«Мик», так папа называл меня крайне редко. Именно тогда, когда наступала тоска по мне и ярко выраженные чувство любви, как на душе, так и в поведении. Именно так Майкл раньше называл меня (до рождения). Так как он не знал моего пола, Мик подходит и для мальчика и для девочки. И Мик сокращенно мое второе имя.
Кажется, папа понял, что я проспала и на первый урок не пошла.
— Мик? Да, пап, я уже сажусь в машину, — необдумав, ляпнула я.
— Хорошо.
— И тебе удачного дня!
Отключив телефон, я направилась по газону к своей машине, как на моем пути в виде преграды появился Роберт. Я подняла на него голову. От неожиданности, я выронила из руки телефон в траву. Он быстро поднял его, не дав мне даже наклониться.
— Спасибо! Но ты меня напугал!
— Прости, пожалуйста! Я не хотел этого делать.
Я махнула рукой и протянула ему ключи от своей машины. Но он их не стал брать. И я сразу же вспомнила слова Майкла о бензине в баке моей машины.
— Садись, мы можем опоздать!
Сняв у меня с плеча рюкзак, Роберт направился к своей машине, которая покоилась на дороге перед домом. А я ее даже не заметила. Я прибавила шаг и почти бежала за ним. Открыв для меня дверь, усадил меня в салон и закинул мой рюкзак на заднее сидение к своему. Обойдя машину человеческим шагом, сел в салон. Я осмотрелась вокруг, из дома напротив выходила беременная девушка, лет двадцати пяти, которая внимательно наблюдала за машиной и событиями, разворачивающимися у нее. Она с мужем переехала в этот дом в конце июля. Теперь так не хватает прежних соседей, которых и я знала с детства, и они меня.
Роберт протянул мне мой сотовый, я охотно забрала его из рук и положила в карман плаща. Он завел двигатель автомобиля, посмотрел в окно на мою соседку, чуть заметно ей, улыбнувшись медленно, чтобы не привлекать внимание поехал к школе.
Пока Роберт держал поднос, я ставила одну за другой тарелки с обедом для себя и для вида Роберту. Сев за столик, за которым сидят обычно члены семьи Кендрик, я принялась за обед. Затем как я поедаю его, внимательно наблюдал Роберт.
— Роберт, расскажи мне поподробнее о клане, из-за которого появился риск для жизни жителей?
— Если они будут продолжать так подло поступать, подрывая нашу репутации, то нам придется покинуть Самеркров лет на пятнадцать, — холодными глазами смотрел на меня Роберт. — Но я не хочу такого исхода! Здесь ты… — осекся Роберт.
— Я тоже могу уехать. Я готова следовать за тобой куда скажешь!
— Нет! Я не позволю!
В задумчивости Роберта можно было прочесть как обиду из-за несправедливости, так заботу о целостности моей жизни. Но я действительно готова покинуть Самеркров и поехать туда, где он. Только бы связь с ним не потерять!
— Это клан вампиров — женщин. Так называемым его предводителем является Марла Розенберг. Она вампир с тысячи девятьсот десятого. Приверженец правил, установленных в нашей семье. Собирает себе подобных, — таких же приверженцев по всему миру. Уж не знаю, чего она добивается. Когда-то она жила здесь в Самеркрове, шестьдесят лет назад. Но для нее ценны экземпляры родом от сюда, потому что хорошо знают территорию.
— На данный момент по численности у нее большая армия?
— Точно не знаю, но мне кажется, их численное превосходство может пойти против нас.
— Я не думала, что на Земле существуют еще кланы, я думала держаться поодиночке.
— Нет, существуют, но не все из них придерживаются наших правил.
Я принялась продолжать есть обед, который не лез в меня после таких слов, Роберт по-прежнему не сводил с меня взгляда настороженности.
Когда содовой в баночке осталось немного, я собралась сделать последний, контрольный глоток, как к нам бесшумно подплыла радостно улыбающаяся Трэйси. И села на стул полубоком.
— Привет, Аврил! Роберт, что с твоим телефоном? Ни я, ни Марк не можем до тебя весь день дозвониться!
— Трэйси, ты узнала что-нибудь новое об этом клане, из-за которого подрывается ваша репутация перед горожанами и жителями Дикого пляжа?
