Вдруг я стала чувствовать на своем лице, плечах, руках холодные прикосновения, но поднять голову, и открыть глаза не было ни сил, ни желания. Мне было все равно, что это.
Когда я открыла глаза, то по-прежнему продолжала лежать на груди Роберта, но его футболка была мокрая. Я приподняла голову, чтобы посмотреть на него, ничего не увидела, кроме расплывшейся темноты. Я потерла пальцами глаза, и выяснилось, что глаза мокрые. Неужели я и наяву плакала? На меня смотрели взволнованные глаза Роберта.
— Почему ты плачешь? — провел рукой он по моей щеке, которая еще не все впитала.
— Не знаю, я плакала во сне.
— Что тебе приснилось?
— Ничего, только хорошее.
— Тогда почему ты плачешь?
— От того, что видела приятный сон. Мне снилось море, яркое солнце, теплый белый песок. — Соврала я и снова легла ему на грудь.
Как ни старалась, а заснуть больше не удалось. До рассвета я лежала молча и смотрела на окно, на стены, на милое лицо, которое в свою очередь не спускало с меня глаз. В комнате царил приятный аромат — это был запах его кожи, которая пахла несколькими разными цветами. А из головы не выходил сон, в котором я разговаривала с Этаном, но все это казалась мне затуманенным, все благодаря чарам Роберта.
Утром я позавтракала вместе с Майклом, и он уехал на работу. Я осталась одна. Роберту необходимо поохотиться, Трэйси — тоже, поэтому я одна. Я много думала об Этане, он не шел из моей головы. За окном начал моросить дождь, надев кофту, я выскочила под морось и пошла к машине.
Подъехав к Дикому пляжу, я остановилась у дома семьи Уиверов. Здесь ничего не меняется. Даже приезд Джейн ничего не изменил во внешнем облике дома и двора. Выйдя из машины, я побежала к двери, но у самой ступеньки поскользнулась на размытой от дождей дорожке, но успела во время схватиться за перила и не упасть. Нажав на звонок, я не услышала никакого звука, видимо он не работает. Тогда я несколько раз постучала в дверь. Мне открыл Мэтью. Он еле заметно улыбался, но при этом его лицо выглядело серьезным. Ничего, не сказав, он предложил жестом мне войти в дом. Я знала, что мне предстоит серьезный разговор с Этаном. Я сама этого захотела, приехав сегодня сюда. Но я так же знала, что если я не поговорю с ним сегодня, это будет съедать меня всю жизнь. Я чувствовала ответственность за Этана, и считала его другом. Буду считать и дальше, не зависимо от того, что он скажет мне сегодня. Так же я знала, что выбор другой я не сделаю, я просто не смогу!.. Я не хочу его делать, мне и без того больно! Я хочу, чтобы после нашего разговора, он сделал выбор и хотелось бы, чтобы он был верным.
— Здравствуй, я хотела бы поговорить с Этаном, он дома?
— Да, он у себя. Как поживает Майкл?
— Спасибо, хорошо. Вы давно не звонили и не приезжали, он волнуется.
— Не было возможности. У нас сломался телефон. Его починят только на следующей недели. Я обязательно ему перезвоню, передай это ему.
— Хорошо. Я могу поговорить с Этаном?
— Не знаю, он сам решит. — Мэтью показал рукой, где дверь в его комнату и я пошла в этом направление.
Пройдя по небольшому и узкому коридорчику, я оказалась перед единственной дверью в нем. Я долго не решалась постучать, но все-таки рука сама, невольно поднялась и сделала два удара. За дверью не послышалось никаких звуков. Тогда я просто открыла дверь и, что называется, ввалилась в комнату. Я огляделась по сторонам. На стене висел портрет Этана в деревянной рамке, который сделала когда-то я. Рядом несколько фотографий. На одной из них присутствую и я. На письменном столе стоит скульптурка кошки, ее не закончили, она покрыта краской не до конца. Рядом небольшая настольная лампа и краски. На спинке стула висит толстовка. Рядом с кроватью расшнурованные кроссовки. На самой кровати спящий Этан. В обрезанных до колен старых джинсах и серой футболке. Он был похож на маленького ребенка, который играл весь день и теперь спит крепким и сладким сном, что аж слюнки текут по подбородку. Мне так жалко его будить, что я забыла, зачем пришла. Пододвинув тихонько стул к кровати, я села на него и водила рукой по его голове, скулам. Он такой горячий, будто бы у него жар. Отец совсем не заботиться о нем. Мэтью обязательно отчитала бы его жена, увидев, что он делает с их детьми. Но не мне судить! Над кроватью висел черно-белый фотопортрет женщины, она не старая, ей лет тридцать девять. Она одно лицо с Этаном, по всей видимости, это и есть жена Мэтью.
