Ну просто сглаз а так я сладкая сглазы

Не твоя я мечта, не само совершенство.

Я не клялся в любви на крови.

Не сумел подарить неземное блаженство

И не пел о тебе по ти ви.

.

Я не рыцарь могучий в блестящих доспехах,

Не богат я и не знаменит.

И меня рядом нет. На работу уехал.

Только зря ты ревёшь от обид.

.

Я, конечно, не сказочный принц и порою

Недостаточно чуток к тебе…

И несдержан и груб. Я тебя не достоин.

Ты права – я обычный плебей.

.

Только плачешь ты зря заливаясь слезами,

Будто я про тебя позабыл.

Извини! Я работал. Я был очень занят.

Потому целый час не звонил.

.

Ты прости! Это жизнь, а не сладкая сказка.

Я не сказочный супергерой.

На работе весь день со шпатлёвкой и краской.

Не могу быть всё время с тобой.

.

Понимаю. Ты хочешь романтики вдоволь,

Сильных, ярких киношных страстей,

Чтобы был красотой я твоей околдован,

Поклонялся тебе как богине своей.

Но увы, на подобное я не способен.

Нет романтики в сердце моём.

Я обычный трудяга в строительной робе.

Целый вечер я твой, но работаю днём.

держу в курсе, что шелковица сладкая, инжир и гранат растут своим ходом, погода жаркая, а каспий клёвый.

короче, я взяла выходной в третий день отпуска, отправив з. по делам и встретиться с друзьями, и сама выспала свою норму, нормально приняла душ, сьела всё вкусное в холодильнике и чилю в тенёчке. вечером идём хавать кутаб и пить пиво. короче, пока всё неплохо.