— Да. Его численность составляет плюс минус семь вампиров. Но это только на сегодняшний день, может у нее уже десять марионеток, а может, и нет. Мы не можем в полной мере следить за ней и ее армией. Роберт, все из-за того договора…
— Договора? — с неуверенностью переспросила я. Трэйси чуть заметно кивнула в ответ. — Какого договора?
— Мы не можем прибывать на территории Дикого пляжа, — перевел с меня взгляд на Трэйси Роберт.
В голове сразу же всплыла первая моя прогулка с Этаном по Дикому пляжу, где он рассказал, что Роберт — вампир.
— А Марла, кажется, пронюхала об этом договоре и специально сама и свою армию держит в лесах Дикого пляжа. Знает же, что мы не полезем на рожон!
— Что же будем делать? — на меня смотрели удивленных до безумия две пары глаз.
— Прежде всего, тебя укрывать от опасности, которая может оказаться не минуемой!
В помещение столовой раздался громкий звук звонка на урок. Торопясь, мы вышли из столовой. Трэйси ускользнула по своему расписанию, улыбнувшись нам. Обведя взглядом коридор, Роберт посадил меня себе на спину и побежал к дверям класса.
— Ты придешь сегодня ночью? — с мольбой в глазах смотрела я на Роберта.
— Нет. Я должен поохотиться и узнать у Марка хоть какую-нибудь информацию. Я заеду за тобой завтра, пока!..
Договорив, Кендрик склонил ко мне голову и робко поцеловал. Когда отстранился сразу же пошел к своему автомобилю.
— До завтра. Я люблю тебя! — крикнула я ему в след. Он обернулся, посмотрел на мое лицо, выражающее расстроенные чувства, изогнул губы в довольной улыбке.
— Я люблю Аврил! — раздался его голос, как гром среди ясного неба на всю улицу, его руки вскинулись к небу. Казалось, что сейчас появятся раскаты молнии.
Стоя на крыльце, я наблюдала за каждым шагом Роберта, при этом улыбалась довольной и счастливой улыбкой. На нас смотрела не одна пара любопытных глаз моих соседей, значит, Майкл узнает все-все в мельчайших подробностях, да еще и приукрашено. Сарафанное радио не отменял никто.
— Эй! Ты чего разорался на всю улицу? — на крыльцо своего дома вышла недовольная соседка. Женщина в возрасте, живущая через четыре дома от моего.
Роберт обернулся, чтобы посмотреть на создание, которое не довольно ярким проявлением чувств. Его взгляд был направлен в глаза этой женщины. Но, кажется, она не подвластна его гипнозу.
— Просто я счастлив! — Роберт старался вести себя как обычный человек-подросток, влюбившийся в одноклассницу. На лицах соседей, наблюдающих за нами, появились улыбки умиления.
Из-за поворота появилась машина Майкла. Я поспешила войти в дом. Сняв быстро плащ и повесив его на вешалку, я прошла в гостиную и рухнула в кресло. Когда Майкл вошел в дом, я делала вид, что рассматриваю свой детский рисунок на стене.
— Привет! Как прошел день? — заговорила я первая, чтобы быть как можно естественнее.
— Нормально. А у тебя? — с недоверие смотрел на меня Майкл.
— Тоже, отлично! — улыбнулась я и стала потирать друг об друга ладони.
— Ты волнуешься? Что-то беспокоит? — с подозрением поинтересовался Майкл.
— Нет! С чего ты взял? — дрожащим голосом переспросила я.
— Ты волнуешься. Ты что-то от меня скрываешь! — уверенный в своих словах, заявил Майкл. — На чем ты сегодня добралась в школу?
— На машине. Папа, опять допрос? Ты уже не работаешь в полиции! У меня просьба — заправь мой автомобиль, пожалуйста!
Договорив, я вскочила с кресла и поднялась по лестнице наверх. Перед тем как войти в комнату, я распахнула настежь дверь, войдя, открыла все окна. По комнате загулял прохладный свежий, немного сыроватый ветерок, образовав в комнате сквозняк. Внизу, на кухне Майкл начал греметь посудой, срабатывали кнопки микроволновой печи. Я уселась на кровати, оперевшись на подушку под спиной, стала осматривать комнату. Повернув голову на прикроватную тумбу, в глаза мне бросился ежедневник в кожаной темно-коричневой обложке — подарок Трэйси. Взяв с тумбы, я покрутила его в руках, рассматривая внимательнее, а затем открыла на первой странице.
