Мне не впервой бродить в вечерний час

По улице холодной и печальной,

Когда луны сияющий анфас

За облачной фатой укрылся тайно.

.

Спешат испуганно прохожие домой

Скрываясь в тёплых комнатах от ветра.

Их прогоняет ливень ледяной.

Они бегут к искусственному свету.

.

А я хожу по улице один.

Гуляю под дождём без всякой цели.

Любуюсь грустной прелестью картин,

Не веря, что всё это в самом деле,

.

Что может быть такая красота,

Что может быть стихия так прекрасна.

Все разбежались. Улица пуста.

Под крышами попрятались напрасно.

.

Мерцает мягким светом водопад.

Звенит поток прохладных крупных капель.

А ветер подвывает невпопад

И с ветками устроил танец сабель.

.

А дикий новорожденный ручей

Уносит листья в сторону канавы.

И он ничей и я уже ничей.

На нас совсем не действуют уставы,

.

Реальности обыденной земной.

Мы миражи рождённые стихией.

Я растворюсь в потоке ледяном

И потеку как капли дождевые.

.

Мы вместе испаримся поутру

Под яркими горячими лучами.

Развеемся туманом на ветру

И станем лёгкими седыми облаками.

.

Но это будет позже, а пока

Я призраком по улице гуляю.

Здесь каждый миг растянут на века

И не похож пейзаж на кадры рая.

.

Он холоден и мрачен, но красив.

В нём необычно всё и нереально:

И грустный красок тихий перелив

И капель дробь и ветра вой печальный.

.

Нет чётких линий, множество теней.

Все контуры загадочно неясны.

Приходит ночь. Я растворяюсь в ней.

Спасибо, вечер. Это было классно.

Эта история началась давно. Во времена моего детства, когда мне снились странные сны. В них был тёмный лес и огромная рогатая фигура, которая шла ко мне, а земля под её шагами стонала и трескалась. Пространство наполнялось симбиозом самых разных и странных звуков, какие только могло услышать человеческое ухо. Лес во сне кричал тысячами голосов одновременно: людей, зверей, шумом в кронах деревьев, криками птиц. Весь этот гвалт одновременно умолял, кричал, звал, манил и отталкивал.

Большую часть юных лет я провёл на сибирской окраине, где каким-то неведомым чудом был построен дачный посёлок. За его пределами были болото и лес. Значительную часть времени я, как и многие дети в дачном захолустье, проводил за чтением книг и прогулками по диким местам, которых, к счастью, там было столько, что и нескольких жизней не хватит, чтобы их все обойти. Многие из детей хотели бы сходить в лес, но родители строго запрещали это делать. Причины тому назывались разные: заблудимся, нападут животные или, что звучало особенно страшно для рождённых в 90-ые, украдут цыгане и съедят.

Ведь места были действительно живописные и по-своему интрирующие, и у каждого из них обязательно была своя неповторимая и удивительная, порой пугающая, история. Если пройти в конец аллеи, то можно было найти заброшенный участок, на котором росли подсолнухи. Всё поле было усыпано жёлтым цветом, но никто там не жил. Пристройку дома никто не подметал, а дыры в крыше становились с годами лишь больше. Сосед, участок которого был рядом с нашим, говорил, что под подсолнухами лежат кости. А потом смеялся с наших испуганных лиц, но было в его словах что-то, чему хотелось верить. Особенно, когда тебе всего шесть лет.

Для же меня краеугольным местом стал тот лес. Разум упрямо твердил, что это "тот самый" лес. Несколько раз я пытался незаметно убежать, чтобы хоть немного взглянуть на него и наконец убедиться, что никаких цыган, ворующих детей, там нет. Однажды мне предоставилась такая возможность, когда все родственники ушли на картофельное поле, которое было довольно далеко от основного дачного сектора. Я не стал терять времени и направился к заветной цели.