1
Учитывая свою должность, 45-летний девственник, Михаил Бастардович Барыга, крайне не любил просыпаться раньше хотя бы 9:30. Михаил Бастордович работал главным инспектором в городском отделе образования и был ответственен за инспектирования детских садов. Практически 95% все его работы заключалась в том, чтобы подписывать какие-то бумажки, которые ему приносили на подпись, и какие он подписывал, даже не читая. И лишь изредка, Михаил Бастардович, переносил свой вес, равный 170 килограммам туда, где собственно и требовалось присутствие этой туши.
К счастью для Михаила Бастардовича, да и окружающих в целом, таких дней, когда ему было нужно куда-то двигаться, было немного. К несчастью, этот день был сегодня.
Весь педагогический состав детского сада № 666 собрался на рабочем месте еще в 6:30 утра. За пятнадцать минут да прихода Михаила Бастардовича.
— Как думаете, Светлана Люциферовна, что нам хотят сообщить? – спросила одна из нянечек.
Заведующая детским садом № 666, Адова Светлана Люциферовна, лишь пожала плечами.
— Да бес знает эту свинью, – сказала она. – Но, то, что этот хряк проснулся так рано, говорит о важности этого дела. Ладно, я скоро подойду. Если этот чертов кабан придет до моего возвращения, займите его чем-нибудь.
В отличие от многих своих подчиненных, Светлана Люциферовна была ранней пташкой. И дело было вовсе не в ее любви к своей работе. Точнее, даже наоборот. Дело было в ежедневном ритуале, который проводила заведующая садика. Светлана Люциферовна прошла в комнату для сна, называемую усыпальницей. Усыпальница выглядела так, словно в ней несколько десятилетий не убирали. А кровати поржавели так, что казалось могут раскрошиться от одного прикосновения.
На все это, Светлане Люциферовной было плевать. Причем в прямом смысле. Она подошла к одной из кроватей, и трижды плюнула на подушку какого-то ребенка. Подушка была настолько перепачканной, что Светлана Люциферовна не сомневалась, маленький ублюдок, спящий на этой кроватке ни черта не заметит. То же самое она сделала еще с несколькими подушками. Лишь потом она удовлетворенно прикрыла глаза. Ежедневный ритуал был завершен. На черной душе у Люциферовной сразу полегчало.
Когда Светлана Люциферовна вернулась, Михаил Бастардович ее уже дожидался. Еле поднявшись с кресла, он протянул заведующей руку, та пожала ее. Однако Михаил Бастардович, резко притянул ее к себе, и наклонившись, лизнул руку Светланы Люциферовной.
«Утром, я специально не помыла руки, после того, как сходила по большому. Как знала, что этот пес будет их облизывать», – подумала заведующая, и засмеялась. Вслух же она сказала:
— Что вы, Михаил Бастардович. Вы льстите мне, как всегда.
— Такой даме грех не польстить.
Светлана буквально почувствовала, как этот жирный хряк буквально поедает глазами ее сиськи. С каким бы удовольствием она дала бы в свиной нос этого слона. Но, это лишь мечты. Все что могла сделать заведующая, так это максимально ускорить отъезд этого хряка. А для этого, нужно понять, зачем он вообще сюда приперся.
— Вы, наверное, гадаете все, зачем я собрал вас здесь в такую рань? – словно прочтя мысли Светланы, обратился ко всем Михаил. – Все просто! У меня две новости. Одно очень. А другая, не очень. Хорошая, это то, что рейтинг нашего садика скоро резко взлетит. Отсюда, новость не очень. К нашему садику в ближайшее время будет особое внимание.
Работники детсада недоуменно переглядывались, а Михаил, словно этого и ждал, и специально тянет время.
— Ладно, не буду вас томить, – сказал он. – Что вы знаете о Пенисе Илье?
— Да, я много чего о пенисах знаю, – сказала повариха Наталья Цианидовна. – Я их столько повидала, и перепробовала… И не только Ильи… У меня и Сережи были, и Кости, и… кого только не было…
Михаил бросил на повариху недовольный взгляд, и та умолкла.
— Да я не сомневаюсь, Цианидовна, что у вас их много было. Но, я не о тех пенисах говорю. Я говорю о Пенисе Илье Траховиче!
Повисла пауза! Сотрудники переглядывались между собой, и тихонько переговаривались. Все они прекрасно знали, кто такой Пенис Илья Трахович. Хотя, и не до конца понимали, какое это имеет к ним отношение.
— Вы говорите о том самом Илье Пенисе?.. – уточнила Светлана Люциферовна.
— Все верно, – гордо ответил Михаил Бастардович.
Пенис Илья Трахович был личностью очень известной. Это был самый популярный донор спермы в стране. Лишь в том районе, где жила Светлана Люциферовна было больше десятка семей, воспользовавшихся услугами Ильи Траховича для оплодотворения. По всей стране было больше пяти тысяч женщин, которых успешно оплодотворили семенем Ильи Траховича.
— Ну, что же… — вытирая пот со лба, сказала заведующая. – Личность, конечно, очень известная, но, мы тут причем?
— Вот мы и подошли главному вопросу, – хитро прищурившись, сказал Михаил Бастардович. – Как вы знаете, у Ильи Траховича, тысячи детей. Но, официально, только один. Пять лет и четыре месяца назад, его жена, Николетта Рогоносовна, родила нашему герою прекрасного мальчика, Доминатора. И так уж вышло, что Илья Трахович, оказал нам великую честь. Он хочет, чтобы Доминатор посещал наш детский сад. И отсюда еще одни новость. Как только ножки этого чудного дитя переступят порог нашего садика, к нему, нашему детсаду, то есть, будет привлечено особое внимание, как прессы и местных мамочек, так и тех женщин, которые годами стоят в очереди, дожидаясь оплодотворения от семени Ильи Траховича.
Пять с половиной лет? Значит, он попадет в мою группу, – подумала одна из воспитательниц, Припадочная Тамара Психопатовна. – У меня итак детей на добрый десяток больше, чем следовало бы. Но, кого это волнует? С другой стороны, инспектор прав. Внимания к нашему учреждению возрастет в сотни раз. А у нас не всегда все гладко. Вот, например, полгода назад, в одной группе несколько детей отравились тухлой рыбой. Хотя Цианидовна божилась, что от рыбы почти не воняло. А три недели назад вообще полный трэш. Два грузчика поднимали рояль на второй этаж. Один из воспитанников детсада сделал подножку одному из грузчиков, Тот упал и потянул за собой второго. В итоге, первого придавило и роялем, и своим коллегой…
Тамара Психопатовна поежилась, вспоминая, как оттирала мозги этого бедняги со стены, под смех своих воспитанников. Этого парня знатно приложило о стену роялем. Конечно, дети в этом не виноваты. Виноват, конечно же, сам грузчик, чего он такой хилый попался, расквасился всего от одного рояля и стены, не самой прочной. Если бы не гениальная работа великолепной Светланы Люциферовной, Все эти небольшие недоразумения стали бы достоянием общественности.
Эти проклятые репортеры на все способны. Тамара Психапатовна точно это знала, она ведь смотрела сериал про Супермена, и знает, репортеры на все пойдут, лишь бы заполучить сенсацию. Даже готовы превратится в ребенка, чтобы проникнуть в детсад и выведать его тайны. Тамара не сомневалась, что этим мерзким журналюгам даже такое по плечу. Не даром она в свое время 8 раз Гарри Поттера посмотрела.
Тамара Психопатовна в очередной раз воздала хвалу всем кругам пекла за такую сильную заведующую, как Люциферовна. Уж она не допустит утечек, не смотря не на какие юные звездочки в ее группе.
Михаил Бастардович смачно плюнул на свою правую ладонь, и растер ее о левую.
— Ну, девоньки мои, на этом разрешите откланяться. – Моя задача здесь выполнена, а ваша, пристроить нашего маленького принца со всем комфортом.
Михаил Бастардович, тяжело поднялся с кресла, и протянул руку для пожатия Люциферовной. Ту самую, на которую только что плюнул. «А, б твою мать…» — подумала заведующая, но, деваться было некуда. Пришлось пожимать слюнявую руку этого хряка.
2
Проклятый час – как раз то время, когда туповатые родители, вовремя не сделавшие аборт, приводят в садик своих еще более туповатых чад.
— Проклятый час! – закричала одна из нянечек, завидев первого родителя с чадом.
К сожалению, это был не Илья Трахович, со своим удивительным ребенком. Всего лишь воспитанник Тамары Психопатовной, 5-летний Куколд Хондонский, и его мама Наташа.
— Ой, я смотрю сегодня мы первые, – сказала мама Наташа, обращаясь к своей воспитательницы.
— Но, точно не лучшие, – тихонько ответила Психопатовна.
— Что, простите, Тамара Психопатовна?
— Да, так, это я про свое… вот же млядский куй… Это же…
— Пенисы приехали, – сказала Светлана Люциферовна, глядя как ко входу на территорию детсада, подъехал до неприличия длинный лимузин, который напомнил Тамаре Психопатовной, почему-то, аибратор, что воспитательница хранила в ящике с детскими игрушками у себя в группе. И во время тихиго часа, Тамара Психопатовна знала, чем себя развлечь.
Из лимузина вышел роскошный мужик, в черном смокинге, длинными черными волосами, и загорелой кожей. Его мускулы проглядывались даже сквозь костюм, хотя сотрудниц детсада интересовали больше не мускулы, а то, что пониже.
Сразу за ним, из машины вылезло это недоразумение, пяти с половиной лет отроду. В синем спортивном костюме, рюкзаком за плечами, и прической а-ля полу-панк. Без сомнения, это был будущий воспитанник детсада №666 Пенис Доминатор Ильич.
Подобно Аполлону, Илья прошел по территории детского сада, направляясь к его педагогическому коллективу.
— Привет, – сказал он.
И, не успел коллектив что-то ответить, как вмешался сынишка Ильи.
— Блин, вот это помойка, – брезгливо скривился он, и кивнул на некоторых детей, которых уже успели привести в сад родители. – Они хоть привиты от бешенства?
— В нашем садике обязательны все прививки, – вмешалась Тамара Психопатовна. – Включая зомбизм и вурдализм. Тебе ведь делали эти прививки, милый?..
— Давайте оставим вопрос прививок на потом, – вмешалась Светлана Люциферовна. Она протянула руку Илье Пенису. – Мы так счастливы, Илья Трахович, что из всех помоек вы выбрали именно нашу, для своего чудного мальчика.
Илья крепко пожал руку заведующей.
— Если с прививками у вас настолько строго, я могу продемонстрировать вам карту прививок моего сына. Как говорите вас зовут?
— А я и не говорила, – смутилась заведующая. – Я, заведующая детсадом. Адова Светлана Люциферовна… но… для вас, просто Светлана.
Она томно произносила каждую фразу, словно мечтая опробовать то, благодаря чему Илья стал знаменитостью.
— Светлана! Карта прививок Доминатора, в моей машине, пойдемте. Я покажу вам! Все!
Светлана Люциферовна обратилась к будущей воспитательнице мальчика.
— Тамара Психопатовна, Доминатор теперь в вашей группе. Устройте его со всем комфортом. Мне нужно посмотреть… на карту его прививок…
— Конечно, – тихонько сказала Тамара Психопатовна, глядя вслед удаляющимся Илье с заведующей. – Знаем мы эти прививки. Сейчас, по ходу, он поставит ей свою прививку.
Как только Люциферовна села в лимузин, она громко вскрикнула, и отнюдь не от того удовольствия, на которое рассчитывала получить в этом авто. Напротив нее сидела молодая девушка. Ее кожа была бледной, почти белой, редкий каштановые волосы, и глаза без зрачков. «Чертов зомби! Вот бляха, они с собой зомбака возят», – подумала Люциферовна.
— Не бойтесь! – сказал Илья. – Это, мисс Поппинс, няня Доминатора. Знаете, когда Доминатор был совсем маленьким, он звал свою няню мисс Попа. Его можно было понять. У нее была такая сладкая попа… а потом она зомбанулась.
— И вы решили оставить ее с ребенком? – удивилась Светлана.
— Ну, да. Мы ей за 3 года вперед заплатили. А она отработала меньше года. Не прощать же ей долг. Пусть так отрабатывает.
— Ох ты ж ёб… — вырвалось у Светланы, но, та быстро взяла себя в руки. – Я надеюсь, вы в курсе, что детям запрещено приводить в сад зомби, вампиров, оборотней и прочих домашних животных. Вы ведь читали контракт?
— Да, не волнуйтесь вы так, – рука Ильи легла на ногу Светланы, чуть выше колена, и медленно поползла вверх. – Никаких животных. Она просто очень любит его, и просто будет только сопровождать по дороге в садик.
Люциферовна была не уверена, способны ли зомби чувствовать любовь. Однако, она явно видела эрекцию Ильи. Его рука уже была прямо у нее между ног, под юбкой. Его губи накрыли ее, и ей стало плевать на то, что зомби с нее глаз не спускает.
***
Доминатор стоял напротив своей воспитательницы, Тамары Психопатовной. Мальчик сложил руки на груди, и с презрением смотрел на нее.
— Ну, что, сладенький, пойдем я тебя с детками из твоей группы познакомлю.
— Ты, блин, воспитатель, или кондитер? Надо будет, сами подойдут.
Мальчик с презрением сплюнул себе под ноги и направился в сторону каруселей.
Доминатор подошел к карусели, на которой уже была одно девочка, немного младше его.
— Свали, мелочь, – бросил он девочки.
— Мелочь в штанах у твоего отца, – ответила она, сильно шепеляво.
Девочка стала раскручиваться еще быстрее. Доминатор посмотрел по сторонам, и увидел то, что искал. В десяти метрах от него лежала половина кирпича, которым детишки давили местных жуков, пауков и прочих насекомых. Взяв этот кусок, Доминатор вернулся к карусели.
— На хрену вертеться будешь, мандавошка! – выкрикнул он.
Все было закончено еще до того, как кто-то успел среагировать. Доминатор бросил осколок, который ударил девочки аккурат в левый глаз. Дико крича, и кроя всех матом, девочка упала с карусели на землю, накрыв ладошками выбитый левый глаз.
«Ох, черт подери, – только и подумала Тамара Психопатовна. – Снова ЧП. Как же все-таки хорошо, что у нас есть Люциферовна, умеющая решать такие проблемы. Судя по этому мальчику, работы ей предстоит много. Ох и намучаемся мы с этим отродьем»