Этан стал поворачиваться на бок. Глаза его чуть приоткрылись. Я немного улыбнулась и убрала с его горячего лба руку, которая успела нагреться, так, что горела от его температуры кожи. Заметив меня, он резко вскочил, что напугало меня. Из под густых смольных ресниц на меня смотрели милые и сонные серые глаза. Он протер и стал смотреть на меня ничего не понимающими глазами.
— Я знаю, ты можешь меня выгонять, но все же скажу то, что хотела и ради чего я здесь! — вскочив, начала я. — Я не хочу делать выбор между тобой и Робертом, он мне не нужен. Я хочу быть с вами обоими. Но только с тобой, как с другом. Лучшим другом!..
— Но ты должна. Мы не можем так, как ты хочешь. — С равнодушием произносил каждое слово Этан.
— Почему? — не унималась я.
Этан подошел ко мне, так что его лицо было в паре дюймов от моего. На лице появилась боль. Сопротивляться я не смогла и провела рукой по его щеке, она пылала. Глаза стали блестеть, вот-вот и Этан заплачет. Я не должна его мучить, но от его мучений мне тоже становится не выносимо больно.
— Потому что он — вампир, а я — человек. Человек, как и ты! — провел трясущейся от волнения рукой он по моим волосам. Я тут же отстранилась. Отошла на несколько шагов в сторону.
— Я хочу быть твоим другом!.. — шепотом произнесла я.
И развернувшись к двери, выбежала в коридор. Выбежала под проливной дождь, а мне в след послышался голос Мэтью, мимо которого я пронеслась, как ошаленная.
— Майклу передай, чтобы заехал…
— Хорошо! — злясь, буркнула я и рывком открыла дверь машины.
К машине подбежал бегущий за мной Этан. Он попытался открыть дверь, но я успела закрыть ее изнутри.
— Если ты сейчас уедешь, потеряешь меня… — не договорил Этан.
Я открыла дверь и смотрела на промокшего насквозь от дождя Этана. В глазах — обида, на душе, видимо, тоже.
— Я только друг, и теряешь меня ты, благодаря своему детскому поведению. Ну, как ты не можешь понять, что я хочу быть с ним, я люблю его!.. — плакала я и смотрела ему в глаза сквозь слезы.
— А мне-то, что делать? — развел он руками и тряс головой.
— Влюбись!..
— Я и так влюблен, но без ответно.
— Этан! — взвыла я. — Ты же знаешь, мы не можем быть вместе, как мужчина и женщина! — сердце разорвалось на мелкие кусочки и разлетелось по всему телу, только из них теперь фонтанирует кровь.
— Ладно, мы друзья… — сдался Этан.
Он захлопнул дверь и положил ладонь на стекло. Через пару секунд она скатилась, вниз издавая при этом не приятный скрипящий звук, и исчезла. Он вернулся в дом, но я не видел его из-за капель на стекле. Вытерев слезы, я завела машину и на небольшой скорости поехала домой. Руки тряслись, поэтому я вцепилась в руль, чтобы не так сильно это чувствовать. Дорога казалась еще длиннее, чем обычно — это нагнетало еще сильнее.
Приехав, домой, я вбежала на кухню и налила полный стакан воды. Но выпить его не получилось, немного не донеся до рта, выронила его, и стеклянный стакан разбился вдребезги о пол, кусочки разлетелись по всей кухне, и растеклась вода. Я смотрела на это сверху, и напомнило то, что у меня твориться внутри. Присев, чтобы собрать осколки, я схватила кусок стекла за острое отколовшееся место и почувствовала отвратительный запах ржавчины, разжав пальцы, осколок снова ударился о пол, я посмотрела на свой палец, по нему текла струйка крови. Она капала на пол, я слышала эти удары. В глазах закружилось изображение комнаты, и я ударилась головой. Но глаза я старалась не закрывать, потому что знала, что в доме: я одна и скорую вызвать никто не сможет. Я попыталась вытащить из кармана сотовый и нажала вызов последнего номера. Гудок — озабоченный голос моим звонком.
