Я всегда выбирал простых, но странных. И обязательно — с выразительным взглядом, чтобы смотреть, как от глаз бежит тень мыслей, касаясь сперва щёк, а потом губ, словно длинный силуэт. Увы, редки случаи, когда мне попадаются те, кого было бы приятно слушать. Если бы мне доставалось всё вместе, то это было бы невероятно, ибо жизнь похожа на суровую богиню удачи, которой выкололи глаза. Впрочем, глаза не мешают богине раздавать дары людям.

Мне всегда казалось, что за глубоким взором, отдающим наивностью и влюблённостью, непременно скрывается Психея — вечная любовь Эрота. Вероятно, это не так, ведь некоторые за ягнячьей кротостью скрывают любвеобильную Венеру. Разумеется, скрытая душа — величина слишком относительная. Но взгляд способен либо утаить, либо рассказать. Сперва мне нравилось первое и казалось, что нет ничего прекраснее, чем человек, будто книга, таящий внутри нечто, что лишь предстоит разгадать, прикоснуться, узнать. Позднее пришло понимание, что для долгой любви тайны должны быть только у одного. Второй же должен быть прост, как гортензии под моим окном, но так же, как и они, приятен. Pas la couleur, rien que la nuance! — подходит здесь лучше всего. Не нужно лабиринта, скрывающего сердцевину. Нужны лишь нюансы того, как до неё добраться.

Красота выше гения, чувства выше морали, грех выше Бога, а простота выше тайн. Поэтому намного целесообразнее искать эту самую простоту, будучи дебрями. Однако мне незатейливость не нравится. Она непременно несёт в себе нотку глупости, если речь идёт о человеке. Быть проще, чтобы к тебе тянулись — избитый приём, подразумевающий сплочение вокруг идиота единомышленников и умных, желающих заставить работать глупость на себя. Посему я выбрал деталь, которая поможет мне мириться с вероятной глупостью. Взгляд. Жестоко? Разумеется, потому и используется.

С такими людьми и становится возможным dolce far niente — время, проведённое без смысла, без разумных фраз, но направленное на эмоции. Своего рода потребность быть в настоящем, чувствовать и существовать (в самом положительном значении этого слова). Время, когда каждому простительно быть дураком, потому что ум — бремя, а от любого бремени необходимо хоть иногда абстрагироваться. Я позволяю это себе, потому что позволяет она — обладательница жгучего небесным отблеском взгляда. Носительница той самой простоты, когда все сказанные слова улетают от ветра в распахнутое окно, бесследно, безвестно; когда она не знает растений в ботаническом саду, но хочется ей о них рассказывать.

— Мне кажется, что я немного глупая для того, о чём ты говоришь.

— Это хорошо, что ты глупа в таких вещах. Значит, мне есть, чему тебя учить.

Она превосходит меня в чувствах и это абсолютный факт. Ей дано проявлять жалость там, где я смогу лишь выразить равнодушие. А её стремление к справедливости для всех порой заставляет меня перенимать частицу той праведной эйфории. Я даю ей знания, а она не позволяет мне покрыться льдом и зарасти мхом. Вполне справедливый обмен, как мне кажется. Она смотрит на нас обоих сквозь призму простоты, понимая, что никогда не станет для меня ни смыслом жизни, ни самой большой любовью, да и не претендует на это, откровенно говоря. И вряд ли от неё дождёшься интриг за спиной, ведь она нехитра в любви, что делает её на порядок умнее многих. Её любовь — я. Иной она не ищет, потому что не знает то, зачем это нужно. И, пожалуй, за одно то, что она не пытается отыскать в моих размышлениях скрытых смыслов, как и не ищет его в сказанных словах, стоит ценить её. Особенно в моменты, когда мне необходимо на короткое время замкнуться в себе и закрыться от всех.

Своим поведением она напоминает детёныша оленя, который бегает по лесу.

Взгляд исключителен, "эксклюзивен", потому что не требует понимания, ибо выше механик и алгоритмов. За красоту и взгляд можно многое простить. В конце концов, он — неплохая замена уму, а главное — полностью безопасная.

Предновогоднее настроение можно охарактеризовать только одним словом - уныние. Сколько себя помню на просторах вьюи - подводить итоги всегда было любимым занятием. Посвятить один день, чтобы с теплотой вспомнить былое, осознать, что все "плохое" было необходимым - поблагодарить за эти события. Итоги 2018 я писала неделю! Мне больно вспоминать. Но традиции дороже.

— часть 1 —

Январь. Любовь расцветает внутри. Я открываюсь человеку, становлюсь зависимой от его объятий и вечеров в его компании. Провожу в офисе по 11 часов и абсолютно счастлива от этого. Матчи в настольный футбол, монополия, вопросы из психологических тестов, бумажный журавлик в 4 руки. А потом меня спонтанно лишают этих вечеров, ради которых я жила. Начинается какой-то фарс. Я много психую, ухожу, ревную. Днем появляется Тартарык, наш суккулент. Я не могу смотреть на свои руки. Понимаю, что подсела на астрологию. С Юрой регулярно забегаю в новую кофейню, ставя за цель попробовать все с эксклюзивного меню, Тарас рассказывает о Норвегии, захватив с собой оттуда открытку по моей просьбе, и трех плюшевых мишках. Где-то между этим затерялась первая поездка в 11 троллейбусе. Важно: в один из вареников обязательно нужно спрятать монетку.