#история #рассказ #юмор #дети

Скажите, я же не одна такая пришибленная? У вас тоже есть фильмы/сериалы/музыка, от воспоминаний о которых у вас заходится сердечко и щемит в груди тоска?

Я вот дочитываю сейчас Гарри Поттер и Тайную комнату. Вчера поздно ночью дочитывала предпоследнюю главу, отвлекалась немного куда-то вглубь своей башки, и как нахлынуло что-то на меня… Еле выползла оттуда, просто втупляла в стенку, не моргая.

Короче, именно от второго фильма о ГП у меня какая-то психологическая травма. Я посмотрела первые фильмы довольно поздно, потому что в 2005 году в нашей семье не водилось ни интернета, ни кабельного ТВ. Гарри я могла смотреть в редкие моменты по телику, но выходило не всегда. Поэтому, мне приходилось бегать к маминой подруге-соседке куда-то в начало улицы, чтобы попросить у ее сына кассету с фильмом, у них вроде только Тайная комната и была.

Как сейчас помню, как я бегу зимой по сугробам, стучу в калитку, а потом прошу дать мне на пару дней кассету. И снег на улице идет. А потом бегу домой сломя голову, включаю и наслаждаюсь прекрасной сказкой. После, когда наступает Новый год, я стою в комнате, смотрю в окно на черное небо со звездами, почти плачу и прошу бога забрать меня в волшебный мир. Я даже обещала учиться не хуже Гермионы. Говорила тогда про себя: ну ты же знаешь, я хорошо учусь, я и в Хогвартсе смогу учиться лучше всех. Короче, до сих это какая-то непроработанная детская травма. Горько-сладкая такая. Мне скоро 27, а я до сих пор это забыть не могу.

В этом ничего такого нет, но от этих воспоминаний почему-то так грустно. Во многом и потому, что прошло уже много лет, нет ни этого дома, ни ощущения сказки. И кассет уже нет, потому что можно в любой момент включить любимый фильм онлайн и смотреть хоть когда. Пропало какое-то чувство недостижимости что ли.

Самая главная магия книг и фильмов о Гарри Поттере в том, что ты чувствуешь себя совершенно исключительным ребенком. Тебе кажется, будто эти книги написаны только для тебя, и фильмы сняты только чтобы именно ты верил в чудеса. Что-то больно, извините.

будет и Лондон, и Берлин.

непонятные ветки метро,

выходы не на тех станциях.

потеря бумажника,

встреча любви всей жизни.

разочарования в себе.

будут огни на набережной,

огни гирлянд на деревьях в парке.

будет Норвегия и Аляска.

будут горящие маяки, закаты, щёки

и поцелуи,

головокружительности, которым

позавидуют даже испытатели

мёртвой петли.

холодные руки в моих руках,

которые я буду греть.

будет веселье в барах,

наизусть имена барменов,

знание всех сортов хмеля,

пшеницы

и винограда.

будут звёзды, собранные в карманы.

гладкие осколки с морского берега:

разбитые сердца бутылок.

старые открытки с книжных развалов.

чёрно-белые фотокарточки.

выставки и музеи.

wonderwall и don’t look back in anger.

будут вечера дома,

проводимые за интересным

и классным кино.

тёплые пледы.

бокалы с красным грузинским

вином.

наше отражение в зеркале.

и в глазах друг у друга.

будет вкусный кофе.

флажки из журналов.

перегоревшие лампочки.

зажжённые свечи,

из-за которых я всегда боялся

спалить

весь дом.

будут поздние завтраки,

валяния в кровати,

чтобы ещё немного поспать.

будут такие крепкие объятия,

что наши атомы

сливались

друг с другом.

утреннее солнце,

разбивающее окно.

будет туманный Питер,

и сиропный Онтарио,

тонущая Венеция,

и цветущий Киото,

вечнолетний Майями,

и переворачивающий мировоззрение

Бомбей.

будут вечерние трамваи

и пакеты с килограммами мандарин.

хруст снега под ногами.

терпкий запах глинтвейна.

музыка со старого винила:

Джой Дивижн и Нирвана,

Элвис и Джексон,

Битлз и Радиохэд.

будут спонтанные встречи

и прогулки на пляже.

песок в ботинках.

просьбы не уходить.

диалоги Джоэла и Клементины,

идеально исполненные нами.

будут цветы,

которые забыли полить,

искусанные ногти,

да, мам, я знаю,

это очень плохая привычка.

будет забытая дома шапка.

больное горло.

потрескавшиеся губы.

кашель.

запах бумажных книг.

разговоры на кухне.

песни, спетые на гитаре.

будут монетки, брошенные в фонтан.

будет Лувр и Эрмитаж.

обжигающий чай.

воспоминания,

которые иногда лучше было б

один раз взять

и забыть.

будет зима и осень.

будут расставания

и встречи

спустя два года,

будто бы и не было этих лет,

словно мы старые

и очень близкие

любовники,

хотя никогда ими не являлись.

а жаль.

будут вопросы Млечному,

горам и утонувшим кораблям,

шрамам на руках,

набитым татуировкам,

и грусти, появившейся в твоих глазах.

будут солёные слёзы.

слёзы от смеха.

шоколадные торты.

сладкая и очень липкая вата.

сырные круассаны.

Эйфелева башня.

вулканы камчатки.

спины китов и касаток.

вишнёвое вино,

как из песни Hoizer.

будут случайные встречи,

важные встречи,

разбивающие до основания встречи.

будешь ты.