— Да…
Не дав договорить, перебила я:
— Кровь… Сознание… — все, что я успела сказать и выронила из руки телефон.
Открыла глаза я на диване в гостиной, надо мной склонился Марк. Он держал мою руку, которую я поранила. Крутил ее, рассматривал. Как только он заметил, что я открыла глаза, он отпустил руку и стал внимательно рассматривать мое лицо.
— Марк, давно ты здесь? — сказав, приподняла голову.
— Нет, минут двадцать. Как ты себя чувствуешь? Кружится голова? Тошнит?
— Нет. — Ответила я, глубоко вздохнув.
— Ты помнишь, что случилось?
— Да. Я разбила стакан, стала собирать осколки и порезала палец.
— Да, а как вызвала меня?
— Разве я звонила вам?
— Нет, Роберту. Но я не разрешил ему приехать, работать пришлось с твоей кровью. Я не хотел, чтобы вы оба пострадали.
— Спасибо. Мне уже лучше.
— Ты сильно ударилась головой? — я покачала головой. — Майкл уже едет.
— Вы ему сказали?
— Да, он твой отец.
— Хорошо, просто не хотела его волновать.
— Я побуду с тобой до его приезда.
— Ладно. — Немного расслабилась я.
Марк сел рядом со мной на диван. До приезда Майкла мы сидели молча, я боялась сказать хоть слово. Наверное, в этой ситуации не уместны вопросы, типа «как дела? как ваша жена поживает? что нового в госпитале?» и тому подобные, я выглядела бы глупой идиоткой. Видимо у него были подобные мысли. Его взгляд был устремлены перед собой, а потом забегал с полки на телевизор, и с телевизора на полку.
Майкл, распахнув настежь дверь, ворвался в гостиную и сразу же бросился ко мне. Прижал меня к себе так крепко, что мне дышать стало тяжело.
— Пап, мне больно…— прошипела я хриплым голосом.
— О, да, прости! — отпустил Майкл. — Что случилось? — перевел взгляд он на Марка.
— Она выронила стакан, а когда стала собирать осколки, порезала палец.
— Ну и, что с ней, зачем скорая? — Майкл после своих слов стал выглядеть очень глупо, может, это шок?
— У нее гематофобия. Но все обошлось, она вызывала специалистов и только потом потеряла сознание. Не волнуйтесь! Мне пора. — Марк направился к выходу.
— Спасибо. — Окликнул его Майкл.
— Не за что! — улыбнулся Марк и вышел за дверь.
Майкл отвел меня в комнату. Я легла на кровать. Внутри меня отвратительное чувство продолжало править. Меня мутило, и я очень сильно хотела пить. Я готова озеро осушить.
— Май… — осеклась я, — пап, можно мне воды? — я всегда чувствую себя неловко, когда по привычки начинаю говорить имя Майкла, но осекаюсь и исправляюсь. Может, ему лучше привыкнуть к тому, чтобы я его называла по имени? Но мы никогда не говорили об этом, и я даже не пыталась завести этот разговор.
— Да, конечно. — Вскочил Майкл и через пару минут вернулся. Протянул мне стакан, и я осушила его.
— Спасибо.
— Как так получилось, что ты порезалась?
— Я хотела выпить воды и не удержала стакан. Но сейчас со мной все нормально.
— Ладно. Мне звонил Мэтью, спрашивал, доехала ли ты до дома? А после разговора с ним, мне позвонил Марк и сообщил о том, что случилось. Ты была на Диком пляже? Помирились? — Майкл знал обо всей ситуации, ему, наверное, рассказал Мэтью.
— Не знаю… — пожала я плечами и села на кровати.
— Не беспокойся, Этан хороший друг, вы еще помиритесь! — потрепал Майкл мои волосы на макушке.
— Да, я на это надеюсь. Пап, можно я побуду немного одна?
— Да. Если, что-то понадобиться зови. — Встал с кровати и вышел из комнаты Майкл. Я поправила подушку и уткнулась в нее носом.