Увиденное слегка разочаровало меня, ибо лес выглядел лишь скоплением деревьев и высокой травы, которая доставала мне до колен. Где-то был слышен ручей, но тропа к нему заросла, если вообще была когда-либо. Мимо пролетела бабочка. Она была шоколадного цвета и с фиолетовыми "глазами" на передних крыльях. Взыграла моя любовь к коллекционированию насекомых. Я осторожно направился за ней, но сомнения впивались в сердце острыми шипами. Одна часть меня хотела всё бросить, бежать в панике и постараться забыть о лесе, но другая моя сторона понимала, что я должен продолжать идти. Бабочка, словно чувствуя мои сомнения, садилась почти на все встречные цветы, дабы я поддавался соблазну подойти и схватить. Я шагал медленно и аккуратно, стараясь шуметь как можно меньше, словно боясь потревожить священный покой этого места. Вдруг я почувствовал чьё-то немое присутствие рядом с собой и резко обернулся. Никого.Ноги неприятно гудели, начала болеть голова и мысль о том, чтобы развернуться и уйти, не просто витала в воздухе, а уже отчаянно взывала ко мне. Я не понимал, куда иду и зачем, но это было необходимо.

Озарение застало меня на поляне, залитой алым светом заката. Заветной бабочки давно не было, а все звуки стихли. Словно невидимый кантор сделал жест и смолк хор из множества птиц и сверчков. Вокруг не было ничего, кроме леса. Понимая, что детское любопытство перерастает в проблему, я решил вернуться, но не мог узнать ни одного дерева, которое было на моём пути, ни одного следа на влажной земле. Никаких признаков, что здесь был и есть человек.

За моей спиной стояло нечто, частично скрываясь за высоким деревом. Я вновь обернулся и теперь небезрезультатно. Чёрная фигура, увенчанная узорчатыми оленьими рогами, пристально смотрела на меня, пусть и глаз её видно не было. Сложно сказать, какого она была размера, но однозначно больше взрослого человека. Сперва я принял её за обычного оленя, но передняя часть подозрительно напоминала человеческие руки, а задняя — волчьи лапы и ободранный длинный хвост. Тот, кого я вижу в своих снах с четырёх лет. Фигура внезапно подняла голову и я увидел, что на месте оленьей морды красуются голые кости, а пасть усеяна острыми клыками. Нас разделяли друг друга несколько метров, но страха не было. Словно все эмоции, которые должны быть в такой ситуации, угасли, сменились на противоположные. Но, видимо, здравомыслие в какой-то момент взяло надо мной верх, ибо я вспомнил о родителях и о том, что они меня, скорее всего, уже ищут. Именно тогда мной овладел страх. И именно тогда фигура сделала первый медленный шаг ко мне — так идут навстречу друг другу старые знакомые. Поворачиваться спиной к существу хотелось меньше всего, но выбора не было. Пришлось перебороть себя и побежать. Звуков погони не было. За мной никто не гнался, а бежал, сбив дыхание, только я. Бежал и видел, что лес абсолютно одинаковый, выхода из него нет. Когда сил уже не осталось, я посмотрел назад и увидел, что фигура всё ещё медленно движется ко мне. Он не торопится, потому что понимает, что запас моих сил не особо велик.

В какой-то момент в голову прокралась каверзная мысль подойти к нему. Она была очень настойчивой. Исходящей угрозы и агрессии от существа не было. Он просто наблюдал. Следил, как следит натуралист за интересным ему зверем, изучая поведение. Не было грозного рычания или попыток настигнуть. Свет заката не выглядел таким алым, а потускнел так, будто выцвел от времени. Не выдержав, я закричал: "Отпусти меня" и побежал вновь. Спустя пару минут показался конец леса, появился стрёкот сверчков. Я выбежал прямо к трассе, где стояла машина родителей во главе с обозлённой матерью. Оказывается, уже практически стемнело.

Прошло двадцать два года. Прокрутив это воспоминание в голове, я посмотрел в сторону.
— Зачем ты ко мне шёл медленно? Хотел, чтобы от моих нервов тонкие нити остались в шесть лет?
— А зачем было убегать?
— Я был ребёнком.
— Что это значит?
— Это значит детёныш человека, который ещё не знает мир и всего боится.
— Нельзя так жить.
Он умолк, а я продолжать думать о том, была ли та встреча в лесу намеренной или на моём месте мог оказаться любой ребёнок из дачного посёлка? Но многие ли из них видели его во снах до самой встречи? И многие бы согласились поменяться со мной местами, чтобы получить в своей жизни тайну, рассказать о которой смогут паре человек или же вовсе никому?

— Лето. Я себя ужасно чувствую.
Он лишь дёрнул длинным хвостом — знак, что ему нечего ответить или он не хочет разговаривать вовсе. Забавная мелочь — древнейшее существо общается подобными жестами , но именно такие детали всегда имели особую ценность.