Давайте смотреть правде в глаза. Бросьте заливать себе, что люди бывают отзывчивые, преданные и бескорыстные.
«Не все такие, бывают и хорошие».
Кто же спорит, бывают, иногда, по случаю. Но и они встречаются так же редко, как настоящие туфли Prada на блошином рынке. Такие и на всю жизнь, бывает только в фильмах. Так же как путешествующие по миру старики на пенсии из Америки, которые в реальном мире, если и накопили деньги на оплату дома престарелых, то уже хорошо.
Не давайте кормить себя из ложечки, когда в ней на самом деле яд.
Свои. Верные. Настоящие. люди приходят с жизненным опытом, годам к 35. Когда вы перестаёте требовать внимания, времени и помощи в трудную минуту!
Идём по магазинам вместе. Окей, идёт. Не вместе. Окей, пойду одна.
Не посидели вместе в кафе. Окей, отдохну от суеты и наконец посижу одна.
На работе критические дни у начальника, дома они же у домочадцев, Окей. Горячая ванна и все сама переживу.

И всё. Никакого секрета. Чем раньше вы поймёте, что настоящая дружба на всю жизнь, вроде «ты будешь крёстной моего ребёнка, а ты моего», «мы вместе будем жить в университетские годы» и разная сладкая вата — это скорее исключение из правил.
Люди приходят и когда-то уходят. С каждым разом их уход все безболезнее. Главное, никогда не переставать любить себя и только себя, и свою семью. Остальным холодная вежливость, можно внимание или приятное времяпровождение, больше ничего.

Последние несколько недель я только и думаю, что о красоте да о работе - благо погода, внутреннее состояние и NYFW этому способствуют. Зима отживает свое, общество моментально реагирует, пересаживаясь на каблуки и легкие пальто а не на то что вы подумали, укладки без шапок и вот это вот всё, чего с октября месяца не было видно.

Странное дело - в каком-то смысле я снова недовольна собой. Мои подростковые припадки ненависти вроде бы давным-давно ушли в прошлое, изредко напоминая о себе во время пмс, да и то слегка, по чуть-чуть, послушно забиваясь назад, в мусорку, где им и место. Но после этого Нового Года, когда я так долго отходила от стрессов, от бесконечных "каникул", я поправилась (не на много!), но это было, знаете, как удар под дых. Вот ты такой тонкий звонкий наконец-то живешь, а вот моргнул - и джинсы, которые слегка спадали, теперь плотно сидят на попе. Самое парадоксальное в этой ситуации, естественно, моё к ней отношение, потому что это я всего полгода назад захотела попу побольше, насмотревшись сами знаете на кого. А теперь я снова хочу быть моделью для обложек Placebo. Ко всему этому добавились непонятные отношения с волосами - какие-то призраки прошлой роскошной и длинной(!) косы преследуют меня; очарование каре слегка закончилось, хотя недавно я подстриглась так же. Плюс я стала носить вместо линз очки - охуенные очки, которые мне очень идут, - но секси я себя больше не чувствую. И вот эта отмежеванность от конвенциональной (конвенциональной не сколько для общества, сколько для меня, хотя разница тут не такая большая) сковывает, вселяет неуверенность и некоторую бесполость. Я думала об этом в связи с феминизмом, что мол, "убивает нашу женственность", прости господи, но быть действительно сильной можно хоть в робе, хоть в корсете с китовыми усами, разница в отношении. К себе, в первую очередь. А я люблю себя и знаю, что хочу быть довольна собой. Но образ себя самой-2019 пока что сложить не могу. Хочу попробовать что-то новое. Или то, что всегда хотела, и боялась. А может быть, я просто хочу стать "женщиной" в самом стилистическом смысле этого слова. Потому что сейчас я мне то 16, то 45, но никак не между.

В связи с этим, переходя от моего бьюти-нытья к вещам более полезным, хочу порекомендовать отличный сериал "Убивая Еву" (BBC America). Триллер-детектив по какой-то хорошей книжке, неизвестные крутые актеры, сладкая музыка и просто филигранная работа с костюмами. Почему я так обратила на это внимание - потому что это кино не про моду, не про модных, и вообще слабо связан с такими вещами, а между тем, все персонажи очень хорошо и правильно одеты, и одежда их транслирует именно то, что должна. Стиль Евы даже расшевелил во мне какие-то угли повседневного минимализма (моя водолазка юникло на ней в финальной серии, ха). Красивый сериал, в общем. Жду продолжения.

влюблённые безразличны к еде. для них партнёр самый лакомый кусок: пицца, любимое пиво, шоколад плитка, паста и бутылочка вина про запас. иди ко мне, сладкая, я голоден.

сочетание этого блестящего мозга и хрупкого тела очень привлекательно. у нее сладкая и детская натура, от которой ее интеллект полностью отделен. я никогда не знал никого, кто был так глубоко чувствительным

Один вопрос на ASK сегодня во мне вызвал какую-то ностальгию. И мне захотелось посмотреть снова 1 сезон "Сладкая жизнь"

Занятная вещь. Всего 6 серий и смотрится на одном дыхании.

Я без ума там только от Игоря - персонажа Никиты Панфилова (в очередной раз)

У Никиты очень крутой, необычный голос.

Ну а персонаж… О, Игорь - это просто мечта. Такой настоящий, такой… МУЖЧИНА. Просто ах.

На самом деле, довольно гротесковый сериал. Всё людское блядство на подносе.

Еще - наглядный пример эффекта бабочки. Если бы Наташа на йоге не ляпнула, что это круче, чем секс - Юля бы ее не накрутила. Та бы не полезла в чат, не начала нервничать, не наткнулась бы на мужа с Лерой, не позвала бы всех на ужин и… хз, чем бы все закончилось.

Так же, по ходу фильма, начинаешь ясно понимать, что жизнь не крутится вокруг одного бабла, а в отношениях на одном сексе и животных инстинктах далеко не уедешь.

Жаль, что не все это понимают… Рушатся семьи, рушатся судьбы…

Но это - человеческий фактор. И свои мозги в чужую голову, увы, не вложишь.

Поэтому, всем добра. Хороших фильмов. Ну, а тем девочкам, кто одинок - такого, как панфиловский Игорь))

Однажды ты узнаешь, что такое настоящая любовь, она и горькая и сладкая; я думаю, горечь для того, чтобы лучше оценить сладость

" мои чувства все те же
смелые
и немного шаткие
ты все та же
белая
полусладкая"

Нельзя стать чем-то приемлемым, общепринятым и принимаемым, если тебе на роду написано трахаться на раскиданных по всей комнате книгах Паланика. Нельзя посмотреть на неё, сделать выводы, выпустить из кулака её иссиня-чёрные волосы и сказать, что с этого момента вы — самая нормальная пара на всём белом свете. А если ей это не нравится, то ты можешь свозить её на кладбище и заставить рыть себе могилу, в которой вы после обязательно потрахаетесь, несмотря на то, что гребанная земля уже промерзла, она содрала себе все руки о неудобную лопату, а завтра они будут покрыты такими мозолями, что она будет долго скулить и просить отрезать их к чёртовой матери.

Нельзя стать нормальными, хорошими, самыми лучшими, если люди смотрят на вас так, будто вы — бешеные собаки, которые в любой момент могут разорвать им глотку, выпотрошить их детей и сжечь всё их имущество, нацепив на пики отрезанные головы, и пройдясь с ними по всему миру. Они могут принять жестокость одного индивидуума; улюлюкать и радоваться проявлению психопатии, но как только вас становится больше — страх.

Нельзя переиграть ваши отношения, вернув всё на ту точку, где ещё нельзя с уверенностью сказать, что она — чокнутая психопатка, а ты — ненормальный социопат. У неё есть шанс, а у тебя нет. Ты чудовище по праву рождения, а она — потому что так захотел ты.