Через несколько минут мне стало не хватать воздуха, и я перевернулась на бок, закрыв глаза. Состояние было не понятным. Кажется, спать хотелось, а сон не шел. Только в душе все равно чего-то не хватало. Чего-то близкого, родного.
— Эй, к тебе можно? — почувствовала я на своей голове холодные прикосновения.
Я открыла глаза, на кровати, рядом со мной сидел Роберт. Глаза начинали темнеть моментально. И в моих, кажется, появился страх. Не за свою жизнь, а за его. Он потом будет себя винить во всех грехах, проклинать. А после своей смерти, если уж мне придется умереть по-настоящему, я бы не хотела смотреть на него с неба и чувствовать, что он винит себя за мою смерть, хоть он в ней не виноват. В любом случае он не виноват. Это по воле Бога, он стал таким, а я — человек. Именно из этих соображений, я убрала от него руку, которая еще не давно кровоточила.
— Не бойся, я смогу сдержать свое обещание. — Поняв смысл моих действий, уверил меня Роберт. И еще раз провел рукой по моим волосам к уху.
— Какое обещание?
— Я каждый день говорю, что я тебя не обижу.
— Ты об этом? — расслабилась я. Сделав глубокий вдох, продолжила. — Я знаю, просто рана свежая. Мало ли… — не договорила я, потому что он приложил свой указательный палец к моим губам. А когда он убрал, я продолжила. — Я не хочу, чтобы ты пострадал!.. — отвела взгляд в сторону.
— Вы с Марком сговорились? — раздражился Роберт.
— Нет, но он прав! — настаивала я. — Я знаю, у тебя есть сила воли, и я верю тебе…
Взгляд Роберта смягчился, но цвет продолжал меняться. Я села и потянулась рукой к его щеке, чтобы провести по ней пальцами. Глаза стали мягкими, но внутри он продолжал злиться, я знаю это точно. И поэтому если бы он был живым человеком, то кожа его горела, щеки были бы красными от злости, но не в таком обличии. Никаких внешних намеков на злость, кожа бледня и холодная. Казалось бы, я — человек, мне должно быть приятнее прикасаться к теплокровной плоти, а я, прикасаясь к Роберту, чувствую, как по моему телу растекается приятное успокоение. Появляется слабость, и не возможно сопротивляться. Если бы в этот момент меня спросили о чем-нибудь, то мой ответ был бы сказан в состоянии аффекта. Пусть, я не знаю, находясь рядом с ним, что такое тепло, но от его прикосновений моя кожа горит огнем. Приятным огнем. Иногда я даже боюсь, как бы реально не воспламениться от искр возникающих под его рукой. Это гораздо лучше нежели, прикасаясь к тебе человек, ты не будешь ощущать этого, не будет растекаться адреналин по венам, ты не будешь испытывать страх. Сердце не будет биться в бешеном ритме, пульс не заскакивает за грани возможного ритма. Это как игра. Игра со смертью, в которой нет победителя. Вы спросите, почему? Победитель — это тот, кто получает заслуженный приз за усердие, за то, что он смог пройти все круги испытаний, как бы они не были сложны и не выносимы, а он смог. В моем же случаи все не так. Для победы надо не расслабляться, а в присутствии Роберта я не могу ни о чем думать, не могу, правильно продумав, пройти все испытания, он не победитель, потому что не хочет им быть, хотя мог бы. Он уверенный, дойдет до конца, чего бы ему это не стоило. Если на меня действуют его чары обольщения, я не понимаю, что действует на него? Находясь со мной, он становится слабее, в том плане, что забывает на определенном уровне о своей сущности, но как дело доходит до риска или возможности причинить мне боль, то он меняется, он боится причинить эту боль мне сам.
Водя по щеке от виска к подбородку, я чувствовала, как напрягаются мышцы рта, и чувствовала, как он скрывает от меня свои готовые к укусу зубы. Но и руку оторвать от его совершенного лица сил не было. Так бы вечность провела, но нет, я знаю, чем это все может кончиться. Исходя из соображений о его грешности, я убрала руку и смотрела на него спящими глазами. Кажется, это успокоительное действует на меня как-то странно или имеет побочный эффект, в виде сонливости. Пока я еще в памяти, я схватила его за грудки на рубашке и потянула за собой, откидываясь на подушку. А он чтобы не придавить меня, уперся ладонями в матрац и продолжал смотреть мягкими, темнеющими, и не понимающими глазами.
