Prologos

Крики чаек, доносящиеся с берега, казавшегося таким отделенным от мира из-за нависшего тумана, заглушали даже звук двигателей стареньких машин, которые выглядели такими заблудшими в этот день.

Осень не отпускала людей даже в последние, оставленные как-будто специально для веселья, объедки времени. Мы шли по сухому тротуару, мимо старинных зданий, в которых вальяжно обосновались кабаки и притоны, магазины и новые офисы.

Время? Время неизбежно мчало нас в ту неизвестность исполняющихся мечт, еще в детстве казавшихся вполне реальными, но в голове отмеченными как что-то из разряда волшебства. Сейчас же мы неистово сопротивлялись и мешали им сбыться, потому, что сами поставили себе запреты и рамки, формировавшиеся совершенно отчетливо в фразы типа: «это нереально; слишком сложно; так бывает только в сказке..» и тому подобное, в общем, полный бред, который обычно несут взрослые…

Он не переставал задавать мне вопрос «Почему?», на который я не уставала отвечать, понимая, что только я смогу дать ответы на него. Родители Сола оставили мне его на все летние каникулы. Скоро они заберут его, с наступлением сентября они всегда приезжают за ним. Я любила этого мальчика, и меня удивляла его смышленость, вытекающая из любознательности. Он еще не был одержим жестокостью, да и в ярость почти никогда не впадал. Если это случалось, то только по причине того, что ему не могли или не хотели давать ответы на заданные вопросы, либо он сам не мог найти их у себя в голове. Ему было одиннадцать, возраст один, но люди, находящиеся в нем, ведут себя совершенно по-разному. Одни воспитаны в атмосфере мещанского идиотизма, другие выросли на улице, а третьи, произошли из семьи аристократов. Но это все крайности. Либо да, либо нет. Все существует для контраста. Но бывают и обыватели. Конечно, трудно назвать одиннадцатилетнего ребенка таким сложным словом – обыватель. Просто суть лишь в том, что они не выделяются из толпы, у них нет каких-либо отличительных черт.. Мне сразу вспоминается роман Замятина «Мы». Дети с такой «ориентацией», назовем это так, никогда не проявят себя, не выделятся из общей тучной массы собственных обрюзгших тел. Ибо чтобы постичь нечто высшее, нужно развить свою душу и в душе этой развить ощущение эфирного искусства познания.

в саду под балконом.

Сорви мое сердце зеленым

Четыре лимона

уснут под листвою.

И сердце мое восковое

Проходят и зной и прохлада,

Пройдут - и ни сердца, ни сада.»

Федерико Гарсия Лорка «Мадригал»

Я не буду развивать здесь диалоги или что то похожее на красивые романы прошлого, здесь будут просто мысли, ведь они, как маленькие реки – красивые, искристые, журчащие; маленькие, берущие исток у больших, а те в свою очередь вольются в океаны…

В каждой присутствующей истории будет нечто глобальное, что может повлиять на изменение сознания и возродить благодарность к жизни.

Этюд

Снова и снова мы ощущали мощь проливных дождей и боль огнестрельного оружия. Вещи совершенно несовместимые, но мы говорим о взаимосвязанности, о неком глобальном круге, который охватывает весь мир.

Я сидела дома и вечно читала. Читала все подряд, даже энциклопедии, любая литература давала мне духовное успокоение и отречение от реальности. Мне можно было дать любой обет, любую клятву. Но я понимала, что мне нельзя отходить от действительности, погружаться в бездну всемирного и личного одиночества. Нужно выходить в люди, ходить в магазины, общаться хоть с кем-то…

Я опустила тяжелый том на диван и подошла к окну. Струны дождя выводили сонные трели по подоконнику, - все равно необходимо выйти. Я приблизилась к шкафу, большому и красивому, мне все вещи виделись по-своему великолепными и наполненными личной энергией. Собственные движения в такие моменты казались мне замедленными и тянущимися как связанные куски ткани из рукава фокусника. Красный, желтый, фиолетовый, зеленый, синий…

Не помню, что я одела, но домой я в итоге пришла вся мокрая.

Не смотря на ливень, люди на улице все же были, они сновали туда-сюда, вдоль и поперек тротуаров, в надежде укрыться где-нибудь от, казавшейся им, плохой погоды. Мне было наплевать на их настроения и мысли. Я просто пошла вперед, думала зайти в первый попавшийся магазин, но, конечно, совершенно не знала зачем.

Булочная, рядом магазины с предметами для ремонта, магазины с несвежей одеждой бывшего употребления, продуктовые магазины. Все это – помойка, свалка, от которой воняет так же, как и от обычных уличных куч, просто за то, что тебе нужно, необходимо заплатить.

Мне нужно купить молока, я люблю молоко, даже фамилию свою хочу поменять и полить этой белой жидкостью с нежным запахом материнской кожи и детской слюны.

Я зашла в первый же ларек, купила необходимое мне вещество и вышла. Решила прогуляться по тому, что у нас называют центром.

Нищета, убогость. В некоторых местах, вдоль по улице сидели женщины и мужчины, кто с протянутой рукой, кто с поставленной рядом картонной коробочкой… А одна девушка, да, она была довольно молода, сидела с полуживой собакой. Мое сердце сжалось, на мучения животных я не могу смотреть с должным спокойствием… Я прошла мимо, зашла за угол и достала довольно большую сумму денег, потом вернулась и положила женщине в руку. Женщина начала благодарить, но мне от чего-то стало до тошноты противно.

- Не за что. Вылечите собаку.

Непонятно, кто она. Неизвестно, что она сделает с деньгами. Вылечит животное или пропьет с друзьями. А может просто купит себе новую куртку? Или она добывает деньги на наркотики? Что, если должна отдать их другому человеку?

Я шла. Мысли стальными струйками вливались по ровной линии мне прямо в сердце, и отравляли все там; то, вдруг, начинали прокрадываться резкими скачками, то затвердевать, то растекаться. И опять, и опять. Вновь…

Я мысленно бежала. Дождь, лужи, тротуары, дороги, светофоры, переходы, шляпки зонтов. Людей на улице, как будто в один миг, стало очень много. Дверь, лестница, дверь.

«Все хорошо, сейчас разденусь, попью чай.»

Вода стекала с ботинок и штанов, с плеч и волос. На пол.

«Просто это не мое дело, ничье дело.»

Вместе с этой водой стекали и мысли, и ответственность и чувства. Правда, следы оставались такие же, как и после мокрых, грязных ботинок на полу.

«Где я оставила книгу? Может позвонить маме, спросить как дела? Хотя зачем?»

Одежда, совесть сняты, сушатся в ванной. Все хорошо. Я завариваю чай, повторяю все свои привычные движения, залажу в кресло, укутываясь в теплый плед, впереди у меня ванна и благоухающая пенка. Моя собака лежит рядом, сытая и чистая. За окном все еще идет ливень.

Безмятежно.