абсолютное состояние. оно не поддается каким-либо измераниям. нельзя вот так просто сказать: "Мне очень больно" или "Мне больно чуть-чуть". потому что боль-но может быть только всецело. вот так по капельке от кончиков ресниц до подушечек пальцев на ногах наполняешься этой самой болью. постепенно и мучительно. или внезапно, залпом захлебываешься ей. и тоже мучительно. она подступает к горлу и не дает дышать. как пронзительный осенний ветер с температурой излишне приближенной к нулю охватывает дыхательные пути, когда забываешь шарф на полке в коридоре. боль проступает каплями холодного пота или слезами в чашке с чаем. а может, одновременно и тем, и другим. она вытирает напрочь все то, что заставляло прыгать по ступенькам холла и светится от счастья просто от иллюзорного "хорошо". она разъедает малейшие проявления слабости, нарушая привычное кровообращение, и тогда мысли, такие воздушые и сокровенные однажды, вдруг как кремень и больше не помещаются под подушкой. с брызгами по полу, стенам и потолку они разлетаются с какой-то запредельной скоростью, оставляя лишь боль вперемешку с поглощающей пустотой. побаливать может голова, зуб или суставы вследствие крепатуры. могут болеть руки от стертых до крови пальцев, воспоминания, когда в них слишком много заточенных лезвий без чехлов, души с катастрофической нехваткой чего-то или кого-то из 21 грамма и сердца, когда по ним потоптались в грязной обуви. а больно может быть каждому. больно бывает каждому. посреди ночи, рано утром или в обед. не бывает подходящего времени, к этому просто невозможно быть готовым. больно. когда самая близкая рука остается где-то. как будто за стеклом: видишь прямо перед собой, буквально вот-вот и почуствуешь, пытаешься дотянуться, касаешься, но там только холод.
больно
вот так всецело, абсолютно и полностью. без "немного" и "очень сильно".
керамические чашки разбиваются громче, чем средца. можно не один день/месяц/год проходить с мешком, переполненным осколками, вместо сердца, а кто-то вдруг случайно подумает, что ты счастливо улыбаешься. а можно просто уронить чашку и непременно услышать из глубины какой-то соседней комнаты: "Что там разбилось?.. "
керамические чашки разбиваются громче, чем средца. ведь больно бывает только по-тихому. даже, когда кричишь на весь мир в открытое настежь окно в сырой вечер что-то невнятное, при этом громко кашляя. больно все равно по-тихому.
а сердце даже если захочется склеить, одного осколка уж точно не хватит.
Я открываю рот.И кричу.Кричу во весь голос, так громко, как только могу.Крик глубокий и низкий, он полон боли.Я снова кричу и не замолкаю, пока не выбиваюсь из сил.Один за другим крики вырываются из горла, из глубин моего сердца.Я испуская низкие завывания, в них слышатся разочарование и полуистерический смех.Я кричу, кричу, пока не начинаю задыхаться, а горло не перехватыват судорогой боли.
©Люблю твои воспоминания.