а если за руку — то не страшно, и всякий омут — благой залив.

я оказалась не так отважна, какой казалась всегда другим. и руки связаны туго мной же, настолько туго — запястья в кровь.

я засыпаю, и реальность — тоже.

дремучий лес невозможных снов, ручей лиловый, и звери пляшут — кружатся в вальсе в вальсе в дары богам. я здесь та прежняя — так отважна, что впору вызов дать небесам;

и птицы шепчут о чём-то важном, о том, что знают они одни. здесь нет людей, оттого нестрашно. от нас хоть что-то, да сберегли.

оставьте пару аккордов спеть нам о невозможности не любить, прикосновениях без билетов и разрешения их хранить,

о синем небе, чуть рыжих вихрях, полсотни фото и лебедях… о странах, что мы ещё увидим и об увиденных городах.

и лес из снов обернётся домом, ручей — лиловым окном из брызг. всё, что казалось таким знакомым перевернётся, и вся та жизнь мне станет тусклой, чужой, неважной,

затмится красками прежний мир…

а если за руку — то не страшно. а если за руку — только с ним.

Говорят, что однажды собрались в одном уголке земли вместе все человеческие чувства и качества.

Когда СКУКА зевнула уже в третий раз, СУМАСШЕСТВИЕ предложило:

— А давайте играть в прятки!?.

ИНТРИГА приподняла бровь:

— Прятки? Что это за игра??

И СУМАСШЕСТВИЕ объяснило, что один из них, например, оно, водит — закрывает глаза и считает до миллиона, в то время как остальные прячутся.

Тот, кто будет найден последним, станет водить в следующий раз и так далее.

ЭНТУЗИАЗМ затанцевал с ЭЙФОРИЕЙ, РАДОСТЬ так прыгала, что убедила СОМНЕНИЕ, вот только АПАТИЯ, которую никогда ничего не интересовало, отказалась участвовать в игре. ПРАВДА предпочла не прятаться, потому что в конце концов ее всегда находят. ГОРДОСТЬ сказала, что это совершенно дурацкая игра (ее ничего кроме себя самой не волновало). А ТРУСОСТИ очень не хотелось рисковать.

— Раз, два, три…- начало счет СУМАСШЕСТВИЕ.

Первой спряталась ЛЕНЬ, она укрылась за ближайшем камнем на дороге, ВЕРА поднялась на небеса, а ЗАВИСТЬ спряталась в тени ТРИУМФА, который собственными силами умудрился взобраться на верхушку самого высокого дерева.

БЛАГОРОДСТВО очень долго не могло спрятаться, так как каждое место, которое оно находило казалось идеальным для его друзей:

Кристально чистое озеро — для КРАСОТЫ.

Расщелина дерева — так, это для СТРАХА.

Крыло бабочки — для СЛАДОСТРАСТИЯ.

Дуновение ветерка — ведь это для СВОБОДЫ!

И оно замаскировалось в лучике солнца.

ЭГОИЗМ, напротив, нашел только для себя теплое и уютное местечко. ЛОЖЬ спряталась на глубине океана (на самом деле она укрылась в радуге), а СТРАСТЬ и ЖЕЛАНИЕ затаились в жерле вулкана. ЗАБЫВЧИВОСТЬ, даже не помню где она спряталась, да это и не важно.

Когда СУМАСШЕСТВИЕ досчитало до 999999, ЛЮБОВЬ все еще искала, где бы ей спрятаться, но все уже было занято. Но вдруг она увидела дивный розовый куст и решила укрыться среди его цветов.

— Миллион, – сосчитало СУМАСШЕСТВИЕ и принялось искать.

Первой оно, конечно же, нашло ЛЕНЬ. Потом услышало, как ВЕРА спорит с Богом, а о СТРАСТИ и ЖЕЛАНИИ оно узнало по тому, как дрожит вулкан.

Затем СУМАСШЕСТВИЕ увидело ЗАВИСТЬ и догадалось где прячется ТРИУМФ. ЭГОИЗМ и искать было не нужно, потому что местом, где он прятался оказался улей пчел, которые решили выгнать непрошеного гостя. В поисках СУМАСШЕСТВИЕ подошло напиться к ручью и увидело КРАСОТУ. СОМНЕНИЕ сидело у забора, решая, с какой же стороны ему спрятаться. Итак все были найдены:

ТАЛАНТ — в свежей и сочной траве, ПЕЧАЛЬ — в темной пещере, ЛОЖЬ — в радуге (если честно, то она пряталась на дне океана).

