sinty :
booby :
Это был единственный человек за всю мою сорокалетнюю жизнь, который меня любил по-настоящему, искренне и честно. И не за заслуги, не за то, что я хорошая девочка и могу перед гостями сыграть на пианино, и не за пятерки в дневнике, не за то, что пою на табуретке, не за то, что работаю на телевидении, и я круче, чем дочка соседки. А просто за то, что я ее внучка, с двойками и нежеланием ходить на демонстрации 1 мая, с нелюбовью к вязанию и уборке квартиры. Она пекла мне самые вкусные в мире пирожки с черничным вареньем и подогревала картошку в сметане, она договаривалась с соседкой, чтоб я каталась бесплатно на каруселях в городском парке и позволяла читать книжки хоть круглые сутки. Корявым из-за инсульта почерком она писала мне письма в пионерский лагерь и всегда давала «рупь на ириски». Когда мне было девятнадцать лет, она отстегала меня скакалкой, за то, что я не ночевала дома и не предупредила. Она отстояла меня от всей семьи, когда было решено отправить меня на работу в деревню дояркой в воспитательных целях. Втайне от мамы она кормила меня, когда я в очередной раз уходила с очередной ненавистной работы и не приносила денег в семейный бюджет. И даже в 22 года, выйдя замуж, при ежемесячных женских болях я забиралась к ней под бок и спала, пока боль не утихала. Мы могли с ней рубиться в подкидного дурака часами, до икоты. Ее любили все мои кошки и собаки. Она простила меня за то, что я притащила в дом взрослого ротвейлера, который потом покусал ей руку. Бабушкина любовь была постоянной составляющей моей жизни. Я ее не осознавала и считала чем-то обыденным и естественным, как дышать. В 25 я уехала в другой город, редко звонила и никогда не писала. Живой я больше бабушку не видела. Она умерла через 8 месяцев после моего отъезда. И единственный человек, которого она узнала, придя в сознание перед смертью, была я. На фотографии.
С того дня прошло 15 лет. Я сделала достойную карьеру, встречалась с уникальными и всемирно известными людьми, видела множество потрясающих мест. Много было интересного и замечательного за эти пятнадцать лет. Но я больше не ем картошку в сметане, ненавижу чернику, от вида каруселей меня тошнит. И все эти грандиозные пятнадцать лет я готова променять на те самые несколько минут, что бы бабушка в последний раз в ее жизни посмотрела не на мое фото, а на меня.
После прочтения стало стыдно.
После прочтения, я вдруг опять все вспомнила..
нереально зацепило…
Я расплакалась. неблагодраная дрянь я