Им казалось, что если все это кончится -
то оставит на них какой-нибудь страшный след,
Западут глазницы,
Осипнет голос,
Деформируется скелет,
Им обоим в минуту станет по сорок лет.
Если кто-то и выживает после такого -
то он заика и инвалид.
Но меняется только взгляд,
Ни малейших иных примет.
Даже хочется, чтоб болело,
Но не болит.

Им казалось - презреннее всех, кто лжет,
Потому что лгать - это методично тушить о близкого страх;
Наносить ожог.
Он ей врет, потому что якобы бережёт,
А она возвращает ему должок.
У него блэк-джек, у нее какой-то другой мужик.
Извини, дружок.

Как же умудрилась при нас остаться вся наша юность,
Наша развеселая наглеца?
После всех, кого мы не пожалели,
Ради дурного ли дельца,
Красного ли словца.
После сотой любви, доеденной до конца.
Где же наши черные зубы, детка?
Грубые швы,
Наши клейма на пол-лица?

(с)