Вот только ЛЮБОВЬ найти не могли…

СУМАСШЕСТВИЕ искало за каждым деревом, в каждом ручейке, на вершине каждой горы и, наконец, он решило посмотреть в розовых кустах, и когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз поранили ЛЮБВИ глаза.

СУМАСШЕСТВИЕ не знало что и делать, принялось извиняться, плакало, молило, просило прощения и в искупление своей вины пообещало ЛЮБВИ стать ее поводырем.

И вот с тех пор, когда впервые на земле играли в прятки, ЛЮБОВЬ слепа и СУМАСШЕСТВИЕ водит её за руку…

Я пришла с целью оправдать себя и доказать несправедливость слуха, пущенного моими недоброжелателями, будто я виновна в страданиях и смерти Хризостома. Удостойте, благородные сеньоры, и вы, друзья-пастухи, выслушать, что я имею сказать в свое оправдание. Все говорят, будто Небо одарило меня такою красотой, что никто не может взглянуть на меня безнаказанно, т. е. не полюбив меня. Если это верно, то неужели я, в свою очередь, должна любить всех, влюбившихся в меня? Я знаю, что мы любим все красивое; но справедливо ли заставлять это красивое насильно любить нас за то лишь, что оно своим свойством возбудило в вас любовь? Подумайте и о том, что человек, влюбленный в красавицу, может быть сам уродом, способным внушить к себе одно отвращение. По допустим даже, что красота обоих равна; так неужели одно это должно обязательно обусловить и равную любовь с обеих сторон. Красота, очаровывая взоры, не всегда очаровывает сердце… Если бы одна красота действовала на сердце, то мы видели бы вокруг себя только беспорядочное брожение ненасытных желаний, беспрестанно меняющих предметы своей любви. Если же любовь не может и не должна быть навязываема, то как же винить меня за то, что я не ответила на взаимность Хризостома? Если Бог создал меня красивой, то сделал это помимо моей воли, — я Его об этом не просила. И как змея нисколько не виновата в том, что у неё в жале скрыт смертельный яд, так и меня нельзя обвинять в том, что я красивее других. Красоту честной женщины можно сравнить с пылающим огнем или неподвижно лежащим мечом: тот жжет, а этот ранит лишь тех, которые прикасаются к нам. Душевные достоинства — вот истинная наша красота, без которой мы не можем быть прекрасными. И неужели женщина обязана жертвовать собою мимолетной прихоти мужчины, обыкновенно даже улетучивающейся еще скорее самой вызвавшей ее красоты?.. Я родилась свободною и, дорожа свободою, хочу вести уединенную жизнь. Рощи, горы и зеркальные воды окрестных ручейков — вот единственные поверенные моих тайн и властелины моей красоты. Прямо, открыто и честно отказала я всем претендентам на мною руку, и если этот отказ не образумливает их, если они продолжают утешать себя несбыточными надеждами, — то я спрашиваю, кого обвинять: мою ли жестокость, или их упрямство? Вы говорите, что намерения Хризостома были чисты, и что я поэтому напрасно оттолкнула его. Может быть. Но не объявила ли я ему на этом самом месте, где его теперь хоронят, в ту минуту, когда он открылся мне в любви, что я намерена жить одинокой, не связывая ни с кем своей судьбы и оставаясь верной своему обету — отдать одной природе то, чем она одарила меня? Если и после этого повязка не упала с глаз его, если он упорствовал плыть против течения, идти наперекор судьбы, то удивительно ли, что он потонул в море собственного неблагоразумия? Если бы я его обманывала, я была бы бесчестна; а если бы я отдала ему свою руку, я изменила бы своему святому обету. Он упорствовал, и это упорство довело его до отчаяния… Неужели и после моего объяснения у вас хватит духу обвинять меня в его страданиях и смерти? Обманула ли, прельщала ли, увлекала ли я его? Изменила ли я моей клятве ради кого другого? Обещала ли я кому другому свое сердце? Нет, — говорите вы. Так за что же вы меня проклинаете? За что называете меня жестокой и неверной?