Нельзя надеяться, что в этот раз ты не полоснёшь лезвием по горлу ваших отношений, не растопчешь попытки собрать раскиданные внутренности и запихнуть их внутрь того, что ещё бьётся в припадочных конвульсиях и если бы могло говорить, визжать, умолять или кричать, то попросило бы разрезать себя на куски и закончить уже с этим.

Нельзя забыть, что у тебя сердце — всего лишь жизненно важный орган, под которым набита такая ахинея, понятная только вам двоим. У неё — на внутренней стороне бедра, поэтому когда я развожу ей ноги, то первое что я вижу — приговор. Каждый раз, когда мы расстаёмся (в этот раз точно последний, самый последний и ещё на кончике ножа), я надеюсь, что ей хватит глупости от неё избавиться. Что будут думать те, которые будут делать также? Что ты особенная. Обязательно в это влюбятся и будут получать за это по морде: от тебя, от меня, от собственной самонадеянности. Но от меня больше всего.

Нельзя сделать вид, что я не помню как тебя зовут. Что ты обезличенное тело, пустая оболочка, которая вызывает у меня эрекцию тем, что смеётся даже над идиотскими шутками. Детка, малышка, сладкая, хорошая девочка, умничка — тяжёлый и убогий набор клише для ничего не значащего отвращения. У них нет имени; у меня нет имени. Новое для каждой новой. Очередная попытка обезличить. Ты меня любишь? Конечно, детка, ты единственная, кого я люблю, хочу, кто мне нужен. До тебя у меня никогда не было оргазма; хочу, чтобы ты, сладкая, стала моей женой, родила мне ребёнка; малышка, я хочу быть нормальным. А через неделю не можешь вспомнить, кому именно это всё говорил. Зато та, которая ничего этого не слышит, имеет имя.

Нельзя перестать быть уродом, мудаком, ублюдком, сволочью и сотней красивых вариаций, даже если на том самом пальце то самое средство предохранения. Иногда мне кажется, что она ярче кончает, когда чувствует это кольцо у себя во влагалище. Уверен, в голове в этот момент одно чёртово притяжательное местоимение — мой. И плевать, что муж из меня хреновый, отбитый, отмороженный и неправильный. Главное, что оно есть, внутри неё и приходится трахать её правой рукой, хотя ты чёртов левша, лишь бы она это чувствовала. Иллюзия обладания.

Нельзя перестать орать друг на друга, создавать конфликты из воздуха и сводить всё к такому театру абсурда, что даже вам становится смешно. Мы не несчастны. Мы не рушим то, что даже не строили. Мы изначально сошлись на пустом поле, которое заполняем такой херней, что лучше бы никому не знать. Там нечего рушить. Никаких тебе романтических замков и ожиданий. Мой максимум романтики: забрать её полумёртвое от алкоголя тело из аэропорта, потому что мы ненавидим и не умеем летать трезвыми; держать ей волосы, пока она блюёт и матерится как портовый грузчик не в самый лучший период своей жизни; не издеваться над ней первые три часа после пробуждения, потому что я ещё помню то острие ножа, которое едва не высадило мне лёгкое, когда я пытался пошутить, связав тему алкоголизма и это очаровательное создание.

Нельзя перестать ловить кайф от того, что за фасадом уравновешенной, сдержанной, взрослой и адекватной женщины прячется ублюдочный Патрик Бейтмен. Никто этого не знает, только я один. И это в ней самое лучшее. Повезёт или нет?

Нельзя любить её, потому что эта женщина идеальная и, скорее всего, попытается убить меня, если я когда-нибудь захочу испытать к ней нечто большее. Потому что мы оба знаем, что моя любовь — самое ненормальное и противоестественное, что только может случиться в наших отношениях. Моя любовь — слишком больно, даже для такой мазохистки.

Нельзя надеяться на хэппи-энд. У таких людей его просто не может быть. Всё что угодно, кроме нормального финала. Всё что угодно, кроме жили они долго и счастливо.

Заходим на сайт: https://citaty.info/

Там жмем "Случайная цитата".

Берем, пишем у себя вот это:

Обо мне.

И только через год после того поцелуя в парке во время первой их ночи, когда они нагие бесстыдно наслаждались он сказал ей, что любит её больше, чем боится кары. Любой кары.

О жизни:

а давай я тебя поцелую, а? Исключительно из уважения, как своего лучшего врага!

О будущем:

Сердце женщины — как лабиринт изысканных ощущений, бросающий вызов примитивному разуму прохвоста-мужчины. Если вы действительно желаете обладать женщиной, вы должны думать как она, и в первую очередь стараться покорить её душу. Ну а все остальное, эта мягкая сладкая оболочка, лишающая нас рассудка и добродетели, приложится само собой.

О врагах:

Алкоголизм является таким социальным злом, которое трудно вообще переоценить.

О друзьях:
Величайшая драма в жизни – это боль, что мы причиняем другим, и никакая самая хитроумная философия не оправдает человека, который терзает любящее его сердце.

Про сегодняшний день:

Творческие люди – это особенные представители человечества. И не только потому что они не приспособлены к миру… Художники бывают разные. Частенько среди них встречаются прагматичные дельцы и самопиарщики. И это нормально.
Дело в другом, настоящие художники напрямую подключены к Небу. Они творят – бессознательно. Их воля отсутствует… Они – Проводники. И в то же время – Создатели. Они – и форма, и содержание. Жизнь не имела бы смысла, не будь у нее свидетелей, я так думаю. Художники уплотняют, концентрируют жизнь или же предлагают альтернативу жизни, что-то конкретное и, в то же время, эфемерное, совершенно ненужное, но без чего жить нельзя… Вот в чем чудо творческого призвания.

Про мой характер:

Как и почти любое отчаяние, всё началось с видимого благополучия.

Кредо:

Минимальные жесты наиболее угрожающи.

Отношения:

— А вот это мой кабинет.
— Это означает еще одна остановка в экскурсии?
— Нет, это значит «До свидания».

Пока ты треплешь себя и близких жизнь твоя сладкая проходит, а ты и не замечаешь ее, какой же ты глупенький

Любовный прямоугольник.

Он с нами обеими учился, и мы долго не знали, как его зовут; он был просто высокий, с челкой и носил несуразный длинный пиджак; мы, хохоча с подругами на крыльце факультета, указывали на него пальцем и приговаривали: вон того заверните, пожалуйста. Впрочем, мы и сами-то тогда друг с другом толком не были знакомы.