«Дневник Трэйси – Алисы Кендрик. 1969 год.
Родилась 4.10.1952 года, Вернон, Канада.
Умерла (обратилась) 3.10.1969 года.
6 октября 1969 год.
Дорогой дневник, я решила вести записи обо всем, что со мной происходит. Теперь я вечно живущая на Земле, и со временем могу забыть все то, что пережила в первые годы жизни в новом обличии. Когда-нибудь, я уверенна, эти записи станут учителем для новоиспеченного вампира.
Я хорошо помню жгущую боль во всем теле. Кажется, что все вены, артерии, все капилляры пронизывает боль, которую стерпеть очень сложно. Мои веки стали совсем тяжелыми и больше контролировать их я не могла. Они опустились. Перед глазами не было ничего, лишь темнота, наводящая страх о будущем. Мышцы тела сжались, как будто хотели стать единым маленьким комочком. Я чувствовала, как пальцы ног свело от боли. Руки сжались в кулаки. Мне хотелось вскочить, вырваться из этой пылающей боли, но как я ни пыталась у меня, ничего не получалось. Какая-то преграда на груди и коленях мешала мне сделать это.
Как только я открыла глаза, я поняла, что стала другой. У меня было ощущение, что я могу мир перевернуть с ног на голову. Рядом сидел Марк и внимательно наблюдал за моими действиями. Еще не до конца осознав того, что сделал со мной Марк, я готова была его расцеловать. Я не знала, как я могу отблагодарить его за содеянное. Еще не подозревала, что через каких-то несколько месяцев не только он, но и я сама пожалею об обращении.
Из-за прилива сил, меня тянуло в лес, я чувствовал на уровне интуиции, что именно там я смогу утолить свою жажду. Жажду крови. Поэтому, встав со своей постели, я решила подойти к зеркалу. В глазах Марка читалось недоверие и раскаяние. Но в зеркале я ничего не увидела, даже себя. Тогда Марк сказал мне:
— Иди, Трэйси! Тебя одолевает жажда, утоли ее! У тебя получится!
Прислушавшись к словам Марка, я, открыв окно, выпрыгнула в него и через пару секунд приземлилась, твердо стояв на земле. Я побежала с неимоверной скоростью вперед, в чащу леса. Я слышала своим новым острым слухом, как где-то не далеко от меня бьется чье-то сердце, гоняя алую жидкость по венам. Я бежала на этот звук, он становился все громче и громче, четче и четче. И тогда, сама того не заметив, вцепилась зубами в шею этого бедного беззащитного существа — оленя, он даже не успел понять, что с ним происходит. Я его обескровила, он упал как лист, опавший с дерева на землю, более смотреть на него у меня не было желания. Я снова чувствовала жажду. Она становилась все острее и острее, все нестерпимее. Я снова побежала на звук бьющегося где-то в стороне сердца. И снова вцепилась кому-то в шею. Когда открыла глаза, на моих руках лежал обескровленный пожилой мужчина. Внутри меня чувствовалось насыщенность. Я смогла утолить жажду, но такой высокой ценой. Я стала самым настоящим убийцей! Мне хотелось признаться в убийстве, покаяться, но кому? Полиции? У меня нет даже вразумительных причин для этого убийства. Если я скажу про вампиризм, меня упекут в психушку. Остается поделиться с Марком или Мелиссой. Положив на землю тело охотника, я побежала домой.
На диване в гостиной сидели, и кажется, дожидались меня Марк и Мелисса.
Заметив мое появление, подбежала Мелисса, прижала к себе. Она была сейчас похожа на мою мать, которую я плохо помню. Мне хотелось заплакать, но слезы никак не лились из глаз. От чего становилось еще более досадно!
Рассказав все им, мне стало чуточку легче. Они выслушали меня с пониманием и сочувствием. Сказали, что никогда не бросят, будут любить как дочь, будут заботиться. В свою очередь я пообещала, что никогда ни за что не притронусь к человеку, чтобы утолить жажду! Только животные отныне!