Мигель де Сервантес, "Дон Кихот"

Как и 4 года назад, мне всё также сильно интересно, и я всё также не знаю как прошла бы наша встреча на самом деле, и при каких обстоятельствах.
Мне дико интересно что будет, если мы с Ним встретимся… Мы подойдем друг к другу?! Мы поздороваемся?! А как мы поздороваемся?.. Он меня обнимет?! А мы погорим о насущем?! А он мне предложит прогуляться?! А встретиться потом, завтра, например?.. А он скажет что-нибудь в стиле: я скучал?.. А он все так же будет волноваться и краснеть как на первых встречах?.. А он так же будет смотреть на меня влюбленными глазами?..

Или он будет как при последних наших встречах?.. Или просто кивнем друг другу головами и пойдем дальше каждый по своим делам?.. Или мы вовсе пройдем мимо друг друга?.. Что будет?! Как это все будет?!

Боже, как же я хочу Его увидеть и провести с Ним хотя бы 5 минут. Взглянуть в Его бездонные серо-голубые, цвета осеннего неба перед дождем, глаза; Провести своей рукой по Его шелковистым волосам, которые ложатся как я захочу, а Он и не против, чтобы я поиздевалась немного над Его прической; прикоснуться к Его руке и почувствовать тепло, которое ты чувствуешь как окутывает тебя полностью; крепко обнять Его, залезть руками под его безрукавку, серую толстовку, а носом уткнуться в Его бархатную шею, на которой постоянно болтаются черные мною ненавистные наушники компании Sony, завтавив почувствовать Нас как одно нераздельное целое; Услышать его волшебный голос, который я так не хочу забывать; Слушать Его речи, которые заставляют обдумать все на свете; Вновь услышать как он искренне смеется, будто ручей по весне поет лесу и лесным жителям свою песенку; Засунуть свою руку к нему в карман и шагать в один такт с ним, при этом когда поднимаемся или спускаемся по лестнице — играть "кто быстрее"; Ощутить себя такой маленькой и кому-то нужной рядом с Ним, ощутить себя дома, ведь: мой дом там — где мое сердце… Боже, как же я хочу Его увидеть и провести с Ним хотя бы 5 минут.

Я помню каждое мгновение проведенное вместе, и я помню как после этой записи, через полгода, мы встретились на проводах нашего общего друга, и как общение закрутилось, и в тот вечер мы лежали на большом раскладном диване и в темноте разговаривали о том как идет жизнь у каждого из нас. Как я потом попросила скинуть Его футболку, и рассказывала Ему сказку, чтобы Он уснул, ведь надо было с утра идти на работу. А когда Он уснул, я наслаждалась моментом быть рядом с Ним. Да! У меня есть Волк, и пусть Он простит мне мои страдания, но это неотъемлемая часть меня. прости, Волк, но я живу этими моментами и питаюсь ими…

Бежал по лесу ручеек, сам собою любовался: ловкий, проворный, быстрый, чистый и прозрачный! Ни с каким другим ручейком не хотел сливаться, считал себя сильным и сам хотел бежать по лесу.

Вдруг выбежал в поле, а там ослабел, силенок не хватило, растекся и пропал. Кое-как, по каким-то подземным ходам, весь грязный, добрался он до реки и начал ей жаловаться:

— Если бы не это противное поле, то я бы и сам давно стал рекой!

Услышав это, река всплеснула волнами:

— Эх, ты, глупый ручеек! Поле совсем не виновато в том, что ты растекся, ушел в землю и стал таким грязным! У того, кто отталкивает других, стать рекой — сил не хватит.

#жизнь #река #ручей

Этот день всегда казался наказанием, а не праздником. Я пряталась, убегала, много ныла и преуменьшала важность. А тут вдруг, за день до 11, возвращаюсь с работы, и все становится настолько простым и понятным: празднуют возможность жить. Благодарить за возможность быть в этом мире, чувствовать, впечатляться, любить, узнавать, делиться, наслаждаться. День рождения - день, когда тебе подарили жизнь.