— Что ты делаешь? — удивился, но в то же время смутился Роберт.
— Засыпаю… — шепотом произнесла я.
Он лег рядом, провел по моим волосам рукой. Ладонями я держала его лицо напротив своего, лежа на боку. Никогда бы не хотела его выпускать из рук! А глаза так и слипались ото сна. Когда сил себя контролировать не было, руки опустились, а он сложил свою голову ухом мне на грудь и слушал, как бьется сердце. Оно билось с невероятной силой, каждый раз, как никогда раньше, удары не ровные. Оно стучит так сильно за двоих, мне так кажется. Раз его сердце стучать уже не может, мое постучит за его, так будет правильно.
Проспав примерно час, я открыла глаза, Роберт сидел оперевшись спиной на подушку и держал зажатой в своих стальных ладонях мою руку. Взгляд был на моем лице, но радужки стали черными, совсем голодными.
— Когда мы были в госпитале, ты спрашивал о Дакоте у Анна-Лин, зачем? — смотря ему в глаза, спросила я.
— Она обладает, как и я даром. Она видит, как рентгеновский аппарат, человека насквозь. Я думал, что она придет, посмотрит на нее, чтобы точно знать, что произошло. Но видимо Марк сам все определил. Он — настоящий профи! — улыбнулся Роберт, а руки продолжал держать в своих.
— Она обычно помогает Марку с пациентами?
— Да, он ей за это очень благодарен, но в тоже время завидует. А Дакота считает, что этот дар обрела как расплату за удочерение и спасение, хоть ей нынешняя жизнь, как и всем не нравится.
— А что ты прочел в мыслях Анна-Лин? Что с ней произошло на самом деле?
— Она тебе рассказала правду. Все, что она помнила, ты знаешь.
— Точно?
— Ты не доверяешь?
— Просто мне, кажется, что вы доверяете мне не до конца и не хотите рассказывать всего.
— Аврил, это нормально! Ты — человек, мы — вампиры, у нас естественные желания на первом месте.
Не знаю, верить или нет? Но хотелось бы, чтобы он мне сказал правду. Я продолжала лежать, не двигаясь и наслаждаясь минутами, проведенными с ним, если бы не мои естественные потребности. Мой живот подал звуковой сигнал, говорящий о том, что мне пора перекусить. Заметив это, Роберт разжал свои ладони и со звуком мои руки упали на подушку возле моего лица. Я встал с кровати, еще раз посмотрев в его глаза, выбежала в коридор, прижалась к стене, не знала, чего ждала. Постояв немного, я открыла дверь в комнату и заглянула — никого не было. Его появления и исчезновения внезапны, что иногда у меня появляется ощущение, будто он — это игра разума. Просто картинка, которую хочется реально видеть.
Я спустилась на кухню, в гостиной перед включенным телевизором похрапывал Майкл. Тихонько выключила телевизор, когда проходила мимо. Стараясь, как можно тише я поела и поднялась к себе. В комнате по-прежнему не было никого. А через несколько минут я услышала как, скрипя ступенями, поднялся к себе в комнату Майкл. Мне ни его не оставалось делать, как погрузиться в царство Морфея. Таблетки продолжали действовать на меня, и хотелось спать. Забравшись под одеяло, я не знала чего ждать. Очередного кошмара или чего-то нового. Стараясь ни о чем не думать, я заснула. Каждый раз, когда я ложусь спать, у меня одно желание, видеть сон, но не тот, который мог бы меня напугать, не смог бы заставить закричать или заплакать, наоборот, хочется видеть добро, но реальная жизнь не такая: добра в ней очень мало, даже, если тебе так не кажется, то ты обязательно это поймешь, рано или поздно.
