Сегодня звонил Лондон. Первым делом спросил, почему у меня такой грустный голос. Потом звонил Копенгаген. Тоже спросил, почему у меня голос грустный. Потом Лос-Анджелес спросил, почему мой голос такой грустный. И еще Пекин. То же самое. Только Дюссельдорф не звонил. Дюссельдорф не волнует, какой у меня голос. Вот поэтому у меня такой грустный голос.
Желание – любрикант событийности. Сперва оно, обволакивая отдельные детали происходящего, связывает разрозненные события в цепи неслучайности и позволяет механизму заработать. Завертеться. Начать двигаться в сторону появившейся новой цели, такой дорогой и прекрасной. …желания, страсти человеческие – суть источник и причина всех страданий. Источник и причина. Все самое важное, самое заветное не происходит с нами только потому, что мы страшно этого хотим. И происходит, когда мы перестаем этого хотеть. Вот тогда оно само собой берет и случается с нами. Детские мечты сбываются не в детстве, а когда уже не помнишь, что они у тебя были. Лондон, Копенгаген и Пекин разбивают телефон своими признаниями не год-три-пять назад, когда любое из них превратило бы тебя в лужицу розового счастья, а сейчас. Когда ждешь Дюссельдорф.
Все мечты сбываются стоит только расхотеть. …в детстве мне казалось, что плюшевый медведь оживает, как только от него отвернешься. Сейчас я знаю, что так оно и есть. Вот поэтому Дюссельдорф упорно не звонит. Ждет, когда я перестану ждать!