Впервые я спрашиваю у себя: что ты хочешь себе в подарок? Не только спрашивать, но и сразу выполнять надуманное. Трехдневная поездка во Вроцлав, где был самый вкусный завтрак в Charlotte (серьезно, лучшие круассаны в моей жизни) без мыслей о том, как это дорого, и посещение зоопарка. Курс по калибровке вкуса - это умение кажется мне чем-то невообразимым и сама возможность научиться улавливать в кофе желтое яблоко или красные ягоды вызывает столько трепета! МК по керамике - хочу слепить свою чашку и поработать руками с глиной. Подвеска со звездами от крихіток. Красивые блокноты в дорогу, где буду фиксировать невесомость. Стрижка в крутом салоне, где работают профессионалы. Качественное и красивое белье для себя. Половина из этого списка уже воплощена, половина - только в ожидании. Праздную эту жизнь.

На работу пришлось возвращаться - забыла ключи. Опьянена радостью своего банального открытия, наткнулась на аварию: сбили велосипедиста. Красный ручей вытекает из затылка, а сам он лежит в неестественной позе. Берегите эту жизнь.

аппарат вентиляции лёгких воткнут в розетку. ночь, я рыдаю в подушку, все тело металлом чугунным сжимает сетка непослушного сердца - изодранного, как флага; я всегда выходила спасти «упавшего в грязь». всегда выходила первой. и да - всегда начиналась травля.

да, я видала пену у ртов, не искавших правды. я молилась на всех богов - обожглась джихадом. я ходила по тьме, обласканная иудой. враг боялся звучания струн из гитары Курта; все обряды моей защиты - ловкость и куклы вуду. пульс бежал мимо горла по дням: дух сгорал, как пепел. я писала по всем изданиям и газетам: «дайте год, но не два. огня ли, пшена ли, миску; я одумаюсь, царь. дай стены мне, дай прописку. разверни колесницу, позволь мне побыть на воле». но акцизные марки печатались гос контролем.

в подворотнях висели лампочки - снег, разворот, три точки. я курила в ночи, стараясь не взвыть. выть молча - это почти точно так же, как резать металлом кожу. чем острее тесак, тем меньше проблем; тем тоньше выдаётся отметина - шрам, а не оплеуха. я умею чертить с семи лет. с восьми я прослыла дурой.

с восемнадцати я ручей, не нашедший руну. я мечтаю, метаю; не спорю - но негодую. я не помню отцовский почерк; я помню запах. я потеряна в этом Эдеме - но он не заперт.

ты придёшь мне сказать, что боль - украшение тела; что я выбрала крест под стать и что он - предел мне. ты придёшь, чтобы душу всю вычерпать ложкой - а после, сожрав, унизить. я пошлю тебя вон. на юг. насовсем. без визы.

ты вернёшься, чтоб сдать «вещдок» - операм, санитарам, власти. на пороге споткнувшийся черт вслух вам скажет «здрасти». я зашторю все окна. закрою лицо - руками. и тогда ты начнёшь танцевать - сам с собою в паре;

и пойдут караваном бесы по новым рельсам; я смогу рассмеяться, чуть позже - смогу согреться. я прощу тебе все - предательство, плен, измену. и ни капли ни дам свободы, которой всегда владела.

приглашу коллектив заснять твоих оргий пазлы - чтобы ты не стеснялся позже других вариаций. чтоб ты смог, деньжат получив и домой возвратясь - не найти там ДВЕРИ. чтоб ты сам, наконец, осознал и всерьёз «прозрел бы» - что не я твоей вечной ангины заядлый вирус.

просто есть такой уровень - «днище»

l e v e l

ты любишь

н и з о с т ь

(с) Вишня Вечер

Пальцы переплетаются, минуты превращаются в вечность, а твоё молчание пронизывает моё сердце, вышивает крестиком узоры и забывает сделать узел.
Ты зашиваешь мои сомнения красной ниткой, заплетаешь в волосы магнолию, а она засыхает. И я не знаю, что мне делать, ведь все цветы в моей голове без тебя завяли, а нитки, которыми ты так старательно зашивал раны, распускаются. Порезы снова кровоточат, но с ещё большей силой, чем прежде, ты стараешься всё исправить (или мне кажется?), протягиваешь воду вместо спирта.
Наверное ты ошибся случайно, вода смоет кровь, но стекать тонкими ручейками она будет ещё очень долго.
Не знаю, остановится ли вообще,
но ты ведь не знал.

Привет, я сейчас в поиске идеального места, которое бы походило на дайри, просто потому, что ресурс (как мне кажется) потихоньку сдает позиции.