Вершина A: ОН
Потом он как-то подошел и дал мне диск Сургановой, мол, тебе понравится. В дневнике был охарактеризован как «лазурноглазый», «занимается опасной расследовательской журналистикой». Глаза и правда были цвета какого-то неописуемого.
Потом мы начали пить кофе на переменах, потом – пить уже не кофе во дворе университета с его лучшим другом Палычем; К. был парадоксален, непредсказуем, Палыч – остроумен и сердечен, они дружили давно, успев нажить какую-то свою особенную мифологию.
К. любил Рембо, приходил на коллоквиумы с бутылкой водки в кейсе, имел музыкальный вкус и был непристойно красив; при виде его в первую секунду сладко кололо в сердце; но это же факультет, оперативная сарафанная мосгорсправка мгновенно представила на него полное досье. Юноша был своеобразным, со странностями. Мне, впрочем, это было неважно, у меня много красавцев друзей, восемнадцать лет, от кого только не колет в сердце. У него, правда, были точеные, драматические руки и еще такая манера улыбаться, за которую нужно, по-хорошему, сажать в тюрьму.
Он быстро врос в мою жизнь, стал важным пунктом на внутренних картах, указателем; через какое-то время приехать на факультет и не встретить там К. и Палыча было странно, даже не сразу понимаешь, чего не хватает, будто вышла из дому без часов. Кто-то шутил про нас, что у нас похожие фамилии, женишься – и почти ничего не изменилось; мы слушали музыку в его mp3-плейере, вообще не вынимая наушники (он – из правого, я – из левого уха), как сиамские близнецы с одной на двоих артерией. Потом он пришел на факультет с подбитым глазом и я старалась стоять по здоровую сторону.
– У меня чувство, что тебя кто-то неудачно накрасил.
– Нет, просто его рука как-то особенно бросилась мне в глаза.
Потом мы устраивали битвы в снежки и я целилась исключительно в лоб, а он – в стену в сантиметре от моего виска, чтоб не дай бог не попасть; потом мы сидели у меня во дворе, вокруг лавки разбегались цепочки птичьих следов, треугольных, крошечных. Он обвел один из них пальцем, и получился пацифический значок.
«Не вздумай влюбиться еще за это» – появилось в дневнике. Но было уже поздно.

Вершина В: ЕГО ДЕВУШКА
Я хорошо помню этот день, в марте: я его встретила на лестнице, поцеловала, как всегда, в щеку; спустилась вниз, походила, попила чаю, взяла куртку, набросила, вышла с подругой на крыльцо и увидела до боли знакомую спину. Была метель, он стоял без пальто, и я собралась его окликнуть, как вдруг увидела за ним светлые волосы – он обнимал девушку. Они целовались.
Я стояла и смотрела, пытаясь как можно точнее отложить в голове картинку; подруга поняла, в чем дело, оттащила, погрузила меня, негнущуюся, деревянную, в машину и весь вечер потом разговаривала со мной и развлекала; стоило ей отвернуться, как у меня опять стекленели глаза.
Мы с К. не встречались и не были парой, мы были друзьями, флиртующими иногда чуть более, иногда чуть менее невинно; он, вероятно, знал, что я влюблена, но уж точно ничего не был мне должен; просто мне казалось, что он тоже что-то чувствует, я никогда ее раньше не видела, я не знала о ней. Это как-то было уж слишком внезапно, без предупредительного выстрела в воздух, и потому оглушило.
Он стал везде появляться с ней; она с вечернего и младше, она давно в него влюблена, она сама спровоцировала знакомство и отношения; у меня встал комок в горле; я не нашла ничего лучше, как перестать здороваться. Он удивленно отходил, получив после «привет» тупую тишину. Прошло месяца три, я потихоньку остыла, и мне пришло в голову, что я веду себя глупо, мы ведь отлично дружили, я подошла и попросила прощения. Он заулыбался, обнял и сказал, что меня не за что прощать; и потом сразу наступило лето.
Вершина С: ЧАЙКОВСКАЯ
В конце лета я ему позвонила узнать, как живет, и он мне сказал, что должен меня увидеть. Мы встретились и поехали в больницу к его другу, которого пытались убить; у него были тяжелые нарушения речевого аппарата, он говорил очень мучительно, и нужно было по трем-четырем словам догадаться, о чем история; мне удавалось, я договаривала за него фразу, и он благодарно указывал на меня – мол, вот она поняла. Был жаркий августовский день, и этот мальчик, посмотрев в упор на К., вдруг спросил:
– А вы вэ-элюбленные, что ли?
И у меня вдруг вспыхнули щеки, и все как-то ухнуло вниз, а К. перекатился с пятки на носок и ответил просто:
– Да есть немного.
Потом мы пили красное на парапете с Палычем, и было как-то грустно и щемяще, что вот мы такие счастливые, а он остался там один в больнице; мне стало холодно, и К. снял с себя куртку и укрыл мне плечи, оставшись в нестерпимо голубой рубахе, цвет в цвет к глазам; мне трудно сказать, что произошло в тот вечер, но меня вдруг накрыло такой нежностью, что вот он меня повез знакомить с больным другом, он ведь не мог ему соврать. Я что-то говорила, смеясь, нежность копилась, копилась, подступила к горлу и вдруг пролилась слезами прямо на середине реплики, и мне вытерли слезы пальцами, и обняли, и еще долго смешили, а потом проводили до метро и посадили на поезд домой.
История казалась давно исчерпанной, но выяснилось, что она только началась. У К. и Палыча была компания подруг-третьекурсниц, я приезжала на факультет, а они сидели во дворе с гитарами и шампанским, и мы могли петь до самого вечера, остроумные и неотразимые. Среди них была девушка по фамилии Чайковская, и глаза у нее были абсолютно мультяшные: зеленые, миндалевидные и в пол-лица, как рисуют у героинь аниме.
Мы с Чайковской уже познакомились: она как-то зашла в пустую аудиторию, а я стояла там на кафедре и пела во включенный для преподавателя микрофон. Она сказала, что у меня неплохо получается, и тоже мне что-то спела – у нее невероятный голос, – и мы еще несколько раз сталкивались на факультете; Чайковская носит юбки и феньки в стиле «детей цветов», говорит так трогательно, так жарко, так категорично и смеется так заразительно, что ее невозможно не полюбить; но у нас как-то просто все не было повода пообщаться поближе, а тут нашелся.
Девушка К. никуда не делась, она по-прежнему с ним, и эта новость, конечно, неприятно ткнула под ребра, но изменить уже ничего не могла – я была непоправимо влюблена, куда сильнее, чем в первый раз. Мы стояли как-то с Чайковской на крыльце, и я произнесла что-то в таком духе, что вот как, подруга Чайковская, бывает грустно, когда ты влюблен, а предмет твоих бессонниц стоит, пьет двенадцатилетний Ballantine’s из горлышка и щебечет со своей жабообразной девушкой. Чайковская кивнула:
– У моего тоже жабообразная.
Да, говорю, а это не такой ли высокий, с челкой, стоит вон там?
И вдруг у Чайковской задрожали руки и она сказала: да, это он, я его уже год люблю. И мне ничего не оставалось, как крепко выругаться и сказать: «Ну что же, добро пожаловать в клуб».
Они похоже познакомились: он узнал ее имя, попросил для него спеть что-то и вдруг взял за руку и, говорила Чайковская, «видимо, задел какой-то важный рецептор». У нее, правда, была чуть иная ситуация: она два года встречалась со своим юношей, и от него не дрожали руки, зато он был надежен, покладист и рядом, а это дорогого стоило; ей было перед ним мучительно стыдно, она старалась никому не говорить про К., и поэтому влюбленность поражала все внутренние слои и ткани, гнездилась глубже, причиняла большую боль, чем мне. Я простое бесхитростное трепло, стоило К. подняться и уйти за чаем, как я картинно утыкалась в плечо Палычу и начинала причитать; говорила К.: «Полонил ты меня, добрый молодец, забирай у меня все конспекты». Ни для кого не составляло секрета, что со мной творится. Теперь, правда, ситуация обрела абсолютно сериальное звучание.Первое время при Чайковской нельзя было его имени произнести: она бледнела, ее начинала бить дрожь; это меня потрясало, мне никогда не приходилось встречаться с подобным, чистые писатели-сентименталисты, «Бедная Лиза». Чайковская кидала мне в почту ссылки на его статьи, на его фотографии в девятом классе. «Я провела большую подрывную работу», - говорила Чайковская. У нее лежал аудиофайл, где К. читает свое эссе про женские слезы, оно еще долго крутилось у нас в колонках синхронно; мы созванивались, обсуждая все нюансы, детали, слова, перспективы, пути решения проблемы.
В Чайковской непостижимо сочеталась житейская мудрость и жуткий юношеский максимализм; нежность, женственность, длинноволосость и безумный темперамент; гибрид феи Динь-Динь и Кармен; она была маленькая, трогательная, смешливая и уютная; мы встречались и пели во дворе, ходили в обнимку по факультету; мы в буквальном смысле спелись с ее подругами и незаметно стали страшно родными; не было бы счастья, да несчастье помогло.
Чайковскую отпустило внезапно, очень смешно. Она отведала испорченного торта в гостях и три дня переживала жуткое отравление. Ничего не могла есть, мучилась; выздоровев, пришла и сказала: «Я его разлюбила». Лечение через обострение; организм отторг К. вместе с токсинами; если врубить все приборы в доме – вылетят пробки; Чайковская накалилась добела – и перегорела.

