда не делал человеку уколов, зачем Марк сказал, что я умею? Приблизившись к ее левой руке, я ввел иглу шприца ей в вену, медленно ввел содержимое шприца и аккуратно удалил шприц.
Сев рядом с ней, я положил руку на ее сжатый кулак.
— Аврил, ты меня слышишь? Я знаю, я верю в тебя!.. Ты обязательно будешь жить, я не позволю тебе уйти…
Постучав в дверь, в палату вошел Марк. Широкими шагами он подошел к Аврил. Посмотрев на приборы и покрутив колесико капельницы, Марк осмотрел ее руки и лицо.
— Я не могу разжать ее пальцы, кровь может перестать поступать, если она передавит капилляры. Следи, если она ослабит, разожми ей кулак. Говори с ней, рассказывай о погоде, о родителях, это может заставить ее выйти из комы.
Поставив ей градусник, он посветил на глаза, чтобы сквозь веки проверить есть ли движение. Градусник начал мерзко пищать, он вынул его. Записав все показания, он, взглянув на меня, вышел из палаты.
— Сегодня все утро идет дождь. На деревьях больше нет листвы, она лежит вся на земле. Идешь по ней, а она шуршит под ногами. Люди подметают свои дворы, очищая дорожки от листьев. Интересно, ты что-нибудь видишь?
Я попытался аккуратно разжать ее пальцы, но она сильнее меня. Я боялся сломать ей их, поэтому не стал продолжать.
— Хорошо, разожмешь, когда сама захочешь, — провел по руке пальцем я. — Ты не поверишь, но я первый раз в жизни поставил укол человеку.
Я повернул голову к окну, завещанное жалюзями. Сделать это меня заставил раскат грома.
— Это гроза. Не переживай, Майкл с Евой больше не ругаются. Но обиду друг на друга держат еще. Они помирятся, я знаю, как только ты поправишься, они будут радоваться жизни вместе с тобой!.. Мне так одиноко без тебя!.. Марк сказал: я похож на человека…
Я осматривал всю ее, мой взгляд заставляет каждый раз остановиться ее сердце. Даже не вооруженным глазом видно, как оно бьется в ее груди.
— Сегодня ночью, я приходил к тебе домой. Там ничего не поменялось за время твоего отсутствия, там очень не хватает тебя спящей, как ребенок. Извини, я лежал на твоей кровати и слушал музыку в твоем плеере, теперь весь день будут крутиться твои любимые композиции. Хочешь, я принесу книгу, буду читать тебе?
Она лежала неподвижно, лишь движение наполняющихся легких воздухом выдавало ее жизнь.
— Трэйси так за тебя переживает, она тоже становится похожей на человека. Она только и делает, что настраивается на твою «волну», пытается увидеть твое будущее. Кэролайн очень испугалась за тебя, когда узнала, что с тобой произошло. Мы все переживаем за тебя!..
День пролетел как один час. В палате появилась медсестра с очередным шприцом в руках. Повторив процедуру как утром, я сделал внутривенный укол, за моими действиями наблюдала девушка.
— Что это? — поинтересовался я, показывая на использованный шприц.
— Не волнуйся, это ей пойдет только на пользу.
Девушка вышла из палаты. Я склонил голову к Аврил, коснувшись губами ее лба, отпрянул назад. В палату вошел Марк, с блокнотом и ручкой в руках. Изучив показания приборов и записав, он поставил ей капельницу. Проверил ее пальцы — она по-прежнему их не дает разжать.
— Почему ты сказал медсестре, что я умею делать уколы? Я ведь их никогда не делал, я мог сорваться…
— Я знал, что ты справишься. Ты сильный, твоей силой является любовь к ней, поэтому ты справился. Я конечно доверяю медсестрам, но вот ты не питаешь к ним уважения как к профессионалам. Именно поэтому ты будешь делать ей инъекции, но не больше. Уже поздно. Я не могу позволить тебе остаться на ночь, пока. В госпитале не все так спокойно. Тебе пора, сынок.