Я не скажу, откуда такое рвение быть услышанной и читать других, но я здесь, и это здороово.)

Снова хвойный лес, находим чернику и землянику, земля влажная и под ногами пружинит хризолитовая подстилка из мха. Дима рассказывает про сухостой и тропинки, которые заросли, находит целую полянку сыроежек и говорит: где же я видел груздь? Я иду и думаю о Стивене Кинге и "не переходи на ту сторону валежника", слушаю про гадюк и пирог с черникой. Ручейки и старые пни, папоротники и клевер. В прошлый раз на холмы ложатся туманы, в этот раз - нет. Едем с сестрой Аней на озеро на велосипедах, дважды собираем грибы: горькушки и хитрые лисы у черничников. Первый раз в жизни вижу, как цветет тимьян.

Так было прошлым летом.)

У меня в душе часто поселяется гнетущий страх, что я хуже всех, никогда не справлюсь и все провалю. Не знаю откуда это, домашние никогда не говорили мне таких вещей, наоборот, я всегда была тем человеком, в которого верят окружающие, но который не верит сам в себя. В июле моя наставница уезжает почти на месяц, а это означает, что вся ответственность и работа возлагается на меня. Я пиздец как этого боюсь и ужасно боюсь облажаться. Я все время хочу быть лучше всех и умнее всех, но, бывает, провалы неизбежны. Я трудно мирюсь со своими неудачами, сразу начинаю думать, что обо мне думают другие. Я очень постараюсь не допустить этого, хоть и будет страшно и сложно. Я уже подумала, что если не справлюсь совсем, то больше и не подумаю искать место с приличной ответственностью. Я найду что-то проще и спрячу свои амбиции в жопу. Работу и новое место я всегда сумею найти. Когда-нибудь я признаю тот факт, что нельзя равняться на других и что люди всегда будут сравнивать. Особенно с такими, как одна девушка, которая в 23 имеет 5 высших и свою аэрокосмическую контору или что-то такое неебическое просто. Сразу начинаю думать про себя. Вечное ощущение лоха. Даже не помогает воспоминание того, что на прежней работе мне тоже было безумно тяжело привыкать, но если б не некоторые обстоятельства, то я могла бы занять маленькую руководящую должность. Возможно здесь так же страшно и тяжело, а потом через полгода-год я буду вспоминать это с закатывающимися глазами и думать, что опять я из ручейка сотворила цунами.

Знаете что…слишком много времени прошло с тех пор, как ты начал лайкать мне фотки, а зачем ты начал это делать сейчас, мне вообще не понятно. Настя, все дела. Или чего чего интереснее, заходишь к каждой и ставишь лайк. Респект, я так не могу. Слишком все сложно и запутанно. Я каждый день думаю, что это все игра, хоть меня убеждают в обратном. Сука, как же хочется верить, что все было настоящее, так, если вспомнить, слова вообще по нулям, а вот эмоции, уж соре, но повторить слишком сложно. Наверно сама виновата, закрылась, открылась, сама себе хозяйка. Ну уж извините, не могу я поверить, от чего сейчас дикая истерика и ручей сольной жидкости, которая размазана по всему лицу. Я не верю! Ни единому твоему слову, блок сильнее меня. Тебе не пересилить его, хотя, ты сам не очень то и хочешь… Каждый раз понимаю, что все слишком долеко, я могла бы продвинуться дальше, но тут ступор с другой стороны. Твоё я тебя люблю звучит слишком фальшиво на протяжении месяца. Я не могу тебя бросить. Я тебя люблю! Но не в первой вся эта дрянь, и тебя оставлю

леший, миленький, дай амулет, хоть перо совиное, хоть сухую травинку с лета…и не спрашивай, зачем, почему - ведьма снова бросается в путь, в скалы, в моря, ускользает из снежного леса, как непослушный ручей, незамёрзший; ведьма бежит льда и снега, разжигает костры и бросается в неведомый дым, как бросаются в ночь с обрыва. леший, миленький, дай амулет, и пусть он поможет вернуться обратно, чтобы с рассветом не обратиться в камень. леший, слушай: ни гроша за душой, ни самой души! нужно что-то сыскать: рядом ли, на краю света ли - где угодно. нужно что-то сыскать, чтобы было, что беречь и бояться терять.