Вершина D: Я
В октябре мою маму увезли на «скорой» в больницу, а через два дня я слегла с температурой. Впервые в жизни болела в одиночестве, в пустой квартире, было очень страшно; Чайковская приезжала, привозила лекарства, булочки, варенье и желтые листья: «Ты тут болеешь, а там без тебя осень проходит». Она меня и вылечила в итоге: просто фактом собственного наличия. Меня тем не менее продолжало крыть; отравленный торт был давно выброшен, и я уже не могла его отведать и исцелиться; мама лежала в больнице с воспалением легких; К. обнимал на крыльце факультета девушку, которая была моим единственным врагом на всем белом свете. Про нее нужно отдельно сказать: ей хотелось с нами дружить, она рассказывала Чайковской о своей работе, о том, как однажды в двенадцать лет выпила «Туалетного утенка» в знак протеста против рождения брата (после чего «Туалетный утенок» стал ее партийной кличкой); мне она казалась некрасивой, нелепой, совершенно не подходящей К.; у нас не было открытой конфронтации, но она меня побаивалась.
К. почему-то не хотелось меня отпускать: он мог выдернуть меня с вечеринки, усадить в машину и куда-то повезти, сначала до дома – и зачем мне домой, если время только восемь вечера? – потом мы ехали мыть машину, и у него для меня лежали бананы в пакете, и город в конце октября был чуть зябок уже, но еще прозрачен, листья в целлофановых мешках, сладкая пыточка, долгие прощания.
– Что ж тебя все тянет туда, где красные флажки.
Чайковская тем временем рассталась со своим двухгодичным юношей, ибо ей стало больше нечего от него скрывать; в начале ноября у нее случился день рождения, и Палыч усадил нас с К. в машину, заполненную воздушными шарами, и повез к ней на дачу. Я ехала из-за К. по большей части; я ни на что уже не надеялась, это был просто лишний повод рядом побыть, без его девушки, без дежурных улыбок. Было очень весело: советская усадьба, сангрия; к Чайковской еще приехал ее давний приятель П. Мы были наслышаны друг о друге и наконец-то познакомились; устав ходить за К., я села за стол и разговорилась с ним, и тут внутренний рубильник вдруг вошел в паз и переключился с тугим щелчком.Респектабельность, интеллект, гипнотический баритон – П. оказался прекрасен настолько, что мне на добрых часов двенадцать совсем срезало здравый смысл; мы проговорили до утра, на следующий день он довез меня до подъезда, поставив мне в машине весь плей-лист моих любимых, душевынимающих баллад – не знаю, как он угадал; из машины меня можно было выливать или выветривать, как пар.
Нет-нет, ну что вы, у него любимая девушка в Норвегии, богиня, красавица; я ни на что и не претендую; мы дружим сейчас самым искренним образом; он был нужен исключительно для того, чтобы сыграть на контрасте; экспресс-хирургия, быстро и без боли.

Другая геометрия
Через месяц, в декабре, мы с Палычем, К. и его девушкой отправились на концерт, и меня прожгло чувство вины: я вела себя отвратительно по отношению к ней – я подошла и попросила прощения. Очень искренне.
Мне стало очень легко; с К. оказалось так славно болтать на лекциях, так ловко шутить, когда не темнеет в глазах при его появлении; он оказался и вправду чудесным, у меня действительно неплохой вкус.
Чайковская из близкой подруги превратилась в жизненно важный орган; у меня фантомные боли в районе Чайковской, мне больно, когда у нее беда, мне тревожно, когда я долго ее не слышу; я беру трубку за секунду до того, как она позвонит. Мы думали подойти к К. и поблагодарить его за наше счастливое детство.
Мы вчетвером просто расцепились и из квадрата-ни-туда-ни-сюда превратились в две параллельные прямые. Той зимой, кстати, я встретила на дне рождения общего друга одного человека, который меня любил когда-то, а потом мы нелепо расстались и не общались два года. Мы встретились, обнялись, констатировали, что пахнем все так же, – и спустя час уехали вместе.
Однако это уже совсем другая геометрия.

Привет!

Как-то так внезапно (лол) получилось, что я приобрела 5 мл аромата, который старше меня на 4 года. Ну, то есть, он производится уже столько лет, а не стоял где-то в темнице 27 лет и ждал меня. Вообще, уже давно заметила, что меня не привлекает сладкая попса на полках магазинов. И это странно! Раньше обливалась сладкими духами как не в себя, сейчас меня от них воротит. Люблю что-то более пыльное, дымное, древесное. Сама в шоке от своих ощутимо изменившихся предпочтений.

Такая миниатюрная симпатичная прелесть обошлась мне в 160 рублей. Вот внимательно посмотрите и скажите, разве вы не видели такие флаконы на рынках, в маленьких магазинах? Эти знаменитые губы и нос? Я вот часто вижу и точно знаю, что данная марка востребована. Обычно ее покупают бабушки, хах.

И вот нисколько не воротила нос, хотя ожидания были минимальные! Прекрасный, сладковато-древесно-соленый аромат. Аромат релакс, аромат удовлетворение, аромат гармония. В нем так уютно и счастливо. Прям кайфую. И подумываю купить полный размер.

Я бы такой парфюм и маме бы купила, думаю, ей тоже понравится. Какой-то он вневозрастной и вневременной. И "бабушкой" вы точно с ним пахнуть не будете. Это не ретро в обычном понимании.

Цена приятная, примерно 900 рублей за 100 мл. И это туалетная вода. Стойкость для туалетной воды нормальная. Не выдающаяся, но и не часовая.

Обожаю заказывать парфюмерию вслепую.

И еще больше люблю, когда качественный продукт стоит недорого.

Быть нелюбимым, Боже мой,
Какое счастье быть несчастным,
Идти по улице домой
С лицом потерянным и красным.

Какая мука, благодать —
Сидеть с закушенной губою,
Раз десять на день умирать,
И говорить с самим собою.