Я взглянул на ее лицо и вышел вместе с Марком из палаты. Переодевшись в свою одежду, я вышел из госпиталя, попрощавшись и пожелав спокойного дежурства медсестре. На стоянке была лишь моя машина. Марк уже дома. Подъехав к дому, я выскользнул, из машины и побежал по подвесному мостику, остановившись на середине. В голове всплыло воспоминание: как она стояла со мной именно на этом месте. Она старалась приблизиться не заметно, шагала не уверенно по мосту. Я знаю, как она хочет быть одной из нас, поэтому даю ей возможность походить на нас, оставляю некоторые вещи, движения не замеченными для ее глаз. Она положила свою теплую и такую легкую руку на мою, сжимающую перила.
Я чувствовал острую боль в груди, в районе сердца. Но этого быть не может: оно давно не действует.
Войдя в дом, я прошел в свою комнату. Упав на софу, я смотрел сквозь стену, у которой стоит письменный стол. Когда взгляд вернулся в комнату, на меня смотрела улыбающаяся и такая счастливая Аврил с фотографии. Меня прервал стук в дверь. В дверном проеме появилась Кэролайн.
— Роберт, можно? — в ответ я подал знак головой. — Как Аврил?
— Никакого прогресса… — холодно от обиды произнес я.
— Прости меня, Роберт?
— За что, Кэролайн? Я никогда не держал на тебя обиды или зла! В чем ты себя винишь?
— Прости, за то, что не возлюбила сразу ее. Я до последнего не могла поверить, что ты ее не тронешь. Ты должен понять меня, мне тоже хотелось ее крови, но я научилась справляться с этим желанием. Прости, что показывала его своим поведением. Я не хочу ее потерять!..
— Иди, я не обижаюсь на тебя. Я уверен, и Аврил не держит на тебя обиды.
— Спасибо!..
Кэролайн вышла из комнаты. Я еще долго рассматривал окно, в которое она любит смотреть, находясь здесь. Встав, я выпрыгнул в него. И побежал на звук бьющегося сердца где-то в стороне Канады.
Утолив жажду, я вернулся домой. За окном светало. Мелисса проводила Марка до машины, а когда вернулась, в гостиной стала внимательно изучать какие-то чертежи.
— Мелисса, что ты делаешь?
Она подняла на меня глаза. И разложила чертеж на столе.
— Я хочу помочь Майклу. Тебе нравится?
— Помочь? Как?
— Я устроюсь на работу в тоже агентство. Он взял отпуск из-за Аврил, а заказ под угрозой срыва, я вместо него закончу его. У меня ведь тоже есть диплом архитектора. Я только должна узнать кое-какие мелочи по поводу этого проекта, но я думаю, справлюсь, узнав у коллег, а не у Майкла.
— Отличная идея! Ты его выручишь.
— Ты едешь в госпиталь?
В ответ я кивнул головой. И направился к выходу.
Подъехав к госпиталю, я припарковался рядом с машиной Майкла. Вбежав в госпиталь, я прошел в кабинет Марка, поздоровавшись глазами с Майклом и Евой. Переодевшись, я не стал сразу выходить. Надев на лицо маску, чтобы быть не таким узнаваемым, я вышел из кабинета и вошел в палату Аврил. За моими действиями с удивлением наблюдали ее родители.
— Аврил, доброе утро! — подойдя к ней, я поцеловал ее запястье, покрытое синяками. Она считала это жестом рыцаря перед дамой сердца, поэтому краснела, когда я так делал. — Мелисса хочет помочь Майклу с работой, доделав за него чертежи и проконтролировав стройку. У нее получится, мы в нее верим! Твои мама и папа сейчас за дверями, Марк не разрешает им тебя навестить, хотя я знаю, как ты хочешь, чтобы они были рядом, ты еще слишком слаба. Мама так изводит себя бессонницей, она только о тебе думает! Майкл тоже за всю ночь спит пару часов. Их состояние меня беспокоит. Я теперь работаю медбратом, это для того чтобы я мог быть рядом с тобой. Но ночью тебе, наверное, не хватает меня? Я знаю, что во сне ты любишь прижиматься ко мне, когда видишь сны. Я уверен, скоро ты сможешь это делать!
В палату вошел Марк со шприцом в руках. На этот раз инъекцию он сделал сам. Записал показания приборов. Что-то покрутил на одном из них. И отключил капельницу.
— Ева просит меня пустить ее к дочери, я не могу разрешить. Но мне кажется, ты должен с ними поговорить об Аврил.
— Да, я поговорю, позже.