Февраль. 19 февраля – лучший день в моей жизни. Комната отдыха, «Perfect» Ширана, выключенный свет, мы начинаем танцевать, когда в дверь начинают стучать, но это не важно – я отрываюсь от земли. За день до этого: много слез и разочарование, снег и терпкий кофе. Ночью он пишет о пингвинах, а утром догоняет и берет за руку, уже не отпуская. Кроха Эйфелева, ключ от дома, половина ложки. Встреча на перекрестке, когда доверился интуиции, поиски и поддержка. Красные носки и розовые с ежиками. День святого Валентина впервые не в одиночестве. Шарик, как начало «квітка». Лежать на ночном замерзшем озере, когда вокруг ни души, и делать снежных ангелов. Вальс у выхода из офиса. Морковь в кинотеатре на последнем ряду, «Черепахи аж до низу». Разговор под занавес зимы, где «ничего не получится» выбивает почву из-под ног.

Март. Побег. Не совсем удачный - мы пересекаемся дважды. Артур поет много старых песен, вместе мы слушаем новый альбом вивьен морт и смотрим «Бриклберри» по пятницам. Встречаю осеннего, чтобы понять, что он вовсе не осенний. Первая поездка с Иванками во Львов. Попытки не раствориться в боли. Защищаю себя игнором на работе. Это сделать чуть легче, когда он вновь сидит ко мне спиной. Нахожу шоколад – возвращаю. Спустя пару дней протягиваю ему свой мизинчик. Нас ждет тимбилдинг. Готовлюсь к худшему, получаю лучшее. Дождь, на мне его кепка, а потом и губы, пикник в центре площади, когда все уже разошлись, пора и нам – знакомлюсь с его черепахой. Первый отпуск, которому я вовсе не рада. По возвращению на работу обнимаюсь с вешалками в гардеробе, настолько рада вновь быть здесь. Нахожу мандаринку – не возвращаю. За пределами офиса покупаю домой питчер и книжную полку, ломаю кофеварку, которую папа только принес домой, пробую самый острый кебаб в городе, проникаюсь новыми песнями «Один в каноэ» на их концерте. Пью много вина, в попытке не раствориться в недосказанности и неопределенности.

Апрель. Мудак вдруг становится хорошим парнем: кормит меня едой своей мамы, рассказывает всякие чудесности и упоминает о будущей татуировке, что провоцирует все эти взгляды и все эти чувства. Регулярно сбегаю со своего рабочего места, чтобы сидеть напротив, а он регулярно меня кормит, что постепенно начинает затрагивать еще и завтраки. Возвращаю фокус на свою жизнь: записываюсь на курсы английского (не сложилось) и на йогу. Долго учимся с Иванкой спокойно реагировать на дыхательные практики, но, когда это случается, кайфуем. Подписываю открытку на прощание Тарасу – первый близкий миндальный сосед, которого теряю. Решаюсь избавиться от главного физического комплекса, что праздную позже вечерним суши-пикником с девчонками с пекарни. Шутки о рисе звучат в сонном опенспейсе, а за его пределами – озорной бариста варит самый вкусный лавандовый раф. Ярослав приносит ноутбук и игровые джойстики, пока Кот покоряет горы. Ловлю солнце во Франковске. Луна же ждет дома, в последние дни месяца, когда первый телефонный звонок и сердцебиение в такт.

Май. Путешествовать можно и в своем городе – отыскали крохотный Таиланд. Приближение лета впервые не кажется ужасным. Пока не случается тимбилдинг. Ожидала лучшее, получила худшее. Тот вечер повлиял на весь дальнейший ход событий. Я впервые заплакала при нем и твердо решила, что с меня достаточно. Спустя неделю мы играем в настольный футбол – безопасная зона на поле «я делаю вид, что тебя не существует». Еду с Катей во Львов, не понимая, как такое вообще могло случится – я в поезде с девушкой, которую хотела недавно придушить, - мы промокаем под дождем и бесповоротно влюбляемся в Издрыка, ночная дорога домой не выдерживает нашего пения. Начало традиции: алкоголь, причал, день рождение (именно тогда, не контролируя свои действия, я узнаю правду). Человек пишет заявление об увольнении. Рыдаю под песни Таянны, но восхищаюсь ее энергетикой. На работе происходит подстава века, людей увольняют (незаменимые потери), хочется бежать – прохожу тренинг в новый проект. Кроха Эйфелева, машинка из киндера и деревянный жираф переселяются в место, где их никто не найдет. Влюбляюсь бесповоротно в Одессу, делаю там жадные глотки свободы – ничего (никто) не держит. Прощаюсь с Иванкой, которая переезжает к морю. Но перед этим - совместная поездка в Киев, где я встречаю свою путеводную звезду. Объятия с Сафарли – мечта сбылась.

Июнь. Меня повышают в должности, хотя я собираюсь уходить из проекта. На работе находиться больно. В голове много «это в последний раз!», чем убиваю себя. Учусь любить лето: катание на велосипеде в селе, многочисленные пикники, просмотр фильмов под открытым небом с видом на закат, холи фест, который откладывался многие годы. Человек прощается, не со мной. Звонок мамы: «Бабушка…», - много черного цвета. Камера щелкает, все непривычно нарядные, делаем вид, что мы – персонажи истории Гэтсби. С двумя соседями по офису создаем мини-клубы: о кино и английском языке. Много пою «Чика-чика» с Денисом. Снимаем видеопоздравление для Паши – валюсь от смеха на пол. Играю роль счастливой девушки, когда как Марс становится ретроградным и напоминает о ранах, что еще кровоточат.