Обернувшись, сразу и не поняла, где я нахожусь. Кажется, место знакомым, а узнать не могу. Сплетение большого количества мостов, они вроде бы ведут все из разных мест, а заканчиваются все в одной точке. Под мостами не высокие деревья, дорожка, посыпанная щебнем, по краям дорожки — высокая трава. Чуть левее от дорожки железнодорожные пути, но одиночные. Я стою под тем местом, где соединяются все мосты, на дорожке, под одной ногой большой камень, а другая чуть согнутая в колене, и я осматриваю все вокруг, для этого и встала на камень. Из-за куста вышел молодой человек, на вид ему не больше девятнадцати, черные волосы, коротко стриженные, но концы немного завиваются. В широких темных штанах и белой рубашке, на ногах темные туфли, а за ним, широко шагая, шла девушка. Ей на вид не больше восемнадцати, светлые короткие волосы, в руках фотокамера. Когда парень остановился возле меня, то девушка продолжила идти до самого железнодорожного полотна. Остановившись, она сделала несколько снимков. А потом просто рассматривала вид, который расстилался перед ней. По рельсам шла еще одна девушка, ее за руку держал парень, только их я узнала. Это были Лизи и Дэвид. Они громко смеялись. Когда они остановились то сошли с рельс, сели на осколок от скалы. Не понятно как он здесь оказался, скала в двенадцати милях от сюда. Я хотела подбежать к ним, но меня схватил за руку парень, который стоял рядом. По спине пробежал холодок, рука у него излучала такое тепло, что на коже появилось неприятное ощущения, как после ожога. Закричать? Не закричать? Не знаю, от чего будет хуже. Повернувшись к парню, я заметила его голубые глаза, которые излучали добро, и я могла бы ему доверять.
— Простите, вы что-то хотели? — начала я.
— Да, рассказать тебе кое-что.
— Но может быть, вы расскажете мне все чуть позже? Я хотела поговорить со своими друзьями. — Повернулась я в сторону Лизи и Дэвида, они помахали мне руками и сделали жест, который приглашал меня к ним присоединиться.
— Минутку. Это займет одну минуту.
— Хорошо. Но позвольте мне слезть с камня, мне не очень удобно разговаривать стоя на одной ноге.
Он отпустил мою руку, и я спустилась. Нога, которая парила в воздухе, начала ощущать землю, и я почувствовала, как по ней колит мелкими острыми предметами. Я смотрела в глаза, в надежде, что смогу там прочесть его намерения.
— Кто эта девушка? — посмотрев на девушку, спросила я.
— Это Ника. Она фотограф.
— А как вас зовут?
— Алекс.
— И так, Алекс, что вы хотели мне рассказать?
— Я обладаю некими паранормальными способностями. Я вижу будущее людей.
— И вы увидели мое будущее? Но как? Мы же ни разу с вами не виделись раньше?
— Ты ошибаешься, мы виделись с тобой. Когда-то ты жила в Лондоне, мы ходили в одну школу. Но разумеется, я тебя старше. В школьной столовой я увидел твое будущее, когда с подносом ты проходила мимо меня.
— Я вас не помню!
— Обращайся ко мне «ты». — Совершенно спокойно говорил Алекс. — Я тогда заметил, что ты столкнешься с невероятными вещами, — интригующе произнес Алекс.
— Ты о чем? — делала я не понимающий вид.
— Ты и сама понимаешь, о чем я. О твоем друге вампире и о его семье.
— К чему вы клоните?! — разозлилась я.
— К тому, что тебе не следует с ними общаться, это тебя погубит! Я видел твою смерть, она страшная!.. Пойми, такой смерти и врагу не пожелаешь!
— По-моему, как я умру это мое личное дело!
— Нет, я знаю, как ты умрешь. Он тебя убьет!
— Это будет лучшим вариантом смерти, о котором я только могла мечтать!
Я побежала прочь от этого странного Алекса к Лизи и Дэвиду. Они улыбались и ждали меня, когда я подбежала к ним, они встали и, взяв каждый меня за руку, повели вперед. Мы бежали в припрыжку по железнодорожным путям. Эти странные, немного детские прыжки меня довели до смеха. Лизи и Дэвид вели себя как дети, смеялись, махали свободными руками, прыгали, бежали и я с ними. Светило солнышко, но потихоньку начинало садиться, за спиной мы слышали звуки срабатывающей фотокамеры, Ника делала снимки нас со спины. И, как будто прочитав мысли, друг друга обернулись и сделали смешные гримасы на своих лицах, она успела заснять их, и мы побежали дальше.