Марк спешно вышел из палаты. Я сел в кресло, пододвинув его ближе к Аврил. Легонько обхватив ее пальчики, я снова попытался разжать их, но она ни в какую не дает это сделать. Я смотрел за тем как бьется ее сердце, через мышцы видно как сокращается, делая удары сердце, оно показалось мне таким хрупким, как и ее тело.
— Каждый день в моей голове всплывает наша первая встреча… Я бы хотел переместиться в тот день, чтобы еще раз встретиться с тобой.
Уже в одиннадцать часов вечера в палату вошел Марк. Сегодня он дежурный доктор, с ним будет еще две медсестры, но ночью он разрешает им спать.
— Роберт, — заставил голос Марка отвести взгляд от Аврил, — сегодня ты можешь остаться на ночь. Медсестры сюда не войдут. Я тоже не зайду сюда ночью, у меня внеплановая операция я не знаю, сколько она продлиться. Я зашел предупредить. Поэтому в два часа ночи сделай запись с приборов. Я написал, куда ты должен посмотреть на панели и пример написания. И еще в шесть часов утра, если к этому времени я не зайду. Сейчас я поставлю ей капельницу, как только она закончится, отключишь, чтобы не поступал воздух.
— Хорошо, я тебя понял. Я все сделаю, как ты сказал. Спасибо!..
— Спокойного дежурства, — еле заметно улыбнулся Марк и вышел из палаты. Я положил блокнот и ручку на стол у окна.
— Этой ночью ты будешь со мной! Я бы так хотел прижаться к тебе…
Сделав все, как велел Марк, я записал показания, хотя ничего в этом не понимаю. Около пяти часов постучав, вошел Марк. Я передал ему блокнот. Он еще раз осмотрел ее, сделал записи, указав точное время.
— Роберт, тебе надо поохотиться.
Покорно я вышел из палаты и пошел переодеваться в кабинет Марка в свою одежду. Чтобы я не захотел так скоро крови, я обескровил четырех крупных медведей и маленького олененка. Вытерев лицо, я вернулся в госпиталь. В коридоре встретился с Евой.
— Доброе утро, миссис Стивенсон, — произнес я. Ева обернулась, перестав смотреть в окно на лужи на асфальте.
— Здравствуй, Роберт… Ты что-то хотел?
— Я могу вам доверять? Наш разговор должен остаться между нами, — она кивнула головой, слов мне не требовалось. — Я знаю, что вас не пускают к ней, она действительно очень слаба еще. До того как все случилось, она рассказал мне о вашем приезде. Она по вам очень скучает, но Майклу не показывает вида. Марк разрешил иногда мне к ней заходить, вы же видели. Вы хотели бы что-то передать ей, я расскажу ей?
— Да. Я узнала в медбрате с маской на лице тебя. Передай, что я ее очень люблю, расскажи, как я хочу, чтобы она поскорее выздоровела. Только не оставляй ее, это все, чего я хочу.
— Я вас понял, я обязательно передам. Я не хочу, чтобы вы подумали: я вас гоню, но вам действительно сейчас делать в госпитале нечего. Поезжайте домой, примите снотворное, выспитесь. Я не думаю, что Аврил нужна мама, которая не спит ночами, изводя себя до нервного истощения.
— Да, ты прав, Роберт. Я, пожалуй, поеду домой. Спасибо!
Сняв с плеч халат, она выбежала из госпиталя. Переодевшись, я вошел в палату, где пожилая женщина–медсестра делала укол Аврил. Улыбнувшись неуместной в данной ситуации улыбкой, женщина вышла. Я занял свое обычное место в кресле.
— Ева так скучает по тебе. Она больше всего хочет, чтобы ты поскорее поправилась. Сегодня приходили Софи и Элизабет, узнавали у Марка о твоем состоянии. Они за тебя так волнуются, Трэйси не может заглушить свои мысли о тебе. Она вспоминает ваши разговоры, она дорожит дружбой с тобой. Она больше всех старается быть похожей на человека, она научилась дружить без вреда для друга. В школе все переживают за тебя, желают скорейшего выздоровления, — я коснулся ее руки, пальцы которой по-прежнему с силой сжаты. — Я не понимаю, что ты там прячешь за своими пальчиками, не даешь нам посмотреть? Если это тебе дорого, я не буду далеко от тебя убирать, я только немного расслаблю твои пальцы, — она не давала разжать свои посиневшие пальцы. Мне становилось страшно.