Какая сладкая тоска —
Как тень по комнате шататься,
Какое счастье ждать звонка
По месяцам и не дождаться.

Кто нам сказал, что мир у ног
Лежит в слезах, на всё согласен?
Он равнодушен и жесток,
Хотя воистину прекрасен.

Что с горем делать мне моим?
Спи, с головой в ночи укройся.
Когда б я не был счастлив им —
Я б разлюбил тебя, не бойся.

Александр Кушнер

Привет. Меня зовут Александр, мне 23 года. Эх, банальненько. Хорошо.
Каждый раз, когда я сажусь в автомобиль, я пристегиваюсь. Мне не хотелось бы умереть в аварии, да, это очевидно, но, понял я это только сейчас. Зачем же я тогда вообще пристегивался? Не знаю. А вы всегда отдаете себе отчет в том, что делаете? То есть, бывало ли, совершаешь потупок, а потом - "Зачем?". "Зачем мне вообще это надо было? Неужели спокойно не жилось?" Иногда вот копаешься, и не можешь понять свою мотивацию. Конечно, можно и не хлопать дверьми, не повышать голос, не срываться на близких и друзей, что-то можно простить, где-то помыкнуть своей гордостью, и дать событиям еще один шанс. Хз, кажется эта сладкая картинка с цитатников не подходит для реальной жизни. Трудно. Пожалуй, в глубине души всегда знаешь, как правильно поступить. Но находясь здесь, прямо в эпицентре событий, когда все сваливается на голову, эмоции застилают трезвый взгляд, и не видно ничего, кроме собственной боли, начинаешь разрушать. Это естественная защита, обиженый и несчастный человек сам стремится причинить боль другому, потому что не может иначе.

Потом пройдет время, выздоравливаешь, с высоты прожитых дней, смотришь на все это, и понимаешь - глупо. Можно было все сделать по другому, без последствий и потерь. А затем робкое "а правда можно ли?"

Устал. Паду спать. Всего доброго.

".. Я люблю парня, которому двадцать, максимум двадцать три. Наглеца у него снаружи и сладкая мгла внутри; Он не успел огрести той женщины, что читалась бы по руке, И никто не висит у него на шее, ну кроме крестика на шнурке. Этот крестик мне бьется в скулу, когда он сверху, и мелко крутится на лету. Он смеется и зажимает его во рту."

Задаюсь каждый день вопросом: почему я все еще общаюсь с этим человеком, если она такая сука? Я все про Аню. Это так мило унижать меня перед кем-то и разговаривать со мной очень по-доброму и как будто снисходительно, что ли, когда рядом ее парень. Этот бедняга думает, что его девушка самая добрая на свете, и не догадываается, что она так отвратительно себя ведет со слабыми людьми (а я со своей мягкотелостью считаю себя именно такой). Сегодня она зашла на кафедру злая, потому что, видите ли, замдекана охуела скидывать на нее свои обязанности. Хи-хи, привет! Я уже третий месяц делаю за замдекана некоторые дела и когда я говорю Ане то же самое, мол, совсем охерели, я, оказывается, ною! А ее один (!) раз попросили что-то сделать, и она уже злая. Сказала бы лучше мне спасибо, что я бегала с договорами по ее кафедре тоже, иначе она бы раньше заметила, что замдекана приохуела. Мне-то наплевать, я с 25 декабря буду уволена, ура-а-а-а! И искренне надеюсь, что Анина сладкая жизнь скоро закончится. Я злая, но желаю, чтобы она каждый день приходила домой вымотанная, какой приходила эти четыре месяца я, чтобы ныла и задумалась об увольнении. А то нечестно как-то: я получаю те же деньги, но работаю за троих, а она иногда даже помочь своей начальнице не может, хотя прекрасно может. Ее завкафедрой - наша преподавательница, прекрасная женщина, просто огонь. И вот Аня перед ней строит из себя такую няшку-милашку, а мне даже смотреть на это тошно, потому что эта милашка превращается в говнецо, когда ее завкафедрой рядом нет. Аня любит в сторис инстаграма добавлять фото начальницы или просто записывать видео, как она ее любит, но на деле не может даже помочь иногда, пока ее не попросят! Это любооооовь, определенно!

пиииииздец, ну ты и тупой, перечитал только что почти все что ты там понапечатал Х)

госпади, ну ты ж знаешь, что не любишь такие вещи, так почему же ты сам такой?хд

а сейчас самое важное: обычно оно как-то так в историях - ты думаешь что все пропало, а потом становится легче и ты понимаешь, что не все так плохо было. ураааа, у меня совсем наоборот!))) хорошо, что ты никому не писал, гуд, что ты никого не просил, найс, что ты всех ненавидишь, супер, что ты прогнал и закрыл двери тем ублюдкам, которые даже сами не понимают, почему они с тобой и только мотают твои нервы. бляяять, как же хочется дать пизды всем, кому все равно сейчас) которые веселятся) вот же у вас, уродов, жизнь слишком сладкая) карма, милочка, ты где? обеденный перерыв давно позади! Х) красава. типа, я знаю, что все плохо, и что у тебя ничего отнюдь не получается, но ты красава. ты всегда был пиздецки крутым, хорошо, что теперь у тебя эта пластинка в мозгу пропала.

ахахаха ебать ты лох)

люблю тебя: *

Ноябрь пролетел для меня, как комета. А декабрь схватил в свои объятия и не собирается отпускать. Куча дел в планах, ещё больше спонтанных. Спина начала подводить меня и я вынуждена включить в свой «графикбезвыходных» походы в бассейн, но это меня больше радует. Сладкая боль разливается по всему телу после сеанса. Я слышу своё дыхание, расслабляюсь и всё плохое испаряется из меня. Считаю дни в обратном порядке до отъезда. Чувствую, как буду собирать чемодан и себя в кучку. Только бы всё успеть и исполнить задуманное.

Росток
всё еще тянется
к звёздному
небу:
Будь ему почвой,
а не удушливой
цепью.
Держи его ближе,
не дай засохнуть в темной
пещере,
В которой
ты - эхо надежды,
/а я тебе по-прежнему
верю./

Верю в то,
что через жернова просочатся
крупицы
И твое сердце
будет от каждой их них
по-новому
биться.
В моем присутствии,
вдали,
за сотни миль,
и даже на том свете.
Не спрячешь в памяти,
отметишь в душе,
как на рваной
фотоленте.
Не станешь в один ряд
с /бывшими
близкими/
горе-палачами,
Не бросишь на мою могилу
последний
/но самый тяжелый
камень/
В непогоду не выставишь вон
/вместе с другими/
на сырое
крыльцо.
Обещай, что среди убийц,
целящих мне
в спину,

я не узнаю твое лицо.

Будь моей исповедью,
точкой опоры,
надежным другом
в бесцельной
борьбе.
Льющейся историей в долгой
дороге,
все эти годы мучительной,
/но лучшей из побед/
Останься на рубеже,
не отпусти рукояти,
зашей рану или добей меня
выстрелом
в упор.
Если погибну, помни,
что я всегда
буду оберегать
тебя.
Если уйдешь ты,
то это будет
и мой
приговор.

Хрупкую лестницу
в небо
колышет-цепляйся,
Дай прядью вдохнуть мне,
/брошенной
на берег
рыбе./
Смирись,
теперь ты чья-то
причина
счастья.

И в этом
счастье - жизнь

и самая сладкая
гибель.