Поднявшись в комнату, я упала на мягкую кровать, зарыв нос в подушке, анализируя сегодняшнюю ситуацию в лесу, пришла к выводу, что буду жить как человек, но питаться кровью животных. Человеческую пищу в обществе людей употреблять я тоже буду, буду вести себя как человек. Хочу завести друзей среди смертных!
До утра следующего дня меня никто не беспокоил. Наверное, хотели дать время прийти в себя, свыкнуться со всем новым, что происходит со мной».
Оторвав глаза от дневника подруги, я посмотрела на открытое окно напротив кровати. Меня обдувал ветер с улицы. В комнате было слышно, как на подъездной дорожке Майкл снял с сигнализации мою машину и заправляет ее бензином. Устроившись поудобнее: повернувшись на бок и положив руку под голову, я перевернула следующую страницу дневника и принялась читать дальше.
« 7 октября.
Как раньше я уже не могу лечь на кровать, закрыть глаза и подремать в свое удовольствие. Сон «не шел»… Всю ночь я просто лежала и смотрела в темноте на потолок, да на месяц за окном.
Марк все утро внимательно наблюдал за мной, как доктор за своим безнадежно больным пациентом. Я чувствовала лишь нестерпимое желание человеческой крови.
После полудня ребята предложили пойти подкрепиться. Эта затея меня не воодушевляла, но со своей природой я ничего не могла поделать. Поэтому мы вшестером отправились в лес. На улице шел мелкий дождь, такой холодный. Но благодаря тому какая я сейчас, этот холод и дождь мне не страшны. Я не замерзну, не простужусь, не попаду в больницу…
В лесу я видела движения каждого. Как каждый из них с остервенением нападет на беззащитное животное. С такой страстью пьют его кровь, а когда оно становится обескровленным, бросают как отход в урну. Я не хочу становиться на столько зверем-убийцей. Не заметно (как я не услышала, с моим-то слухом) ко мне со спины подошла Мелисса и положила свою ладонь мне на плечо. Я не стала оборачиваться к ней. Я видела сквозь стволы деревьев и расстояние как остальные в очередной раз нападают на животных. Тогда Мелисса сказала мне:
— Трэйси — девочка, у нас нет другого выбора! Ты должна охотиться! Это останется лишь между нами.
Я не верила, что Мелисса, та, что всегда против крови, убеждает меня теперь в обратном.
— Но я не могу! Я хочу остаться при этом человечным, пусть и существом бездушным!
Мелисса со скорость человека пошла куда-то вперед, в глубь леса.
— Хорошо! Я буду охотиться… — простонала я. Мелисса обернулась и улыбнулась мне.
Жажда становилась все острее и невыносимее, пока бежала на звук бьющегося сердца, предвкушала вкус крови… Но я должна прежде посмотреть кто это, человек или животное? Чтобы конфуз как вчера не повторился! Схватив крепко руками за шею, я посмотрела на то, что держу. Им оказался крупный бурый медведь. И я сама того, не контролируя, вцепилась зубами в его горло, в рот потекла теплая жидкость. Я с удовольствием пила ее. Когда я обескровила тело медведя, выпустила его из рук. Оно с грохотом упало на землю. Еще раз я посмотрела на мертвое животное, развернулась и убежала прочь.
На крыльце дома стояли Роберт и Джаспер. Они смотрели на меня с насмешкой. Я для них слабая, вампир, который не может заставить себя пить кровь. Но я надеюсь, что они поймут когда-нибудь меня. И в их глазах я смогу читать соглашение и понимание, только когда придет это время? Стараясь не смотреть им в глаза, я поднялась по ступеням и вошла в дом, хлопнув за собой тяжелой стальной дверью.
Я заперлась у себя в маленькой, но уютной даже для человека комнатке на чердаке. Со стены напротив кровати на меня смотрело лицо мамы с фотографии. Мне очень хотелось посмотреть ей в глаза в живую, прижаться к ней, как можно крепче. Хотелось, чтобы она пожалела меня, как тогда, когда я была маленькая, падала пока бежала, сдирала коленки и ладошки. А мама нежно гладила меня по голове, дула на ссадины и мне становилось легче. С лица мамы на фотографии я перевела взгляд на ее картину. Это единственное ее полотно, которое есть у меня. Но я обещаю себе, что найду все ее работы!